Она знала, что молчать он может бесконечно.
Язык импульсных всплесков для него информативнее языка слов.
Но…
“Я должна говорить. Об отвлеченном, вплоть до всякой чепухи, только не молчать. Слова помогут развеять наваждение. Надо шевелить языком. Шустрей”, — подстрекнула себя Лариса.
Кто бы мог предположить, что у общительной девушки возникнет проблема с подбором нужных слов. Сначала не могла выбрать тему разговора, а когда определилась и мысли преобразовались в слова, язык будто приклеился к зубам. Расшевелив язык, Лариса начала рассказывать обо всех замеченных изменениях природы: о небе, ветре, тучах, дожде, инее и световых вспышках, о цветах, деревьях и насекомых, о звуках и запахах, чувствуя себя при этом степным кочевником, расположившимся, подвернув ноги, в юрте у костра.
Эйнар, подозрительно глядя на нее, но не перебивая, терпеливо слушал все эти бредни. Выложив дневные впечатления, Лариса поблагодарила его за неиспользование оружия космического корабля.
— Я счастлива потому, что атмосфера восстанавливается, — призналась она, копируя нелианский наклон головы к плечу.
— А я счастлив, потому что ты восстановилась. — неожиданно выдал Эйнар.
— Да, я отлично себя чувствую. Улавливаешь энергию? Мне хорошо.
— Тебе хорошо со мной? — Эйнар попытался обнять ее за талию.
Лариса приняла решительные меры вопреки растущему влечению. Вопрос поставил ее в тупик, но она ловко вывернулась, обозначила дистанцию, вытянув руку и упершись ладонью в прикрытые темной скользкой синтетикой квадратики мышц на животе Эйнара, ответила:
— Мне просто хорошо, независимо от присутствия объекта.
А сама обреченно подумала: “Кого я обманываю? Биологический детектор лжи? Разве его можно обмануть? Особенно, сейчас”.
Похоже, что Эйнар сильнее воспринял не столько ее слова и жест, сколько выявленную разницу между речью и чувствами. Он отступил, потерянный, тряхнул головой, откидывая назад длинные гладкие пряди волос, и с безнадежным непониманием взглянул на нее, застывшую с воинственно решительным видом.
Лариса предоставила ему время на то, чтобы высказаться, но Эйнар ничего не возразил. Его неоновые глаза померкли. Ей стало не по себе.
Она ждала, когда ночная прохлада остудит разгоряченное тело и спасет от ненужных эмоций.
Подошла к большому садовому фонарю. В его жаропрочное стекло стучались белые ночные мотыльки, снежные жвеллии, вылупившиеся из коконов накануне первых заморозков.
Лариса остановилась у фонаря, решив не следовать дальше за нелианцем. В ее лоб врезалась толстая бабочка. Эйнар остановился и оглянулся, среагировав на импульсный всплеск.
— Эйнар, иди сюда. Ты должен их увидеть, — Лариса окликнула нелианца, не надеясь, что послушается, но рыжий хищник быстро и бесшумно подошел.
— Кого я должен увидеть? — Эйнар в недоумении осмотрелся.
Он огрызнулся и щелкнул зубами, едва не словив мотылька, принявшего свет его глаз за сияние звезд.
— Их, — Лариса, огорчившаяся, что завоеватель не счел бабочек достойными царского внимания, небрежно взмахнула рукой, распугивая белое трепещущее облачко. — Красиво, как думаешь?
Эйнар подозрительно скосился на нее и выдал немало удивившую ее фразу:
— Я не думаю о мелких объектах.
— Но эти объекты существуют! Они летают вокруг нас, стучатся в стекла светильников. Почему бы не поразмышлять об их разуме, плохо распознающем окружающие предметы, и об инстинкте, который слепо зовет их к губительному жару?
— Бактерии тоже существуют, но об их существовании размышляют специалисты предметной области.
— И ты никогда не думал о бактериях?
— А ты думала о них? — Эйнар ответил вопросом на вопрос, отойдя в тень дерева бекимус.
— Приходилось иногда, — призналась Лариса.
Если бы он знал, какими словами кляла она в детстве всяких микробов, лежа под одеялом с градусником”.
В галактике Радуга Жизни уничтожены все опасные микробы. Ему не нужно думать о них.
— И мне пришлось о них подумать. Я представил, что на Нелии сохранились микроорганизмы, устойчивые к высоким температурам.
Эйнар на миг закрыл глаза, поддавшись приливу тоски.
— Ты подождешь меня? — спросил он, вновь посмотрев на нее.
— Нет, пойду спать. Я поела вечером и…, — девушке взбудоражил нервы его нежно мерцающий взгляд.
Лариса поняла, что ее глаза вспыхнули, заметив стремительное приближение мотылька. Прикрыла их. Мотылек ударился о веко правого глаза и улетел.
— Я сама по себе, для меня так лучше. Меньше боли, — призналась Лариса.
— Ты со мной, — уверенно возразил Эйнар. — Мое поле восприятия энергии фиксирует зарождение энергетической связи.
— На Веле наличие энергетической связи не имеет значения, — Ларису испугало его утверждение.
“Бабушкины гены вредят? Притягивают к чистокровному нелианцу?”
— А что имеет значение на Веле для тебя, Лара?
— Личный выбор моего разума, Эйнар.
— Хочу знать, чем мотивирован твой выбор? Заботой о велянах и прочих существах, вплоть до простейших одноклеточных?
— Тем, что я не доверяю тебе.
— Но ты чувствуешь… — Эйнар приблизился на шаг, игнорируя атаки мотыльков.
— Моих энергетических способностей недостаточно для того, чтобы проверить тебя и поверить тебе. Я могу ошибаться.
— Ты не веришь сама себе?
— Да, я и себе доверять перестала. Вынужденная мера. Так легче жить.
— Сомневаюсь.
— Я так решила.
— Ты просто не можешь найти применения своей энергии. Стремишься отрешиться от всего, что тебя окружает, но безуспешно. Ты выбрала меня и останешься со мной. Прими как факт, — Эйнар подошел ближе.
— Держись на расстоянии, — Лариса отступила, озираясь на бережок бассейна, чтобы не упасть в холодную воду.
Эйнар, почувствовав ее испуг, остановился.
— Ты мне приказываешь? — он сощурил привлекающие бабочек глаза.
— Я тебя прошу, — пояснила Лариса усталым голосом.
— Ты не осмеливаешься приказывать, значит признаешь мою власть.
Лариса промолчала.
— Но если бы ты не доверяла мне, то не просила бы ни о чем, как веляне ни о чем меня не просят. Даже перед гибелью они не умоляют сохранить им жизнь. Они не верят мне. А ты веришь, но пока не решаешься это признать. Скажи, ты боялась итолидов?
— Да, — Лариса сказала первое, что пришло в голову, смутно представляя, кем являются итолиды. Вроде бы это желто-полосатые нелианские каракатицы.
— Так я и предполагал, — вдохновенно заявил Эйнар. — А теперь ты боишься, что я уничтожу этот мир. Не понимаешь, что мне он нужен не меньше, чем тебе.
— Если бы он действительно был тебе нужен, ты бы старался сохранить в исходном состоянии. Таким, каким он был до твоего вторжения.
— Процесс разрушения часто бывает началом процесса созидания, но я остановил его, как ты видишь.
— Я вижу лишь маленький кусочек. Война продолжается.
— Война скоро закончится. Но прежде она перестанет тебя интересовать. Твой разум нашел другой объект внимания.
— Нет.
— Подойди ближе и почувствуй. Прислушайся к себе и улови сигналы своей энергии.
— Я не нарушу нашего договора.
— Тебе не придется его нарушать. Ты выполнишь третье условие.
Эйнар медленно повернулся, внимательно посмотрев на нее прежде чем уйти. Лариса приняла безразличный вид. Прогоняя несовместимые со здравым смыслом эмоции, сосредоточилась на мотыльках.
* * *
Как только “Мария Громова” взлетела и скрылась за чистыми светлыми облаками, Лариса постаралась понять, как вести себя дальше, что делать с Эйнаром.
“Выполнить задание. Звучит просто. Но что подразумевают эти слова? Что значит выполнить? Заказать убийство. Именно так. Я должна заказать Эйнара марсианским убийцам. Какое гадкое слово “заказать”. От него прямо-таки веет могильным смрадом. И все равно я должна, как настоящий суперагент, для спасения велян мне нужно…
Но так омерзительно предать того, кто меня любит, кто заботится обо мне и доверяет несмотря на все проколы и оплошности.
