тебя не хочет, я чертовски уверен что оставлю тебя для себя.
— Думала я слишком тощая.
— Я нес чушь. Ты на самом деле идеальна. И если бы я не жаждал повышения, я бы наверняка воспользовался твоим ртом прямо сейчас. Он наклоняет голову в сторону, и я все еще не вижу его глаз за очками, которые он носит, но угол наклона его головы говорит мне, что они устремлены куда-то в район моих ног.
— И все остальное у тебя.
— Повышение? Этот Рис — твой босс?
— Он лидер Черепов.
— Черепа. Я откидываю голову назад, в отчаянии зажмурив глаза.
— Конечно. Слушай, ты отвезешь меня обратно в Шолен, и я удвою твою порцию фасоли, добавлю немного вяленого мяса и бутылку виски сверху.
— Заманчиво. Но не играй в кости. В тот момент, когда я увидел тебя, я чуть не обосрался. Ты как раз в том вкусе, который нравится Рису.
— Тип? Он держит где-нибудь в пустыне бар для одиночек? Насколько я знаю, здесь попрошайки не слишком разборчивы.
Он со смехом качает головой.
— Черт, ты продолжаешь говорить, и старине Рису, возможно, чертовски не повезло. Он наклоняется, чтобы устроиться передо мной.
— От такого отношения у меня начинается серьезный стояк, детка.
— Что он тебе предлагает? Говорю тебе, у меня есть дом. И еда. И лекарства, там в Шолене.
— Для тебя? Черт возьми, он вероятно, назначил бы меня дорожным капитаном.
— Что это значит?
— Уважение. Это значит, что я еду впереди.
Моя челюсть отвисает, я хмурю брови, выражение, которое даже не начинает отражать мое раздражение.
— Ты превращаешь меня в наложницу какого-то извращенного мудака, чтобы ты мог играть в вожака стаи со всеми своими друзьями?
— Наложница? Он поглаживает маску-череп, прикрывающую его челюсть.
— Черт, ты так выразилась… звучит лучше, чем какой-то дерьмовый подарок. Не забудь называть себя так, когда я передам тебя ему. В любом случае, я никогда не был склонен к сюрпризам.
— Похоже, он очарователен. Я ничего не могу тебе предложить? Предложение в моем голосе заставляет меня съежиться, но когда на кону моя свобода, к черту добродетель.
— Что-нибудь-нибудь?
Он фыркает, перекидывая ногу через сиденье, и снова садится верхом на байк.
— Это предложение заманчиво, детка. Любая другая женщина, и я бы накинулся на это дерьмо, как дикая собака на хамбоун. Но ты для Риса. Конец дискуссии.
Он заводит мотоцикл, давая один отвратительный рев двигателю, и мы трогаемся с места.
Солнце садится низко в небе, когда мы приближаемся к широкому синему зданию, испещренному граффити. Над холмами есть глаза, написано "Поверни назад". И вперемешку с другими, более красочными фразами — черепа. Много черепов.
Незнакомец, которого я узнала как Ригса, заезжает в здание и паркует свой мотоцикл в ряду по меньшей мере двадцати других, заполняющих внутренности склада. Я никогда не видела столько мотоциклов в одном месте. Рядом с ними стоят три грузовика, покрытые знакомым зеленым брезентом, похожим на те, что производятся в Calico.
Если я смогу взять одного, я смогу уйти.
Словно прочитав мои мысли, он быстро спрыгивает с мотоцикла и снимает перчатки, засовывая их в одну из седельных сумок сбоку. Обвивая пальцами мою руку, он поднимает меня с сиденья.
— Здесь свирепствуют горные львы и койоты. Нет смысла срываться с места.
— Естественные хищники меня не пугают.
— В буйстве нет ничего естественного, — говорит он, таща меня за собой, когда выходит из здания.
— Как ты вообще водишь эти штуки? Где ты берешь бензин?
— Каждая из этих крошек работает на этаноле. Есть кукурузный фермер, который превращает его в топливо.
— И что вы ему продаете, женщин?
Он оглядывается с усмешкой.
— Только один. Сделал ее своей женой.
— Ей повезло. Я вытягиваю шею в сторону склада, от которого мы уходим.
— Ты не боишься, что кто-то собирается украсть все твои машины и бросить тебя на мели?
— Не-а. Он указывает на горную скалу впереди нас, где на вершине плато расхаживает мужчина с арсеналом, пристегнутым к телу.
— Соколиный глаз подстрелит все, у кого нет зарплаты или киски.
Прелестно.
— Что это?
— Заброшенная рудная шахта. Этому месту более ста лет.
Мы подходим к отверстию, обрамленному шатким деревом, которое выглядит так, как будто может рухнуть в любой момент.
— Это не выглядит безопасным.
Дыра в горе поглощает свет, и Ригс встряхивает тонкий предмет в руке, прежде чем включить фонарик. Яркий светодиодный ореол освещает путь впереди, уводя нас глубже в кроличью нору.
— Думаю, это было здесь дольше, чем что-либо другое. Пережило бомбы и весь мир, превращенный в дерьмо. Я бы сказал, что это настолько безопасно, насколько ты можешь себе представить, на данный момент. Раньше это был довольно дикий отель. Туристы приезжали сюда со всего мира, чтобы остановиться. Здесь около десяти номеров и общая зона. Он продолжает болтать, как гид.
— Немного готично, но здесь прохладно, иначе солнце поджарит тебе задницу.
Чем дальше мы заходим, тем больше мои нервы начинают расшатываться, и стеснение распространяется по моей груди. Камни и щебень становятся раздражающим отвлекающим фактором, сбивая меня с ног, поскольку стены надвигаются на меня со всех сторон. Я выворачиваю запястье, чтобы вырваться из хватки Рика, и он оборачивается.
— Я же говорил тебе, не пытайся сбежать. Эта шахта — единственное, что есть на многие мили вокруг. И если кошки тебя не достанут, это сделают Рейтеры.
— Я нехорошо себя чувствую. Не могу дышать.
— Клаустрофобия? Ты привыкнешь к этому. Давай. Впереди становится лучше. Вместо того, чтобы снова потянуть меня, он перекидывает меня через плечо, и во второй раз за сегодняшний день я болтаюсь перед его задницей. Только на этот раз мой желудок становится легким, и мне приходится надавить на его задницу, чтобы поднять голову достаточно, чтобы меня не вырвало.
Голоса отдаются эхом впереди, и узкая пещера открывается яркому свету. Извиваясь, я осматриваю тридцать с лишним человек, собравшихся на открытом пространстве. Мужчины. Женщины. Дети. Все они выполняют какую-то работу, стирают одежду в ведрах, готовят еду, и никого из них, кажется, ни в малейшей степени не волнует, что меня переезжает какой-то пещерный байкер.
Рабы?
Источник света — отверстие в скале, куда проникают последние лучи солнца, освещая пещеру. Помимо этого, в комнате есть около дюжины канделябров, высверленных в камне, в каждом по свече. Шаткие деревянные стулья стоят ближе всего к стенам, а воронка в центре комнаты, выложенная камнями, кажется местом для разведения костра. Это похоже на шахту, но ее определенно переделали. Спальные мешки и одеяла разбросаны по полу, по которому шагает Ригс, в то время как другие свернуты и сложены стопкой.
Байкер продолжает движение и на Т-образном перекрестке поворачивает направо, туда где в длинных каменных коридорах стоят другие бра, освещенные пламенем. — Это комнаты. Кроме нескольких мертвых тел, которые нам пришлось убрать, все место было пустым.
Он останавливается, и я снова обвиваюсь вокруг его тела, чтобы посмотреть, что
