щеку своего жениха.
— Несомненно, — прячет он за отворот камзола бутылку. Бомж чистой воды. Даже стыдно немного. Привела в дом красавца мужчину, и во что он превратился за сутки со мной в одном доме?
— Доброго вечера, горожане, — подходят к нам эльфы. Анджей просиял от этого обращения.
— И вам, — кланяется он приветливо.
— Что-то не так?
— Градоначальник обратил внимание на столь счастливое событие. Карл Бересклет завещал свой дом юной девице, что замечательно. Вот только удивляет поспешность, с которой заключена помолвка. Все же Анджей чужак в нашей столице. Разница положений.
— Мы искренно полюбили друг друга, — расправляет плечи жених. Заплатки трещат по всему камзолу. Плащ он, похоже, так и не нашел.
— Смею напомнить, что обман невесты — непростительное преступление. Тем более, девушки, что обрела плод.
— Какой плод? Многокостянку? — эльфы ошарашенно отступили.
— Именно. Если вы покинете невесту, Анджей, то сами понимаете, чем это закончится. На бешеную собаку объявляют охоту. И как бы далеко она ни сбежала, ее всенепременно найдут.
— В городе бешенство? — дернулась я. Прививку надо сделать. И себе, и чупокабру, хотя у него вроде стоит. Ох не зря Карл завел Несчастью ветпаспорт.
— Заботьтесь об Анестейше как можно лучше. Переживания способны повредить рассудок нежного благородного существа.
— Непременно. Садовый гном повредил мой наряд. Я вынужден подняться на шхуну за сменой одежды. Из этой рубашки гном пошил себе шторы в нору.
— Кто пошил? — лицо эльфа перекосило.
— Садовый гном. Вот такой маленький, — показала я размер пакостника двумя пальцами, — Но такая огромная дрянь. Мы его непременно отловим, — улыбнулась я.
— Вот как? Таких существ не бывает, горожане. Анджей, позвольте вас проводить к порту.
— Разумеется. До завтрака, любимая.
— Не торопись! К завтраку ничего из еды не осталось.
Эльфы нахмурились ещё больше. Нет, я все понимаю, но кормить ещё кого-то, кроме чупокабра? Готовить? К завтраку он собрался. Фи! Мы и так уже квиты. Я его приютила, оставаться в городе у Анджея разрешение есть. Ночевать он может на шхуне. А ставить его к себе на постой? Увольте, у меня не трактир. Впрочем, на пару свиданий я бы с ним, наверное, сходила, почему бы и нет.
Все у меня не как у людей. Сначала помолвка, свидания и близкое знакомство потом. Если они ещё будут. Да уж.
Вернулась в дом и, чтобы не терять времени зря, сразу же переоделась в приличные для мира Лоры вещи.
— Несчастье, мы идём в город.
— Зачем?
— Продавать зелья, — я подхватила со стола увесистую корзинку.
— Через минуту. Я почти домастерил ловушку для гнома.
Настя
Заслышав цокот копыт, надвинула чуть ниже чепец, опустила подол платья, прикрыв им джинсы, чтоб ничем не выдать себя и волшебства своего чудесного дома. Комары в этом мире злые и наверняка породнились с вампирами. Без штанов под юбкой вечером никак не обойтись. Корзину с мылом перекинула на сгиб левой руки. Надеюсь, сегодня удастся выручить за контрабанду десятка два золотых.
Из-за поворота показались всадники. Прекрасные кони гарцуют по булыжникам мостовой.
Зверь, мой надёжный защитник, юркнул в клумбу, зацепившись за ограду шипастым хвостом.
Добродушная улыбка, растерянный взгляд. Лорды охотно польстятся на мыло и шампуни сельской зельеварки, я в этом не сомневаюсь! И Чупокабр защитит, если не захотят оплатить достойный товар или позволят себе лишнего.
— Господин, разрешите набрать воды из колодца, — мужской бархатный голос раздался позади всадников.
— Обойдетесь.
— Льюису дурно. Он не может больше идти.
Один из всадников обернулся, свистнула плеть, но крика не раздалось. Жуть какая!
Такого я в этом мире ещё ни разу не видела. Городок, в котором живёт Лора, уютен и мил. Здесь вообще ничего не случается, она же так говорила. Разве что в порт изредка ворвется чужое судно.
Я отступила с дороги на самую бровку.
Всадники приподняли шляпы в знак уважения не то ко мне, не то к моему ремеслу.
Позади них плетутся по дороге двое мужчин. Один, смуглый, стройный, высокий брюнет, несет в руках свёртки тканей. Второй, голубоглазый красавец блондин в разорванной плетью рубашке, еле идет, сгибаясь под весом крохотного бочонка.
— Не желаете ли купить мыло? Ручная работа, чары наложены от всех болезней, — заплетаясь, произнес мой язык привычную для менеджера околесицу.
— Только если выменять. Каторжане. Не хотите? Крепкие. Вы так не смотрите. Сокольничий и повар. За корзину товара отдам.
— Спасите его, госпожа, — шепнул брюнет. Блондин покачнулся… — только каторжан мне не хватало в доме для полного счастья. Опасно. Но выменять, почему бы и нет? Спасти? Мои шампуни на Земле стоят так мало, здесь же я смогу спасти сразу двоих. Но, черт побери, если они меня потом укокошат в обмен на глупую доброту? Вся надежда на чупокабра. Уф.
— Обоих? — с сомнением задаю я вопрос, будто, и вправду, намерена торговаться. Если б только знать, чем мне грозит в будущем этот нелепый обмен.
— Обоих, — кивает мужчина.
— Беру, — тяну я корзину вверх, к всаднику. Конь под его седлом машет башкой, норовит укусить меня за руку. Отскакиваю назад, оба мужчины смеются. Тот, что повыше лихо спрыгивает на землю возле меня.
— Намордник бы надевали, — тру я предплечье, укуса которому благо не досталось.
— Намордник? На лошадь? Чудная! — он беззлобно ухмыляется. Весёлый, открытый, вот только мой взгляд упирается в плеть, окрашенную кровью. Черт побери, во что я связалась? — давайте сюда руку, госпожа.
— Зачем это? — отступаю я к бровке обратно. Если что, то перемахну через соседский забор. Все лучше, чем остаться с ними четырьмя на дороге.
— Магический поводок вручу вам.
— Зачем он нужен?
— Знак власти, чтоб эти двое слушались, как подобает, свою новую госпожу. Нет, так-то они оба смирные. Артефакты надеты согласно закону. На вольных не нападут, а вот между собой передаться могут. Вы же сами магичка, должны знать.
— Отец растил меня в строгости, — повторяю я легенду, — Академии магии не заканчивала.
— Ну держите, тогда. Торг, считаем, окончен, — мужчина сам раскрывает мою ладонь, вкладывая в нее нечто невесомое, теплое, две чуть мерцающие жемчужинки. Одна зеленей, вторая светится голубым. Будто и вправду в моей руке оказались две жизни. Две каторжных жизни. И что теперь делать? Как ими распоряжаться? — Мыло-то отдай.
— Да, конечно. Как я могу? Что теперь делать?
— Никогда рабов не держали? Делайте, что хотите. Можете их даже съесть! — глухо смеётся мужчина, запрыгивая на лошадь обратно, — Вы, двое. Ткани и бочонок подайте на седла. Свезло вам! Добрая госпожа, — ласкает он меня взглядом так настойчиво, будто бы нет на мне никакого платья.
