Вода ушла как-то разом, за одну ночь. Хуторяне, выбиваясь из сил – они же под клятвой, куда деваться? – поливали посадки ривта и увлажняли ямы с питательной жижей, в которой плодились личинки. Но воды в колодце так мало. Не накормят хуторяне нгурулов – нарушат клятву. Какова будет кара, не знал даже лавэ, но не удивился бы, если смерть. Предки к драгоценным нгурулам относились крайне серьезно – могли и такую кару подсуропить.
Признаться, Раим растерялся.
Вот тут-то и состоялся его первый полноценный ментальный диалог с Ольгой и Павлом – мысленно такую информацию передать куда как легче, чем вслух. Да и не выразят слова все страшное. А выразить надобно. И Ольга бледнела на глазах, только чудилось Раиму, что пугает ее не совсем то, что его…
– Агав! Мать твою! – вызверилась Ольга на хуторянина. – Ты должен был раньше сказать! – И осеклась. Утренний обоз принимал Пашка. – Ладно, чего уж теперь. Так, – Оля на пару секунд задумалась, – господин лавэ! Вы с водой так же легко управляетесь, как камни в ладони крошите? Тогда на вас магия. Воду притянуть в колодец сможете? – Получив неуверенный кивок Раима, Оля переключила внимание на Агава: – Что вам сейчас необходимо больше всего? Еда, утварь?
Агав таращился непонимающе.
Перед глазами Ольги возникла картинка: изможденные люди таскают воду маленькими, литра по три-четыре, бадейками.
– Пашка! – Парню в руки полетела связка ключей. – Вы с Тырей таскаете пустые бочки из южного подвала. Сюда.
Она опустилась на корточки перед щеной:
– Малышка, поможешь Павлу? Справишься?
Оля недаром волновалась – предстояло сделать как минимум пять ходок. Бочки не особо большие – литров по сто. Пашка вполне сможет уцепить две штуки за раз, если веревку использует, а на повозку все равно больше десятка не поместится.
Тыря лучилась энтузиазмом. Такой игры у них еще не было. Побежали скорее!
– Не волнуйтесь, Ольга, – вмешался Раим, – Свап присмотрит, чтобы она не перенапряглась.
Величество стоял в сторонке и не мешал. Он «видел» все картинки, которые показывал Раим, но пока не осознавал трагедии.
– Ваш… лавэ Эрэл, – обратилась к нему Ольга внезапно, – не поможете переправить трех безымянных в другое место? Боюсь, что в ближайшее время у нас будут проблемы с кормами. Пожалуйста?!
Этот аргумент величество счел достаточно веским поводом для той тревоги, которую эманировала ненормальная иномирянка. Нгурулам может еды не хватить, а она про каких-то хуторян страдает. Как есть ненормальная.
– Агав! – позвала Оля старшого, критически осматривая повозку. – Как нам до хутора добраться?
Оля была так встревожена, что и на Свапа бы верхом села. Но это она. А хуторяне переживут появление взрослого нгурула? Едва ли, если Агав, здоровый бывалый мужик, при виде Тыри чуть не обделался?
– Дык, – замялся старшой, – коляска есть. На хуторе. Бывший кастелян ее для выездов в город держал. А зачем вам?
Пашка посмотрел на хуторянина с жалостью.
– Затем, что русские своих не бросают, правда, тёть Оль?
Ольга только кивнула, обрадовавшись неожиданной поддержке, и мотнула головой в сторону крепости – шуруй, мол, выполняй поставленную задачу.
Так, что еще? Пока ждем бочек, кормим Агава. Пока ждем Агава с коляской – обедаем сами. А дальше… Пока своими глазами не увидит, все равно не придумает, как помочь.
Расстроенные и растревоженные Наф-Нуфики уходили следом за Праном в столицу. Оля приласкала их на прощание, как смогла. Наверное, она бы расстроилась – привязалась. Да куда уж больше расстраиваться? Оказалось, есть куда: величество изволил вернуться. Тьфу ты, рожа бестактная. Мало этого – Тыря закатила скандал, отказываясь выпускать дорогую подругу из крепости.
Даже Свап волей альфы не смог призвать ее к порядку и загнать в вольер. Козявка отлично понимала: захлопнется дверь – и все, тюрьма. Из-под магии вольера, качественно напитанной силой, ей хода нет.
Тыря раздувалась и раз за разом вставала на пути у коляски, пугая тирла и Агава. Величество не знал, раздражаться ему или веселиться, а Раим откровенно нервничал, потому что щена умудрялась рычать и плакать одновременно. Нет-нет-нет, Тыря знает, как пусто, когда уходят за стену ее дорогие, Тыря не хочет, Тыря боится!
Оля и сама уже плакала едва ли не в голос. Эмоции малышки пронизывали ее насквозь. Как объяснить зверуше, что там люди мучаются, когда вот оно – незамутненное детское страдание в чистом виде. Концентрированное и отчаянное.
Платье-футляр выдержало встречу с шипами почти без потерь – при должной осторожности иглы проскальзывали по плотной и гладкой ткани. Оля обняла нгурулу за шею и даже смогла заставить ее сесть. Постоять на коленях пару минут? Да ради своей щены она и на горох встанет!
– Малышка, ну прости, – бормотала Ольга, пытаясь внушить спокойствие разбушевавшейся медяшке. – Не могу я тебя взять! Пойми, маленькая, там чужие. Они испугаются. Ты ведь такая грозная! Да я-то знаю, что ты добрая… Эх, была бы ты приличной собачкой, был бы у тебя красивый ошейник, мяконькая шерстка. И ходили бы мы с тобой гулять за стену. Там привольно, там лесок. – Ольге так остро захотелось этого. Увидеть, как резвится крупная медношерстная колли, как весело гоняется за бабочками, а то и за фрисби. Так и затискала бы ее, собаку эту, развалившуюся на зеленой травке, так и чмокнула бы в гладкий, совсем не шипастый нос.
– Думаешь, я не хочу погулять за стеной? – продолжала нашептывать Оля, надеялась, что напряжение отпустит нгурулу и та согласится не скандалить. Оглаживала шипульки по ходу роста, не обращая внимания на мелкие уколы. Гладила и бормотала ласковую чушь, не замечая, что уже не тянется к шее – нгурула сдулась, а под руками все меньше и меньше иголок.
– Тыря, миленькая! – вопль Пашки заставил женщину вынырнуть из грезы. – Какая же ты красавица!
Парень бухнулся на колени рядом с тетушкой и уткнулся лицом в светло-рыжий мех – щена превратилась в щенка-подростка. Она удивленно тарахтела, чуть взвизгивала и с упоением тыкалась почти безопасным носом в щеки то Оли, то Пашки. А те на пару минут забыли о хуторе и проблемах и тискали, мяли, тормошили свою новую Тырю. Таким мог быть смесок борзой и колли, только размером с прежнюю Тырю, читай с мастифа.
Господа маги не выдержали – вылезли полюбопытствовать. Это Оле так показалось, потому что было не до них и их удивлялок. Собаконька! Чудушко! Лапочка шерстяная и ни разу не колючая! Бивень, правда, никуда не делся, и лапы как были, так кожистыми и остались. Ну и фиг ли? Подумаешь, глазки красные! Кто в этом мире знает, какие они, правильные собаки?
Это же какие перспективы открываются!
Глава 36
Абзац на абзаце...
Наврали маги, дороги здесь не везде идеальны.
Отнюдь.
Коляска катила по натуральной грунтовке. Ухоженной, укатанной, без намека на колею, но грунтовке. Четырехместное убожество на игрушечных колесиках вызывало у Ольги досаду – такое ощущение, что в следующий миг о́рган, чувствительный к неприятностям, обдерет о землю, настолько низкой была посадка. Или это просто интуиция сигналила о грядущем абзаце? Даже сквозь умиление Тырей сигналила.
Собаконька уже освоилась с новой ипостасью – позволила надеть себе на шею обрезанный Пашкин ремень и теперь наяривала круги и дуги в пределах десятиметровой веревки, взявшей на себя обязанности условного поводка. Условного – исключительно потому, что удержать нгурулу, если дернет, не под силу человеку. Ни одному, ни целой компанией. Тырька ответственность понимала – Павел очень образно и замедленно «показал» ей, как Тыря кидается бежать, веревка натягивается... Рывок – и любимая подруга выпадает из коляски. Реки крови, море ужаса и боли. А чтобы так не было – не удирай. Потом, обязательно-преобязательно, побегаем вместе. А пока малышке хватало впечатлений – обочина обильно заросла травой и шуршала, звенела, стрекотала на все лады. Нацепляет щена грязи и репьев на гладкую шерстку, да и ладно – вернет себе колючесть, все лишнее и отвалится с иголок-то костяных.
