навстречу свою ладонь, дав понять, что деньги хочу получить прямо сейчас.
Месье открыл саквояж, стоящий на стуле, вынул из него увесистый мешочек и положил на мою ладонь. Подвинул бумаги, что требовали подписи. Я на минуту задумалась, но потом как-то машинально сделала сложный росчерк на двух экземплярах, выхватила свой и поторопилась по лестнице в чужую уже комнату. Пока они здесь разбираются, я должна успеть сложить все, что мне доступно из моих тряпок, ведь я и не представляла в каком состоянии находится этот «дом».
Вернувшись в комнату и более детально осмотрев содержимое шкафа, пришла к прискорбному выводу, что собирать-то тут особо и нечего.
– Да уж, думаю можно сильно и не спешить паковать своё “имущество”, – рассуждала я, обводя скептическим взглядом окружающую обстановку, – При всей своей жадности, трудно представить, чтобы “сестрёнка” могла позариться на такое убожество.
Осознав, что, наверное, не с того конца взялась за переезд, натянула верхнюю одежду и отправилась знакомиться со своим будущим жилищем. Для начала следовало выяснить, что там уже есть, а что придётся тащить с собой.
Похрустывая январским снегом, по узкой тропинке продралась в самый дальний угол сада. Моему взору предстал крохотный каменный домишко.
– Это вот этим что ли драгоценная тётушка хотела унизить нелюбимую племянницу? Чтобы я, мол, жила в этой яичной скорлупе и истекала слюной вперемежку со слезой, наблюдая из своих окон её прекрасный особняк? Ха! Наивная старушка просто никогда не жила в современных хрущёвках! – почти вслух усмехнулась я.
Постучав башмаками о крыльцо, стряхивая налипшие комья, осторожно толкнула дверь и вздрогнула от неожиданности.
Во флигеле ещё находился проживавший в нём садовник-привратник.
– А я того, этого, вот вещички собираю. Приходили уже от мамзель Бернардет … – тоже, видимо, не ожидавший такого быстрого визита будущей хозяйки недвижимости, широколицый, простоватый мужчина, мявший в больших “рабочих” руках какую-то тряпку, заметно растерялся.
– Когда вы сможете освободить этот… домик? – спросила я, уныло оглядывая помещение.
– Дык, того, эта…, как госпожа новая-то распорядилась выделить мне каморку, так я и съеду, со всеми нашими удовольствиями. Раньше-то тут еще и садовник жил, но потом он оженился и ему другой домик предоставили, получше, в самом углу сада-то…
– Логично, – подумала я, – когда бы он успел, если завещание только огласили? Придётся идти скандалить с сестрой, чтобы она пошевелилась предоставить мужику альтернативу. Если желает избавить себя от моего присутствия.
Флигель представлял собой каменный дом, состоявший из двух комнат. Не сказать, чтобы в плохом состоянии – всё-таки в нём до сих пор проживал мужчина. То есть, слава богу, дверь не болталась на одной петле и, даже, не скрипела, мебель не рассыпалась от малейшего прикосновения, потолок не тёк и не грозился обрушиться на голову. На этом хорошие новости заканчивались. В том-то и дело, что в доме много лет жил мужчина. Точнее, холостяк.
То есть, в плане уюта и комфорта глазу даже зацепиться было не за что. В “прихожей”, размером, наверное, метров пятнадцать от силы, в которой я сейчас находилась, имелся стол, стул, два сиротливо стоявших у стены табурета, малюсенькое окошко и одинокий гвоздик в углу, выполнявший функцию “гардероба”. Вот, в общем, и всё. А, нет, “слона-то я и не приметил” – в качестве сомнительного отопительного прибора, в комнате присутствовал камин. Но, судя по холодище, стоявшей в доме, задачу свою он исполнял номинально.
– Это Спарта, детка! – со вздохом резюмировала я и продолжила экскурсию.
Вторая комната была ещё меньше, чем прихожая. Главной, впрочем, как и единственной её достопримечательностью оказалась большая, очень высокая, совершенно не удобная кровать.
– Ножки придётся тупо спилить. Иначе, вообще не понятно, как при моём нынешнем росте покорять этот “Эверест”. И приличной занавеской отгородить.
Антисанитария, царившая вокруг, энтузиазма не добавляла.
Немногочисленная, но добротная деревянная мебель была покрыта толстенным, жирным слоем застарелой грязи. Как и стены, потолок и всё остальное. Я уже молчу про пол, который не просто никогда, очевидно, не видел коврика, но вообще сперва показался мне земляным. На деле оказалось, что садовник банально не имел “барской” привычки снимать в помещении уличную обувь и за долгие годы натащил сюда земли, хватившей бы на небольшой огородик.
– А где, стесняюсь спросить, “клозет”? – подумала я, но вслух спросить не решилась, – Ладно, придётся, видимо, самой что-то придумывать.
В общем, заезжать сюда немедленно – по определению невозможно. Придётся сперва выселить привратника (по совместительству садовника) и сделать хотя бы минимальный ремонт.
– Милейший, это всё, что относится к хозяйственной части дома? – спросила я у дядьки, молча поглядывавшего на меня из под кустистых бровищ.
– Дык, того, этого, погреб у нас имеется, – мужик повлёк меня обратно в прихожую, – вот.
С этими словами, он указал на небольшой квадратный люк в полу, который в связи с крайней замызганностью последнего был на столько неприметен, что я бы сама ещё не скоро его обнаружила.
– Любезный, вы не могли бы открыть? – посмотрев на свои руки попросила я, ибо сам бывший хозяин инициативы в этом направлении не проявлял.
– Дык пожалуйста. А на что вам?
– Да действительно, на что? – мысленно ухмыльнулась я и заглянула в образовавшуюся дыру.
Ну, погреб – это, прямо скажем, громко сказано… Так, ямка. Но вместить в себя мешка три картошки и мешок лука сможет. Если ещё придумать, как утеплить дом в целом и заставить функционировать камин максимально эффективно.
На этот счёт, кстати, у меня уже крутилась в голове одна идейка.
В бытность мою театральным художником, помнится ставили мы как раз пьесу про Францию и, что особенно удачно — как раз нынешней эпохи. Будучи очень дотошным специалистом, дабы добиться максимальной достоверности, я тогда весьма скрупулёзно изучала и моду и предметы быта нужного периода. Помнится, попадалась мне на глаза совершенно нелепая, на первый взгляд, чугунная конструкция, которой пытались усовершенствовать функционал каминов.
Какой-то там врач, вроде как построил в Лувре камин с воздуховодами, которые проходили под очагом, позади него, а также над ним. Прохладный комнатный воздух входил в нижнее отверстие воздуховода, согревался и возвращался в комнату через верхнее отверстие в воздуховоде.
– Это надо хорошенько обмозговать и в первую очередь воплотить в жизнь. Иначе я тут либо на одних дровах вылечу “в трубу”, либо загнусь от какой-нибудь пневмонии на радость “сестрёнке”. Нет уж! Обойдётесь!
