И какие же особые меры вы собираетесь применять?
Лейтенанты замялись, но Джош нашелся: — Какие прикажете! — Приказываю покинуть палатку. Я сам займусь шпионкой и применю особые меры.
Лейтенанты переглянулись. Капитан приподнял бровь: — Вы еще здесь? Вон!
Оглядываясь то на меня, то на капитана, оба вышли наружу. Капитан запахнул полы палатки сильнее и затянул шнуры, чтоб никто не мог войти внутрь. Он подошел ко мне и присел на корточки. — Они тебя не обидели? — Нет, лишь уронили на землю и перебрали вещи. Только одежду, меня не трогали. — Хорошо. Расскажи, во что ты встряла. Снова выбрала неудачного любовника? — от волнения капитан перешел на "ты". — Хм. Ты говоришь так, будто все мои любовники были неудачными. Нет, совсем нет. — Я слегка подалась вперед. — У меня больше не было любовников. У меня никого не было после тебя.
Что я творю? Я флиртую с капитаном? Вот так, со связанными сзади руками? Почему-то эта мысль меня вовсе не остудила, а совершенно наоборот. — У меня тоже никого, — зачем-то произнес капитан, понизив голос и подавшись навстречу. — Но я человек военный, а тебе что помешало?
Я усмехнулась.
Капитан будто одернул себя и выпрямился: — Что случилось, Мадлен? Мне докладывали, что ты работаешь зельеваром в Раэлине и почти вышла замуж за лекаря. — Я?! То есть, да, я работала зельеваром в Раэлине, но между мной и Сиринжем ничего не было! — Хм… Что ты здесь делала? Да еще в поселянской одежде?
Молча, я смотрела в его лицо. Догадайся, пожалуйста, догадайся, что Лиам меня нашел! Но взгляд капитана скользил по моему лицу, шее, спускался туда, где из-под съехавшей блузы выглядывала лямка камисоли, и от этого взгляда кровь прилила к лицу, к щекам, к губам. Мы сидели друг против друга, пожирая друг друга глазами. Казалось, воздух сейчас начнет искрить безо всякой магии. — Расскажи, Мадлен. Ты сильная женщина, я не сомневаюсь, но даже сильным, бывает, нужна помощь. Расскажи, — в его глазах бились демоны, — иначе придется применять особые меры.
Он провел согнутым пальцем по моей щеке, и одного этого хватило, чтоб меня бросило в жар. Он посмотрел на приоткрывшиеся губы, кончиками пальцев прошелся по шее, спустился туда, где виднелась лямка камисоли, очертил съехавшую горловину блузы, добрался до завязок и потянул кончик на себя. Медленно, поглядывая на мое лицо, он распустил горловину и стянул блузу на талию. Моя грудь рвалась из тонкой ткани камисоли, я не могла сдержать тяжелого дыхания, и капитан огладил взглядом сначала одну, потом вторую колышащуюся половинку. — Капитан… что ты делаешь? — Применяю особые меры. — Его палец вернулся на грудь и пополз в сторону кружева камисоли. — Это… твои особые меры… для шпионок? — Нет, для тебя, — слегка зацепив кружево, его палец двинулся по ткани в сторону восставшей вершинки. — Только для тебя. Расскажи мне, что с тобой произошло. Мы во всем разберемся вместе, что бы ни случилось.
Он замолчал, и я перестала дышать, когда он коснулся горошинки сквозь ткань и оставил ее, чтобы повторить путь с другой стороны. — Доверься мне, Мадлен, как доверилась однажды. Иначе, — он улыбнулся, — особые меры станут еще более особыми.
Теперь даже если бы я могла говорить, я бы не стала. Я приподняла бровь, вопросительно посмотрев ему в глаза. Капитан оставил в покое камисоль и коснулся колена под поддернутым подолом. — Ты действительно хочешь испытать их на себе?
Его пальцы двинулись по нежной коже внутри бедра, нырнули под панталоны, дразняще прошлись там и вернулись, чтобы снова направиться вверх, скользя по тонкой ткани. — Расскажи, Мадлен, — прошептал капитан. — Ты ведь не лгала мне раньше. Что случилось?
Когда он добрался до цели, я потеряла способность говорить. Пальцы капитана то двигались по тонкой ткани панталон, то слегка нажимали. Он чувствовал "ручей из пещеры" во всей его полноте, и, казалось, капитан сам еле сдерживался. Я выгнулась и всхлипнула. Это невозможно было терпеть. — Расскажи.
Вторая рука капитана спустила лямку камисоли, отогнула края и занялась выглянувшей вершинкой.
Я не могу рассказать. Но и терпеть это не могу. — Расскажи.
Я не могу терпеть. Я не могу рассказать. Я не могу. Я далеко запрятала появившуюся мысль. Я не могу терпеть. Я не могу терпеть. Капитан ласкал меня рукой и взглядом, и я еле сдерживалась, чтоб не застонать в голос. Я не могу терпеть. Я не могу терпеть. — Расскажи. — Я не могу!.. — и замолчала.
Проклятье запоздало лишило меня воздуха и ударило болью, но капитан уже все понял. — Не можешь рассказать?
Он отстранился и сосредоточенно меня осмотрел. — Мадлен, я идиот. Прости меня. Сейчас я сниму эту дрянь. Будет больно. Потерпишь?
Я прикрыла глаза в знак согласия. Капитан поправил камисоль, положил одну руку мне на затылок, вторую на грудь. Я не выдержала и вскрикнула от боли. — Все, все, милая, все.
Я с трудом разлепила губы: — Фляжка в узелке.
Он быстро нашел мою флягу, открыл ее и поднес к моим губам. Я сделала несколько глотков. Пока я откашливалась, капитан развязал мои руки. — Вчера я поняла, что Лиам меня нашел, и попыталась сбежать в селянской одежде. — Я должен был догадаться, — раздосадованно прорычал капитан. — Меня поймали и привезли в охотничий домик в лесу.
Капитан обнял меня, вглядываясь в лицо: — Что он с тобой сделал? — Ничего не успел, у меня есть немного огня. — Я усмехнулась. — Полагаю, заводить детей в ближайшее время ему будет неудобно.
Я попробовала встать, но стала оседать на пол — уходя, проклятие будто забрало половину сил. Капитан подхватил меня, опустился на пол и устроил у себя на коленях. Я договаривала, уткнувшись в его шею. — Я сбежала на лошади Лиама и скакала куда-нибудь подальше, остановилась в лесу, шла к ручью, и тут меня взяли твои лейтенанты. — Демоны! Прости
