— А нечего было комнату розовыми обоями оклеивать, — буркнула я в ответ на шутку Брэйди.
Интересно, Ли действительно это сказала, или он выдумал прикол прямо сейчас, чтобы рассмешить меня и разрядить напряженную атмосферу.
— Прости? — левая бровь парня удивленно поползла вверх, и он уставился на меня полным недоумения взглядом.
Пришлось объяснять:
— Сам посуди. Мне рассказывают, какой ты замечательный сын, обещают, что будешь не менее замечательным братом. Комнату для меня отремонтировать согласился. И вообще весь из себя положительный. Приезжаю, захожу в свою будущую спальню, а там всё розовое. Обои, жалюзи, коврики, даже постельное белье. И что я по-твоему должна была подумать? Конечно, я решила, что это намек. И очень нетонкий. По-английски разговаривать ещё не умела, даже говнюком тебя обозвать не могла. А очень хотелось, между прочим.
Брэйди смеялся открыто и радостно. Впервые за все время нашего разговора.
— Так это, оказывается была страшная месть?! А я-то гадал, почему ты больше не одеваешься так… — не подобрав подходящих слов, он покрутил в воздухе ладонью с растопыренными пальцами. — Понимаешь, Клэр была уверена, что тебе понравится, и у меня даже в мыслях не было, что можно расценить выбор цвета, как оскорбление.
За этим разговором мы расправились с ужином и Брэйди, явно опасаясь, что я сорвусь убирать со стола, собрался сделать это сам. Но я остановила его:
— Нет. Не надо. Лучше, выключи свет, пожалуйста. Я хочу кое-что рассказать тебе. Боюсь, не хватит смелости. И можно я пересяду на кровать. Эти стулья. Орудия пытки просто.
Не дождавшись его разрешения, я уселась на самый краешек постели спиной к Брэйди, подтянула колени к груди, обняла их руками и ждала, пока погаснет свет. В темноте сразу стало легче. Я уже не пыталась держать лицо. Да и говорить туда, в темноту было намного проще, чем глядя в глаза. Брэйди молчал, и я была благодарна ему за это. Моя решимость, которая часом раньше была прочнее стали, на поверку оказалась тоньше листка рисовой бумаги. Но она была, и, облизнув внезапно пересохшие губы, я начала:
— Брэйди. — Мой голос прозвучал слишком тихо. Пришлось откашляться и попробовать ещё раз. — Брэйди, я прекрасно понимаю, куда ты клонишь. Правда. Разговор о нашей первой встрече, цветы, свет. Это всё очень мило. Только… — Молчание повисло в воздухе предгрозовой тучей. Оно пугало, лишало сил, но договорить было необходимо. — Я хотела сначала сказать тебе, что не люблю, дать возможность уйти. Но не могу врать. Только не в этом.
Прислушалась, пытаясь определить, как далеко от меня он находился, но зря. Брэйди, как и раньше двигался очень тихо. Его присутствие в комнате ощущалось явственно, но где именно он стоял или сидел понять было невозможно. Брэйди молча ждал, и я продолжила:
— Я люблю тебя. И хочу, чтобы ты был рядом. Только ты должен знать, что от той Женьки, с которой ты встретился год назад на кухне мало что осталось. Хочу… Должна объяснить. Иначе не смогу спокойно смотреть тебе в глаза. Разве ж это дело?
В темноту и молчание, сгорая от жесткого чувства стыда и отвращения к себе, глотая окончания и целые слова, я выворачивала свою душу. Честно. Местами жёстко, с подробностями, от которых у самой всё переворачивалось внутри. Чтобы напугать, встряхнуть, заставить задуматься о том, насколько серьёзны изменения, произошедшие с милой девочкой, которую он помнил. Чтобы он сам отказался от своей безумной затеи.
Уж не знаю, сколько времени мне понадобилось для этого, но я выложила всё, что собиралась.
— Теперь понимаешь, как всё непросто? Всё, что осталось внутри, это болезнь. Почти сумасшествие. Знаешь, иногда мне кажется, что не хотела ехать домой потому, что чувствовала, насколько не совместим тот спокойный, уютный, чистый мир и я такая, какой стала. Даже матери не звонила. Не хотела, чтобы она видела меня такую. Понимала ведь, что убиваю её этим, но не могла решиться. Как тебе? Нравится? Прошу, подумай, нужна ли тебе такая Дженни. Хорошенько подумай.
Слова закончились, наконец, а мысли всё продолжали беспокойно ворочаться, заставляя уже жалеть о том, как преподнесла ему всё это. Получалось, что я вынуждаю его броситься утешать, объяснять, что я не права. Стараюсь привязать его чувством вины, которую он не мог не испытывать.
Замирая от долгого жалящего молчания, повисшего после моих слов, я уже начала бояться, что он правда это сделает. Начнет винить себя и выгораживать мою трусливую, слабую душонку. Лихорадочно пыталась сообразить, как дать ему понять, что отпускаю, так, чтобы он мог уйти, не мучаясь совестью и не оглядываясь. И облегченно вздохнула, когда Брэйди заговорил вовсе не об этом.
— Хочешь знать, почему я подался в актеры?
Голос Брэйди был спокойным, почти сонным. Я застыла на мгновение. Вопрос ошарашил, загнал в тупик. Он был невообразимо далек от того, что я наговорила. И это было хорошо потому, что давало передышку.
— О. Конечно. Это было очень неожиданно: ты — звезда экрана. Если честно, не могу представить, что заставило тебя выбрать такой род деятельности. Мне казалось, что тебе это не близко.
— Не близко. Точно. Но заняться пришлось. Думаю, причина тебя заинтересует. — Больно царапнул, прозвучавший в голосе Брэйди неожиданный сарказм. — Видишь ли, это было тяжелое время. Ты уехала, пропала. Мы ничего не могли понять. Не знали, где ты, почему сорвалась, куда. Пытались искать ответы в твоих поступках и словах, которые могли припомнить. Нелегко пришлось. Говорила-то ты немного. Только-только выучила язык. Но это всё… Опуская подробности, скажу, что я вспомнил один разговор. В тот день, когда ты ездила в Порт-Анджелес за книгами, мы ужинали все вместе, и Вихо спросил о твоих планах на будущее. Помнишь, что ответила?
Я помнила. И день тот помнила, и разговор. И ответ свой идиотский тоже:
— А что ты собираешься делать, когда курс обучения у миссис Малиган будет окончен? Ты ещё не думала? — спросил Вихо.
— О. Конечно думала. Миссис Малиган так хочет, чтобы я подалась потом в актрисы. Вряд ли у меня это выйдет, но поехать в Лос-Анджелес — мысль интересная. — выдала в ответ я.
— Да? — Удивленно спросила мама. — И что ты там будешь делать?
— Выйду замуж за кинозвезду, мам.
Это? Брэйди имел в виду это? Я покраснела так, что щекам стало жарко.
— Ты про то, что я собиралась выйти замуж за кинозвезду? — жалко пропищала я, чувствуя, как пылает кожа.
— Да. Именно.
Спокойствие Брэйди настолько не вязалось с нелепой тупостью разговора, что начинало просто бесить.
— Прости, — задушено просипела я, чувствуя, как начинаю закипать от злости. — Уж не хочешь ли ты сказать, что стал звездой, чтобы жениться на мне?
