бессмысленные вздохи, так глупо…а вопрос продолжения рода, извините меня, в 26 веке решается элементарно, теперь на каждом углу можно купить молекулу ребенка. Любовь уже лет сто как отнесена к болезни и включена в МКБ под кодом 888, а болезнь надо лечить. Сегодня, к счастью, это возможно. Насчет добрых дел, Вы ошибаетесь- я совершаю их искренне, просто не испытываю человекозависимость. Не имею друзей, чтобы по ним не скучать, не люблю, чтобы не страдать. Это так легко и просто. Вам этого не понять. У Вас симптомы примитивного земного сознания. Не прерывая диалог, мы зашли в кабину BMW и вспарили вверх легко и невесомо над Айконом, укрывшимся пуховым сиреневым туманом. Теперь можно было разглядеть только верхушки и крыши зданий. Я совершенно не собирался на концерт, тем более уже третий день обстоятельства не давали мне времени, чтобы забежать к Морасяве. Он точно расстроится, если узнает, что я уже несколько дней как на Айконе, и до сих пор не навестил старого земного друга. Вообще, Мося был утомительно чувствительным. Мы приближались к Концертному Холлу, который был выполнен из чистейших алмазов в виде кристалла. Алмазные ослепительные здания были еще одной уникальной визитной карточкой Айкона. Айконцы нашли в космосе целые скопления алмазных, рубиновых изумрудных астероидов. Равнодушные к накопительству и себя -украшательству, они использовали драгоценные камни как уникальный строительный материал, а также отправляли гуманитарной помощью на Землю в Фонд Помощи Стяжателям.
Остроконечная верхушка концертного холла, сверкала гранями над облачной пеной, точно айсберг над морской пучиной. Собственно, он так и назывался «Айсберг». Мест не было, зал был забит полностью. Мы зависли над открытым куполом «Айсберга», оставаясь в своем BMW. Яя открыла все люки и мы в нетерпении придвинулись поближе.
Изящная девушка с медно-солнечными волосами и глазами цвета неба, пела" Землянина"– хит всех платформ." Дай мне один день, дай мне твою руку, я хочу знать, что ещё пока крутится Земля для тебя, для меня…"
Сильный чистый голос рыжеволосой красавицы сливался в унисон с воздушными звуками Айкона, забирая эхо, и возвращая его обратно, чуть запаздывая. Эффект от " облачного" оркестра был неповторимым, многие земные звёзды по этой причине часто посещали Айкон, давали здесь свои концерты и записывали альбомы. Было полное ощущение, что тебя слышит вся Вселенная.
Яя смотрела на певицу:
– Красивая… , наверное, голограмма.
– Совсем нет,-; возразил я -это она, Наталья, я был на ее концерте в Москве, она открытая и добрая, и ещё… необыкновенные глаза, смотри, какой лучистый свет. У голограмм такого нет.
Артистка поклонилась, и подобрав рукой струящийся подол блестящего графитового платья, спустилась вниз со сцены. "Землянина "просили на бис, публика шумела…
Прошло еще несколько дней как мы с Яей летали в Тесло туда и обратно каждый день. Я старался не признаваться себе в том, что она мне безумно нравится. В какой- то момент я запустил процесс влюблённости, наивно полагаясь на инъекцию Делав. К тому же я ещё на Земле, я убедил себя в том, что посвятив свою жизнь науке, я навсегда забуду о смятенных чувствах и теснении в груди. На какой -то день, умываясь в ванной, я принудительно сам себе признался, что, по видимому, я устойчив к сыворотке Делав или, попросту, языком айконцев, человекозависим. Еще через несколько прекрасных, живописных, разноцветных дней, которые позволили мне не замечать утомление от изнуряющей работы в борьбе с Алисой, я стремился покорить смертоносную бациллу и прекрасную инопланетянку. Второе стало для меня чуть ли не более важным.
Глава 5.Морасява.
Наконец то я добрался до Моси!
Лев Николаевич Польски получил свое прозвище ещё в школе, пятьдесят лет назад, на Земле тогда ещё были школы. Однажды серым пасмурным утром, Лева зашёл в аудиторию, и поежившись, произнёс:"Как то морасяво сегодня". За окном моросил мелкий дождь. Все засмеялись. Смешное и уютное прозвище тут же прицепилось к добродушному Леве. Так, моим другом навсегда стал Морасява или Мося. Надо сказать, Мося хорошо образован, талантливый художник. В личной жизни, Мосе не повезло. Переселившись на Айкон, подальше от предмета своей безответной страсти, Морасява пытался найти покой, лечился. Всё свое время Мося делал добрые дела и рисовал облака. Иногда его картины покупали, и на всеобщее удивление, дорого. Мося радовался как ребенок, но только не деньгам. Он чествовал каждого своего покупателя, пожимал ему руку, и, подробно расспрашивал о его жизни, словно бы отдавал в руки живое существо. Каждому Морасява обязательно говорил: – Я писал ее непременно для Вас!
– Зачем ты врешь? -Одернул я его однажды. Этот неудобно. Очевидно, что в с покупателем видите друг друга в первый раз!
На что Мося ответил мне:
– Я не вру! Я писал ее именно для того, кто ее купит. Я знал, что это будет за человек, только не знал его имени.
В качестве жилья Мосе выделили Музей Быта Земли. Этакая деревянная резная избушка – шкатулка, эклектически вобравшая в себя финский домик и русскую избу, с яркими восточным мотивами. Мося не только тщательно, до деталей, восстанавливал привычную земную обстановку, но также пользовался антикварными электроприборами и предметами .Конечно, их пришлось адаптировать к беспроводной электросети, но все шнуры и вилки были сохранены. За перевоз и, особенно, за хранение предметов SM сверхмассивной нагрузки. Морасява платил огромные налоги. Так как он очень скучал по Земле и тем любимым, кто там остался, для него это было очень важно, жизненно необходимо. Я любил бывать у Морасява, его дом был всегда полон гостей. Здесь шипели электрические чайники, пили чай из земных трав, смотрели канал Планета Земля. Чай Морасява подавал гостям исключительно в фарфоровых чашках с блюдцами на кружевных салфетках. Морасява был Человекозависим, его болезнь была уже 4 стадии, он был из той редкой категории людей, лечение любви у которых было безуспешно. Несколько раз он проходил облучение холодящими душу лучами, даже делал временную заморзку души, все было бесполезно. От страданий и лечения он похудел, осунулся, лицо приобрело более острые черты, но глаза…Айконцы, преклонявшиеся перед добром, были покорены широкой душой Моси, обеспечив ему статус почётного жителя Айкона.
–Устал с дороги? Спросил меня Морасява, заваривая ароматный чай. Себе он налил пионовый лимонад.-Снега нет?
Мося превращался в настоящего айконца.
–Ой, снега нет, на его провоз сейчас в "Антигрейв" огромная пошлина. Я привёз живой воды, не так много, правда,вот.
Я был рад в вопросам, так как иначе мне пришлось бы признаться Мосе, что я прилетел несколько дней назад и не нашёл
