Доара! Но ведь водяных тварей не бывает... Неужто медведь?!
Союн почти скатился в овраг, и в первый момент даже не понял, кто напал на Доару. Что-то большое, иссиня-черное, бликующее радужным — значит, все-таки тварь, а не нормальный зверь... Потом увидел характерную морду, окруженную белоснежной, похожей на мочало гривой. Многоручка! Бесы бы ее побрали, но как?! Эта хрень размером с саму Доару, ей нужна охотничья территория, как ее раньше не заметили?!
Союн вскинул руки: плетенка для простейшего файерболла уже висела на кончиках пальцев... И рассеял заряд, вместо того, чтобы выпустить: длинное тело многоручки, усеянное множеством цепких конечностей, переплелось с телом жены, не прицелишься. Доара размахивала ножом — успела выхватить, молодец — но удары впустую приходились по крепкому панцирю. Жена хрипела, ей не хватало дыхания, каждый удар был слабее предыдущего: многоручка сжимала кольца.
Многоручка убивает за полминуты. Сколько уже прошло? Сколько Союн бежал?!
Союн выхватил из-за голенища сапога дротик, одновременно накидывая на него петлю магического канала — сам по себе он не пробьет панцирь, нужно усилить, это драгоценные секунды...
Вдруг он всей кожей ощутил, как мимо него в сторону Доары и многоручки пронесся шквал магии. Слишком быстро, бывший драконоборец не успел ни испугаться, ни среагировать. Рука сама метнула дротик — точно в цель. Союн развернулся корпусом так, чтобы видеть и Доару в объятиях многоручки, и неведомого мага.
Да нет, ведомого. Драконыш, уже не в виде девочки, а в виде себя самого, валялся на склоне, разметав крылья — словно груда кожаных плащей. Многоручка же издала жуткий визг и опала в ручей, подняв тучу брызг; кольца ее разомкнулись, она больше не двигалась.
Это не дротик: он был смазан ядом черноплюйки, который действует на большинство тварей, но не настолько быстро. Почувствовав укол, многоручка бы разжала тиски и отползла, не издохла бы так сразу. Или она парализована? Да нет, магический заряд был очень мощен, наверняка прикончил ее на месте. Как только у драконыша сил хватило.
Доара, промокшая насквозь, выбралась из ручья. И бросилась вверх по склону. Союн приготовился принять ее в объятия — но она упала на колени рядом с драконышем.
— Совсем сдурел — в твоем состоянии колдовать! — воскликнула она, хватая длинную морду за ушные складки. — Союн бы меня и так спас! А теперь лечи тебя опять!..
***
Говорят, давным-давно был золотой век без драконов, но когда именно и взаправду ли, никто не знает. О тех временах напоминает только древнее именование драконов — Узурпаторы Неба — да строчка в молитвах: «Во имя вольного неба!»
Драконы тысячелетиями наводили ужас на всех живущих, и людей, и бессловесных гадов. Род же людской всегда обитал только под землей, в глубоких горных и карстовых пещерах, делая лишь короткие вылазки наружу. Даже поля приходилось обрабатывать по ночам, когда драконы летать не любят: Яркие охраняли, Темные пахали землю. Тогда же выпасали скот. И поля, и пастбища приходилось маскировать, поскольку драконы любили разорять их. Скотину они ели, а, паля зерно, кажется, просто забавлялись.
До Узурпаторов Неба, говорят — если только не придумали —- много Кланов сходились в одно место, занимались там ремеслом и торговали; вокруг строили стену, чтобы защититься от недругов. Такие места назывались «городами». Теперь же соседние Кланы со всей округи собирались вместе лишь несколько раз в год, в укрытиях, недоступных с воздуха (в больших пещерах, под пологом густого высокого леса, в узких ущельях) по ночам, для торговли и праздников; такие места назывались «ярмарками». Когда Союн был совсем несмышленым ребенком, Саар-Гарлонскую ярмарку, самую большую в округе, сожгли десять резвящихся дракониц. Три отряда драконоборцев, охранявших ярмарку, полегли в полном составе. Тогда погиб и родной дядя Союна по отцу.
Отчего драконы так непримиримы, мудрецы спорили издавна. Кто-то говорил, что Узурпаторы Неба ненавидят людей и завидуют им, а потому хотят любой ценой уничтожить или не дать вольной жизни. Но многие, особенно драконоборцы, которые веками собирали любые крупицы сведений о драконах, тайно пробирались в их гнезда и башни, учили их язык (только понимать на слух: произнести, конечно, люди такое не способны), перенимали их магические приемы — так вот, драконоборцы знали: у драконов нет к людям ненависти. Просто они считают весь мир своей вотчиной, а к людям относятся так, как люди — к мышам на продуктовых складах. С той только разницей, что от мышей лишь вред, а людей драконы любят пограбить, чтобы полакомиться жирной едой. Ну и про развлечения дракониц с человеческими парнями Союн уже упомянул.
А два года назад случилась Катастрофа.
Что в точности произошло, никто не знал. Когда все началось, Союн отсыпался на нижних ярусах после очередной экспедиции. Его разбудили суета и беготня. Потом прибежал гонец: всех, способных плести чары, звали занять оборону на галерее. Даже детей Ярких (и двоих стариков, уже не способных драться), спустили в самый низ.
Но в первые сутки оборона не потребовалась, зря только устали в карауле. Что-то грохотало далеко, ядовитая магия налетала с ветром, так что приходилось либо часто сменяться, либо постоянно тратить силы на очистительные ритуалы; ночью на все небо занялось зарево. Все поисковые чары и сети словно с ума сошли: показывали, что суша стала водой, а вода сушей; простейшее сотворенное заклятье многократно усиливалось и начинало действовать в непредсказуемом направлении, и в конце концов двоюродный родной дядя Союна Ранеан, старшина драконоборцев — сводного отряда всех боевых магов-ярких, в обычное время командующие отрядами Темных — велел никому не плести чары без особого разрешения. Ясантиир и еще несколько молодых горячих голов просились на разведку, но их не пустили — и правильно сделали.
Уже на следующий валом повалили твари. Их стало так много, что в лесу не хватило для них дичи. Самые крупные и опасные от голода потеряли всякое соображение — шли на запах скота и людей, атаковали укрепленную наблюдательную галерею и редкие входы в клановые подземелья. Тварей пришлось вычищать из окрестностей много недель, а потом еще оказалось, что зверья в лесу не стало — а охота осенью и зимой была неплохим подспорьем. К тому же погибла половина урожая. Той, позапрошлой, зимой они все затянули пояса. Из пятнадцати недавно рожденных младенцев семеро умерли, как и многие старики — но это случилось позже.
Несколько раз в последующие сразу после Катастрофы недели часовые видели в небесах драконьи бои. Примерно через месяц, разобравшись с наплывом тварей,
