Там никого не было.
После третьего порыва она ощутила, как холодно стало в доме. Но, может, дело в том, что ее мозг разрывался между насилием, свидетельницей которого она стала прошлой ночью в том переулке… и свидетельствами насилия в квартире Эллисон.
Ей было холодно даже в пальто.
Но Акс идеально растопил камин, и, по крайней мере, спереди огонь грел ее. Но ей бы не помешало…
Встав на ноги, она подошла к креслу возле парадного входа. На спинке лежала плотная ткань, и она подняла ее, чувствуя на ней запах Акса. Идеально.
На полпути к камину что-то выпало из складок ткани, и Элиза наклонилась, чтобы…
Поначалу она не поверила своим глазам.
До такой степени, что вместо того, чтобы поднять предмет, сама опустилась на пол.
Кусок металла. Окрашенный в черный цвет. Странной формы, напоминавший ключ, но не совсем.
Сердце гулко забилось, и Элиза оглянулась по сторонам, что было смешно. Словно мебель или огонь в камине помогут ей решить проблему? Ведь всего пятнадцать минут назад — плюс-минус — она посмотрела на Акса и спросила, что это за «ключ»… и он ответил ей, что не знает.
Позволив ткани упасть на пол, она развернула ее… и совсем не удивилась, обнаружив, что это был плащ, такой же, как у Эллисон…
С боку что-то бугрилось, и Элиза скользнула рукой по выпуклости, гадая, хочет ли идти дальше. Но, нет, она должна. Сердце стучало в груди, и она запустила руку внутрь…
Выругавшись, она достала маску черепа. Маска была страшной, до ужаса реалистичной, сделанная таким образом, что челюсть двигалась при разговоре.
С дрожью в руках она спрятала эту мерзость. А потом, наклонившись, сделала глубокий вдох… чувствуя Акса… и другие запахи.
Ее чуть не стошнило.
Образы заполонили ее мозг: вот они вместе, разговаривают в его подвале; он улыбается ей в первый раз; он целует ее снаружи стейк-хауса; их тела, переплетенные перед этим камином.
Может, она что-то перепутала… может, его лжи было объяснение.
Просто обязано.
Свернув плащ, Элиза уставилась на кусок металла.
Да, разумеется, этому было объяснение… но она боялась его услышать.
***
В общем и целом, Пэйтон был в норме.
Он лежал на кровати, каждую его нужду обеспечивала прислуга, его боль утоляли лекарства с приставкой Окси-, причем в кои-то веки это не было запрещено законом. И, вот неожиданность, голова работала без проблем… то есть управляла его телом и генерировала разумный мыслительный процесс… вроде переживаний за исход матча: разумеется, он хотел, чтобы аутсайдеры из «Луисвилл Кардиналс»[83]побили «Кентукки» в мужском баскетболе.
Его букмекер в Вегасе поставил на них неплохую сумму.
Но Пэйтон не мог сказать, что был счастлив. Даже с присутствием опиатов в организме.
Дерьмо, сказанное Ново, не отпускало его, и в плохом смысле.
Его совсем не волновало, что он ведет себя как придурок. Черт, в ином случае он давно бы повесился в ванной.
Его напрягал тот факт, что именно Ново считала его придурком.
Черт, наверное, он намного старомодней, чем считал. Точно также он отнесся к Пэрадайз, когда она сказала ему, что собирается вступить в учебную программу… и посмотрите, как все вышло. В итоге она стала Примусом, первой из всех в том ужасном испытании, которому их подвергли. Так что, да, он ошибался на ее счет.
Был ли он неправ с Ново? По отношению к женскому полу в целом?
Может, ему просто нужно было заняться сексом с этой непрошибаемой женщиной.
От одной мысли о Ново он мгновенно возбудился… ничего удивительного. Его с первого дня тянуло к ней.
Но в его сердце правила Пэрадайз… хотя, пока Крэйг на горизонте, ему ничего не светило. Отстой. Просто… между ними установилась связь во время набегов, пока они часами разговаривали по телефону, когда каждый находился в своем убежище за пределами Колдвелла, изолированный от всех, не считая близких родственников.
Он доверял ей так, как не доверял никому.
Был привязан к ней так, как не привязывался ни к кому…
В дверь постучали, и стук вышел слишком тихим, чтобы принадлежать дворецкому… или медсестре, у которой были руки, как у моряка Попая[84], и которая, казалась, кайфовала, скручивая его в рогалик во время перевязки.
— Войдите… — Увидев, кто пришел, Пэйтон принял сидячее положение. — О, Элиза! Что ты здесь… что случилось?
Женщина не ответила ему. Черт, казалось, она вообще лишилась голоса. Она просто закрыла за собой дверь и осталась стоять на пороге, бледная и дрожащая.
Сначала он подумал, что Акс сделал с ней что-то.
И если это так? С раной головы или нет, но он кастрирует ублюдка.
— Подойди, — позвал ее Пэйтон, похлопав по матрасу рядом с собой. — Чем я могу помочь?
Но она какое-то время просто ходила по комнате, и заговорила не сразу.
— Ты говорил… в самом начале…
— Что я тебе говорил? — он мягко побуждал ее продолжить. — Продолжай.
— Об Аксе… Что, на самом деле, я ничего о нем не знаю.
Ублюдок.
— Да, было такое. Что случилось?
Она запустила руку в карман пальто и что-то достала. Увидев предмет, Пэйтон нахмурился.
— Откуда у тебя это?
— Ты знаешь, что это?
— Да, это пропуск в секс-клуб в центре города. «Ключи». Я вижу его не первый раз. У Эллисон был один такой, как минимум… я как-то спросил у нее, что это такое.
— Это не ее пропуск. — Элиза уставилась на металлический предмет. — Но я была в ее квартире этой ночью. Не могла иначе… Акс ходил со мной. Когда я нашла ее пропуск, Акс сказал, что не в курсе, что это.
— Тогда чей это ключ? — Пэйтон догадывался, но хотел услышать это от Элизы.
— Акса.
— Значит, он солгал тебе.
— Да. — Элиза покачала головой. — Я совершенно случайно нашла его ключ. Он был в кармане плаща. А еще маску черепа. Оба предмета принадлежат Аксу. На них его запах… свежий запах.
Когда она замолчала, посмотрев на него, Пэйтон почувствовал себя на своеобразном перепутье, что было весьма забавно. После того, как Ново приклеила на него ярлык «Мудак», он не горел желанием говорить правду и ничего кроме правды, если это то, к чему стремилась Элиза…
— Я хочу, чтобы ты был честен со мной.
Черт.
— Ладно.
— Ты не одобрял его, потому что он гражданский, потому что он любит жесткий секс или… были другие причины?
Обратив внимание на прошедшее время в ее словах, Пэйтон молчал какое-то время… но в голове было далеко от тишины: в его ушах звенели слова Ново о его двойных стандартах относительно мужчин и женщин. О том, что он судит оба пола по разным меркам.
И, вот неожиданность, в его черепушку словно ударила молния: если он считал, что женщины, спавшие с кем попало, были шлюхами… значит, это вина самих женщин, что он ведет себя распутно и даже жестоко по отношению к слабому полу. В конце концов, если трахаться напропалую разрешено мужчинам и запрещено — женщинам, значит, сколько бы женщин он не поимел, не испытывая к ним особых чувств, сколько бы сердец не разбил, его вины и ответственности в этом не было.
Он же мужчина.
Это — неопровержимое доказательство того, что он мудак.
Закрыв глаза, Пэйтон откинулся на мягкую гору из подушек. Принимая все во внимание и учитывая тот факт, что вчера ночью ему прилетело по макушке, он прекрасно обошелся бы и без подобного озарения.
Преимущественно потому, что Оксиконтин[85], как бы хорошо ни избавлял от физической боли, не мог унять жжение в груди.
Это жжение сообщало ему, что он — далеко не такой хороший парень. Несмотря на свою внешность. Деньги. Знатный род.
Ново была права… он мудак.
— Проклятье, — выдохнул он.
— Прости. Я не имею права ставить тебя в такое положение…
— Нет, все нормально. Я в порядке. Ты тоже.
Чушь собачья. Она пребывала в эмоциональном хаосе, и Пэйтону казалось, что у Элизы наступил кризис самовосприятия.
— Я пойду…
— Нет, — сказал он резко, открывая глаза. — Слушай, я не хочу становиться между вами. Вчера уже встал, и в результате мы все едва не погибли…. Хотя сейчас поблизости и нет ни одного лессера и все безоружны, я просто… я попытаюсь не быть таким субъективным придурком.
И он задолжал извинения Аксу.
— Ново… это та женщина, которая сражалась с нами прошлой ночью, да? — спросила Элиза.
Пэйтон кивнул.
— Да. Почему ты спрашиваешь?
— Я забыла ее имя. Ты знакомил нас в ту первую встречу, в сигарном баре.
— Да.
На ее глаза набежали слезы, но потом Элиза громко шмыгнула носом и заморгала, уставившись на потолок.
— Ее запах был на плаще. Я сопоставила факты, только когда дематериализовалась сюда… но я уловила ее запах в передвижной операционной, когда она была с нами. Я помню, что она… — Когда Пэйтон отвел взгляд, голос Элизы приобрел уверенность. — Он был с ней. Совсем недавно. Прошлой ночью или пару ночей назад.
