— Попроси Сью провести тебя к мастерской. Она находится в полуподвале левого крыла.
— Угу, — я отрешенно кивнула и пошла к лестнице на чердак.
Уже там, наверху, перенося тяжелые коробки, я споткнулась о что-то на полу и полетела на доски, больно ударившись. Коробка упала рядом и ее содержимое рассыпалось по чердаку. Я с шипением села, осматривая счесанную кожу на руке. Пришлось вытащить несколько заноз, которые я словила, проскользив по половицам.
Посмотрев на небольшое окошко в противоположном углу чердака, я сделала несколько глубоких вдохов, стараясь сдержать злые слезы. А затем рывком поднялась, принимаясь собирать вещи, которые выпали из коробки. Это оказались книги, бумаги, папки, перевязанные веревками.
Взгляд непроизвольно наткнулся на один документ, и я замерла, пробежав глазами по тексту.
“Свидетельство о смерти Олайя из Мильнэ.
Эспер, обладающий огненной силой, проживающий в городе Мильнэ, королевство Вламария, был найден мертвым тринадцатого дня месяца Гэйлета. Тело обнаружил Михась, плотник, проживающий в Мильнэ, в полдень.
Олай — мальчик, четыре лета от роду. Сын Ладани из Мильнэ, второй дочери барона Сотского, и Густава из Мильнэ, писаря в доме правосудия.
Ладани — эспера с даром телекинеза, Густав — дипломированный колдун.
Причина смерти: самовоспламенение. Тело обуглено, одежда сожжена до тла. Обнаружен вблизи городских стен. Следов борьбы или присутствия посторонних личностей рядом с ребенком не обнаружено.
Копия документа. Заверено.”
Вздрогнув, я медленно отложила эту бумагу в коробку, подняла с пола следующую и выборочно скользнула глазами по строкам:
“Свидетельство о смерти…
…Эспер, обладающий огненной силой…
…Девочка, шесть лет от роду…
…Причина смерти: болезнь Витта, не оказана соответствующая лекарская помощь вовремя…
…Копия документа. Заверено.”
Третья и четвертая бумаги оказались в моих руках одновременно и я нашла точно такие же сведения:
“Свидетельство о смерти…
…Эспер, обладающий огненной силой…
…Девочка, два дня от роду…
…Причина смерти: смерть во сне…
…Копия документа. Заверено.”
И снова:
“Свидетельство о смерти…
…Эспер, обладающий огненной силой…
…Мальчик, полтора лета от роду…
…Причина смерти: утопление — несчастный случай…
…Копия документа. Заверено.”
Их было не менее сотни. Официальные копии документов о смерти детей эсперов с одним и тем же даром — огненным. Менялся лишь возраст ребенка, его имя, место жительства и причина смерти. И менялось лето. Самое старое свидетельство в этой куче заверяло смерть мальчика тридцать лет назад.
Сложив бумаги в коробку, я сидела, поджав колени к груди и обхватив их руками, и смотрела в стену: почему это находится у герцога? Его ведь отстранили от службы. Зачем он забрал это все с собой? И… действительно ли эти бумаги находятся у него по рабочим вопросам?
Постаравшись выкинуть все это из головы, я отнесла коробку на место и снова принялась за уборку. Но мысли постоянно возвращались к строкам: “…Эспер, обладающий огненной силой… причина смерти…”.
Когда я закончила, на особняк спустилась ночь. Ужин я пропустила и Сью даже не поднималась ко мне, спросить почему я задержалась. Я ужасно вымоталась и еле выровнялась, со стоном схватившись за поясницу, но предстояло еще зайти к Зарине. Потому я взяла свечу и отправилась вниз по лестнице.
На кухне я нашла лишь Леську, но спрашивать у нее дорогу не решилась и тихо вышла, не выдав своего присутствия. В комнате служанок находилась Брита. Она с удивлением выслушала мой вопрос, но все же подсказала как добраться до мастерской. И я отправилась прямо по коридору.
— Не смей мне указывать, что делать! — услышала я голос Стеллы, когда проходила мимо коридора, ведущего в холл. Я замерла на месте и быстро дунула на свечу, оказавшись в полутьме. Прижавшись к стене, я шагнула ближе к повороту, прислушиваясь.
— Я хозяин этого дома, — глубокий голос Рэйзельда выдавал его напряжение. Разговор явно не предназначался для чужих ушей, но почему-то происходил возле лестницы из холла на второй этаж.
— Этого дома? — воскликнула герцогиня, почти перейдя на визг, и я поняла, что женщина находиться на грани истерики: — Да меня уже тошнит от этого особняка! Я сижу тут как пленница, без возможности нормально выйти замуж или вернуться ко двору! Я даже не могу поехать на день Скорби. Куда мне надевать мои платья?!
— Ты правда считаешь, что годовщина смерти ребенка это повод для того, чтобы похвастаться нарядами?
— Что?! Я не… Давно уже никто не помнит из-за чего отмечают день Скорби! Это просто дань уважения королеве. И прекрасный повод встретиться со старыми знакомыми, как и завести новые связи.
— Стелла, ты худшее, что случалось со мной в жизни. Я не держу тебя, ты можешь ехать в столицу и просить короля о том, чтоб он подписал бумаги на развод. Но так вести себя с моей дочерью ты не посмеешь…
— Не посмею?! Ты слишком много спускаешь ей с рук! Она ребенок, хочешь сказать? Ей не хватает воспитания!
— Неужели его хватает тебе?
— Не перебивай меня! Я живу в захолустье, в одном доме с преступником! У меня даже нет личной горничной! Я не заслужила такого обращения к себе. И я требую, чтоб ты молил о прощении у короля, когда поедешь на слушание в конгресс. Я хочу переехать ближе к столице!
— От твоего желания ничего не измениться. А на слушании я буду занят обсуждением совершенно других дел. Возможно, менталистов вообще признают вне закона и тогда… в лучшем случае ты станешь вдовой.
— Ах… да я! Да ты… Чтоб тебя тьма сожрала!
Послышался быстрый стук каблучков по лестнице. У герцогини сдали нервы и она побежала в свои покои. Я уже хотела было тихо прошмыгнуть мимо, но услышала слабый оклик Мирабель:
— Пап?
— Что ты тут делаешь, Бель? — в голосе мужчины проскользнуло беспокойство и досада.
— Мимо шла. То что ты сказал про конгресс — это действительно может случиться? — на последнем слове девочка закашлялась. Она долго не могла восстановить дыхание. Кашель был сухой, каркающий, из горла маркизы вырывались хрипы. Отец негромко ее успокаивал. Когда все стихло он произнес:
— Я сказал это сгоряча. Зельто угрожает новым законом, но у нас же есть козырь в рукаве.
— А… нас не могут наказать? Это ведь незаконно. Когда ты… я сначала радовалась, а теперь боюсь. Пап…
И снова Мирабель перебил кашель. Я даже поморщилась, почти ощутив на себе как скребет в горле и давит в груди. Но этот приступ прошел быстрее. Рэйзельд успокаивающе сказал:
— С тобой ничего не случится. Я позабочусь об этом. Ты же помнишь? Я никому не дам тебя в обиду. Веришь мне?
— Верю, — выдохнула Мирабель.
— Идем, я уложу тебя спать.
Я услышала шаги: уверенные и тяжелые — герцога, и легкие, немного шаркающие — маркизы.
Обернувшись, я вздрогнула. Держа в руках подсвечник, ко мне приближалась Зарина. Швея заметила меня не сразу. А когда узнала, отшатнулась. Огоньки на двух свечах вильнули, испуганно пригнулись, но не погасли.
— Арэли? Что ты здесь делаешь?
— Я… — невольно я бросила взгляд в сторону прохода в холл, а затем подняла руку с потухшим огарком: — Только закончила уборку и шла к тебе в мастерскую. Свеча погасла и… уже поздно, да?
— Поздно, но я нашла для тебя немного ткани. Это не тшинский шелк, но для того, чтоб немного смягчить трение башмаков — как раз.
— Спасибо! — впервые за день я почувствовала настоящее облегчение, и искренне поблагодарила служанку.
— Идем, Арэли, нечего слоняться по дому. Завтра рано вставать.
Я улыбнулась, и мы пошли к нашей спальне. Хотелось упасть на лежанку, даже не раздеваясь, но я не смогла отделаться от ощущения налипшей грязи по всему телу. Потому сначала я отправилась в умывальную, а после этого забылась беспокойным сном.
Мне снился мужчина, лица которого я не видела. Он стоял напротив окна, через которое в комнату проникал серебристый лунный свет. Мне был различим только темный силуэт и нагайка, которую незнакомец держал в руках.
