Но девушка только улыбалась, выслушивая их перепалку, а глаза ее сияли, устремленные на Вячеслава. Он неотрывно глядел на эти слепящие звезды, упираясь в глубокие колодцы зрачков, полные холодной тьмой…
— Я охотно пообедаю со Славой, — вдруг сказала она.
— Эх! — вздохнул Хэнк. — Как всегда, счастливчик! — и толкнул друга в бок: — Королева выбирает тебя, рыцарь! На колени!..
Вячеслав молчал.
— Ты сегодня лучше выглядишь…
— Прихожу в себя, — девушка пожала плечами. Какой…памятный жест. Во сне…дважды.
— Ты мне сегодня снилась.
— Вот как?
— Да. Сейчас я вспоминаю отчетливей. — Слава нахмурился, пристально вглядываясь в нее. Не утонуть в этих колодцах, лишь бы не утонуть… — Мне казалось, я проснулся, и в комнату влетел нетопырь. И превратился в тебя.
— Нетопырь? — уточнила девушка.
— Нетопырь.
Вежливо вскинутые брови: «Ну, надо же!»
— И что же потом?
— А потом…ты сказала, что… Короче, ты во сне была вампиром и пила мою кровь! Смешно?
Слава улыбался, но ледяная дрожь била все его тело: слишком уж жесток и беспощадно насмешлив был взгляд Нетопыря.
— А на шее у тебя что?! — вдруг резко спросила она. Слава отшатнулся.
— Бритвой…поранился… — еле выдохнул он, чувствуя, как сердце медленно скользит куда-то в район желудка — и дальше, по направлению к пяткам. Кажется, он невольно попятился.
— А!.. — вдруг безразлично ответила девушка. — Надо быть осторожнее, Славик. А то с косынкой ты выглядишь немного странно! — она рассмеялась. Ее смех…он пушистым мягким облаком золотых одуванчиков накрыл весь коридор — теплый и бьющий в голову…
Славе почему-то пришла странная мысль: у мамы всегда была аллергия на одуванчики…
— Ну, пора в класс, мальчики! — отсмеявшись, заключила новенькая. — А ты, Слава, не шарахайся от меня, как от вампира, хорошо? Разве я страшная?.. — она очаровательно улыбнулась, беря его под руку. — Ты боишься меня?..
О боже, те же слова! Но какое одурманивающее прикосновение…
И, как и ночью, Слава, удивляясь себе, мог только шептать:
— Ты прекрасна! Прекрасна…
Она снова засмеялась.
— И тебе не будет стыдно сидеть со мной за одной партой?
— Прости меня…
— Тогда проводи меня в класс!
Ребята опешили, увидев, как в классную комнату небрежно вошла преобразившаяся Нетопырь под руку с самим Славой!
Слава сиял от счастья.
От комментариев все благоразумно воздержались, однако Кристи не намеревалась так просто уступать какой-то Летучей Мыши своего бой-френда, и весь первый урок только и делала, что строила ему глазки. Труды ее возымели действие, и на перемене секс-символ школы подошел к ней. Порядок таким образом был восстановлен, и новенькая вновь отодвинута на задний план…но Кристи, увидев, насколько та хороша — когда захочет — не на шутку встревожилась. Надо бы вплотную заняться этой тварью. Подумать только! То ходит, как нищенка с городской свалки, а то заявляется…как топ-модель, и первое, что делает — уводит чужих парней!
Дрянь.
Ну, она ей покажет, дай срок!
И полюбуйтесь на нее! Еще через урок кретинка снова потащилась к ее Славе. К парню Кристи, первой красавицы класса! Да что у нее вместо мозгов в голове?..
Кристи ловко оттерла новенькую плечом, прошипев: «Если надела туфли, не воображай, будто стала принцессой, Летучая Мышь!» И, притиснув в уголочке, тихо, сквозь зубы, добавила: «А не поймешь, будет стрелка. Ясно? Мало не покажется! Знаешь, что значит — „устроить темную“?..»
Нетопырь задумчиво посмотрела на нее, чуть принахмурилась, потом кивнула:
— Так и быть, объясню. После этого урока, — загадочно ответила она и молча смотрела, как Кристи уходит со Славой по коридору…
Следующая перемена была обеденной.
После столовой Слава направился в туалет и, закончив с насущной надобностью, решил, пользуясь тем, что рядом никого нет, размотать косынку, посмотреть на ранки… Мельком глянув, школьник вновь, печально вздохнув, замотал импровизированный шарф.
Отражение в зеркале тоже печально вздохнуло в ответ — на фоне белых дверок пустого туалета.
— Когда же они заживут?..
— Не так скоро, как тебе хотелось бы! — раздался сзади холодный насмешливый голос, и на плечо юноши легла чья-то невидимая рука.
От неожиданности Слава вскрикнул — и обернулся.
Нетопырь.
Она стояла, гневно вскинув голову, и взгляд ее ставших такими острыми глаз почти ощутимо щекотал кожу.
В зеркале не было ее отражения!!!
Пальцы ее руки все сильнее сжимали его плечо — без видимых усилий, быть может, даже непроизвольно. Наконец это невозможно стало терпеть. На рубашке выступила кровь.
— Отпусти, Нетопырь, ты с ума сошла!.. — взвыл Вячеслав. — Мне же больно-о-о-о-о-о-о-о!!!!..
— Мне тоже было больно.
— Ты обнаглела вконец, идиотка!!! — орал Слава. — Отпусти!.. Утренний разговор ничего не означает, это — элементарная вежливость, как ты не понимаешь?.. Я говорю так со всеми девочками…это не повод бегать за мной в мужской туалет…до чего же ты бесстыжая… ПЛЕЧО СЛОМАЕШЬ, ЭЛЛИ!!!!!!!!!!
Она внезапно разжала пальцы и оттолкнула его. Мальчика отбросило к дальней стене — и вновь его плечи ощутили неумолимую хватку нежити.
Губы Элли подрагивали от бешенства, глаза полыхали гневом… Горели.
Каким-то сухим, змеиным свистом она прошипела:
— Ты, видно, недоумок! Теперь ты принадлежишь мне!.. Я поставила свою печать на твоем горле, и могу либо убить, либо оставить тебе жизнь. Неужели ты и впрямь, мальчик, полагал, что видел сон?.. Какое опасное заблуждение! Я ПРИХОДИЛА К ТЕБЕ! Я, Елизавета, баронесса Попрушнек, и ты разгневал меня!..
— Помогите… — пискнул Слава.
Она торжествующе улыбнулась.
— Сюда никто не войдет! Сними косынку, ну!..
Он медлил.
— Сними косынку с шеи, это приказ!.. Или мне самой стащить ее?! Но тогда…
— Я сниму, Лиза, сниму… — юноша торопливо, непослушными пальцами, начал разматывать ткань на горле. И испуганно улыбался, презирая себя за это: — Ведь обеденная перемена, да?..
Взгляд баронессы смягчился. Она вновь заговорила мягко, успокаивающе, неуловимо музыкально:
— Да. Да, мой рыцарь… Всегда веди себя так, и все будет хорошо… Я дам тебе вечность… И не ругай себя за трусость. Ни один смертный не может противостоять укусившему его вампиру. Воле Хозяина. Или Хозяйки… — она улыбнулась. У Славы перехватило дыхание от вида вновь появившихся клыков…
Звездные глаза баронессы приблизились. Бездны зрачков полны могильной тьмой… Серые лучи, переливаясь, звенели: каждый чистейший луч — чья-то жизнь… Они кружили, качались, сталкивались — и звенели…
