— Меня не приглашают в императорский сад, знаешь ли! Так что терпи. Может будет весело?
— Сомневаюсь.
Они прошли парк и увлекаемые толпой увидела шатры и толпящийся между ними народ. На подходе в людской реке забегали зазывалы, заманивая публику именно к ним.
— Один шанс, один-единственный шанс увидеть преставление! Лучшая труппа! Милая девушка, театрализованное представление! Крепость Исмаил и Маркийская задница! Только сегодня, Только у нас! Вы будете рыдать от смеха!
— Разгадай тайны будущего! Узнай, что тебя ждет! Всевидящая Ларгана расскажет!
— Сильнейший человек в Галиваре борется с оборотнем! Только сегодня невиданное зрелище, человек против оборотня! Красный шатер! Красный!
— Львы на шарах! Медведь ходит на руках!
Тереза от обрушившихся криков опешила, зато внимание мальчишек ей льстило. Кого-то они пропускали почти с миром, выкрикнув пару раз свои кричалки, но ее каждый проводил несколько шагов прямо-таки умоляя "красавицу", "нимфу", богиню" почтить именно их шатер. Протягивали сорванные тут же придорожные цветочки и смотрели теми самыми влюбленными взглядами, к которым она привыкла в Междуречье. Ах, как же это было приятно! Тереза в компании Леонида, Ла Росси и Шеферда уже почти позабыла, что она молода и красива.
— Спасибо, — она взяла цветок из рук рябого мальчишки в дрянной одежде, который зазывал к гадалке.
— Всевидящая Ларгана нагадала мне сегодня поцелуй от прекрасной блондинки в голубом платье, — заявил наглец. Он был ничего себе, но явно беден. Тереза на такого бы и взгляда не кинула, но Леонид велел вызывать в Шеферде ревность и она собиралась вызывать ее всеми возможными способами.
— Неужели? — кокетливо улыбнулась она. — И сколько блондинок ты встретил сегодня?
— Ни одной! Клянусь, ни одной! — парень шел рядом с ее стороны. Шеферд хмуро молчал. — Если меня не поцелует прелестная светловолосая девушка, я сегодня утону в реке, так сказала Ларгана, а ее предсказания всегда сбываются! — заявил наглец. Тереза звонко рассмеялась, тряхнув головой.
Ретт остановился, чуть развернулся, чтобы парень его рассмотрел. На лацкане его фрака блеснула булавка в виде полной луны.
— Если ты сейчас же не исчезнешь, то предсказание твоей гадалки и правда сбудется. — сказал он низким угрожающим тоном. Парня сдуло раньше чем Шеферд договорил, а у Терезы даже мурашки побежали. И не сказать что от страха, скорее от волнения и алчной, темной жажды. Когда Шеферд был таким, это что-то задевало в ней. Не слишком почтенное, низменное, земное… почти звериное.
Они посмотрели друг на друга и Тесс охватило странное чувство нереальности. Словно все вокруг это какая-то иллюзия: балаган, крикуны, вспышки шутих. А Ретт, только он один, настоящий. Надежный, крепкий, как скала, такой, за которого можно ухватиться….
"Ага, можно ухватиться, да только не тебе, дурочка наивная! Если уж кто и вытащит Терезу Доплер из этой истории так только Тереза Доплер, потому что остальным дела никакого нет. А ну, соберись, размазня!" — прикрикнула она сама на себя.
— Ты против чтобы я целовалась? Но сегодня мой выходной. Я надеялась пофлиртовать.
— С ним?
— А чем он плох? — на самом деле Тереза уже забыла лицо того парня, но признаваться в этом Ретту не собиралась.
— Всем, — Шеферд и снова взял ее руку, положил на свой локоть и уверенно повел вперед.
— И куда же мы идем?
— Я хочу посмотреть кто тут борется с «оборотнем», — сказал он строго.
Тереза пожала плечами. Ей было все вокруг любопытно и она с восторгом смотрела на жонглирующего кеглями мужчину верхом на одноколесном велосипеде. Тут же продавали сладости и крендельки и Ретт, порывшись в кармане, выудил мелочь и насмешливо купил ей его. Запах кунжута и свежего теста был восхитителен, Тереза тут же предложила Шеферду поцелуй в обмен на любезность.
— Тебе очень хочется целоваться сегодня?
— Очень! — сказала Тереза. — Я так давно этого не делала, что боюсь разучиться.
Шеферд смотрел на нее по-особенному, она точно, ну точно была ему не безразлична, и все же он не флиртовал с ней — отвернулся и сделал вид, что смотрит на летающие яркие шелковые ленты экзотических танцовщиц.
Тереза сдаваться не собиралась. В конце-концов, даже если у нее не получится соблазнить Шеферда, она с чистой совестью скажет Леониду, что сделала все как он сказал. Вызывала ревность, флиртовала, а под конец и… и решительно домогалась.
Тереза пока не знала где представится случай подомогаться Шеферда. Таким она никогда не занималась. Мужчины всегда ее домогались, а не наоборот! Даже если она не сможет поцеловать его тут, была еще обратная дорога наедине в кебе, а если и там он останется неприступен, значит она пойдет к нему в спальню! Тесс сдаваться на полпути не могла и точка.
Они пошли мимо шатров. Из каждого неслась звонкая веселая музыка, аплодисменты, смех, крики фальшивого ужаса и снова аплодисменты. На самой большой площадке между шатрами под открытым небом стояла деревянная сцена. На ней под приличную игру местного оркестра, который бодро наяривал полковой марш, на фоне декораций неприступных суровых гор, шутливо изображали взятие крепости Исмаил в Батурских горах. Тесс до прибытия в Рейну знать не знала где эти горы и когда имперские войска Галивара брали эту крепость, но после книжек из библиотеки Леонида она точно знала, что компания эта была «неоправданная агрессия» и должна была «послужить ответом на подстрекательство со стороны Маркии крестьян в западных провинциях к бунтам».
Шеферд остановился. На сцене было шесть мускулистых парней одетых в одни набедренные повязки, чтобы дамочки могли вовсю насладиться игрой мышц. На головах у них красовались огромные бутафорские волчьи морды. Тесс сразу смекнула что это оборотни. Они выстроили сильные спины в мостик к бутафорской стене крепости, по ним под одобрительный рев толпы вбежал одетый в слишком длинную для него золоченую мантию и великоватую корону совсем маленький, метра полтора от силы, актер, изображавший императора их священной империи Галивар Карла. Он спрыгнул со стены на другой стороне и чем-то, подозрительно напоминавшим мухобойку, стал шлепать вражеских маркийских «волков», которые валились на спину, дергали «лапами» и просили пощады.
Народ рыдал от хохота.
— Бей их, Робкий! Бей!
— Давай, Карлито! — кричала голытьба.
Ретт стоял мрачный и хмурый и внимательно глядел на сцену.
Оборотни Галивара, достали Карла из крепости и усадили себе на плечи. Сделали круг почета по сцене под громкие одобрительные крики толпы. Из кулис вышел в пух и прах размалеванный актер с огромным явно накладным пузом под пышной расшитой золотом рясой и непомерно длинной черной курчавой бородой, которую он забрасывал себе на плечо снова и снова.
— О! Глядите-ка! Это же Милдар Третий!
— Маркийский король! Эй, король!
— ГДЕ?! Схватить супостата! — возопил Карл и так размахался руками, что свалился с плеч своих оборотней.
Публика надрывала животы. На сцену летели монеты. «Оборотни» подняли Карла, отряхнули и нахлобучили ему корону, правда, задом наперед. У бутафорской задник был и из простого картона.
— Повелеваю надрать маркийскому королю зад! — задрыгал ногами Карл.
Мильдар комично попытался удрать, но его схватили, задрали мантию и показали публике панталоны с огромной заплатой на заднице.
— Стегать стервеца!
— Но чем стегать, вашество? — развели руками «оборотни».
— Тогда грызть, кусать, рвать! — Карл как разгневанный ребенок сучил кулачками и дрыгал ножками в туфлях с бантами.
Оборотни бросили Мильдара на скамью лицом к публике. По очереди стали поднимать его мантию и скрываться под ней, набрасываясь мордами на его зад. Тереза хихикала как и все. Маркийский король кричал, звал мамочку и умолял пощадить. Но потом один из оборотней залез под его мантию полностью, а не только мордой, Мильдар с оборотнем стали раскачиваться и актер начал непристойно постанывать. Терезе кровь бросилась в лицо, она шокировано накрыла рот ладонью. Подтекст был очевиден. Публика взревела от хохота и улюлюканий. Полетели монеты вперемешку с недоеденными крендельками и яблоками. Оборотень вылез, поправляя наберженную повязку и раскланялся беснующейся толпе. Карл лично задрал мантию, проверяя достаточно ли наглец маркиец наказан, скривил рожу и отвернулся. Тереза посмеивалась. Надо же, чего выдумали, олухи! Маркийского короля прямо на сцене оприходовать! Вот умора!
