И правда, почему нет? Я попыталась. Честно. Дариона увёл Саториус – поговорить о личном. К бочонку, возле которого я стояла, никто не осмеливался подойти, и я отступила к чёрным и белым палаткам.
Небо наливалось багрянцем. Оно становилось всё больше похожим на то самое небо ночью шестнадцать лет назад. И музыка. И звуки. Мне казалось, в плену обрывков из воспоминаний. Или в кошмаре. Раскрасневшиеся пьяные лица были совершенно незнакомыми. Я не узнавала профессоров и магистров. Казалось, это существа из города возле моего родового замка, казалось…
Мне нечем стало дышать. Зачесались крылья, готовые вырваться из спины и унести меня прочь. Я попятилась. Чуть не наткнулась на обрушенную во время состязаний палатку, отступила за другую.
Всё вокруг казалось алым, как кровь…
«Это закат, это всего лишь закат», – повторяла я, а музыка и голоса оглушали, наваливались нестерпимой тяжестью, смешивались с нахлынувшими воспоминаниями. Съёживаясь, я зажала уши ладонями, но это не помогло: весёлая музыка… я поняла, что играет мелодия – одна из тех, что звучали той ночью. Меня затрясло, хотя я понимала, что сейчас не в том городе, сейчас не шестнадцать лет назад, и мой страх глуп, а на рассвете я увижу умирающего Халэнна только если лягу спать, только во сне он будет…
Сильные руки сжали мои плечи.
– Тихо, всё хорошо, – прошептал Дарион.
Я даже не поняла, как он затянул меня в темноту палатки, просто вдруг оказалась там, на его коленях, в его руках, и горячие сухие губы Дариона собирали слёзы на моих щеках и нашли, накрыли мои губы трепетно-жадным, солёно-винным поцелуем.
А эта простонародная, разбитная тошнотворная музыка всё играла и играла, выбивая чешую из моей кожи.
Глава 41
Забыться, сейчас бы забыться, но снимать с Дариона скрывающий чувства амулет сейчас немыслимо – рядом со мной он слишком фонтанировал эмоциями, чтобы этого не заметили Эзалон или Санаду.
На поцелуй я не ответила, и Дарион остановился, просто прижал меня к груди.
– Что случилось? – Он гладил меня по спине, явно прощупывая чешуйки, целовал в лоб. – Что тебя огорчило?
Музыка всё играла. Признаюсь – и Дарион опять скажет, что я не хочу отпускать прошлое. Нет-нет, только не нравоучения. А он вдруг извинился:
– Прости, что не уделял внимания, но так надо, не хочу тебя подставлять, не сейчас.
Казалось, рядом с ним можно спрятаться от всего, и я жалась к нему, всё сильнее понимая: он – слабость, я слишком на него надеялась, слишком привыкла к отдыху с ним, в его чувствах.
– И прости, что с Валерией много времени провожу, но защита ей нужна. Не только физическая, но и моральная.
Мелодия сменилась, и стало легче дышать. Словно металлические обручи спали с головы, и я чётче ощутила тело, мягкие, но раздражающие прикосновения, не дававшие чешуе окончательно уйти.
– Всё в порядке. – Я попыталась сесть из полулежачего положения, Дарион помог, но с колен не спустил, всё гладил по волосам, спине.
– Я не хочу тебя отпускать…
– Придётся: надо за подопечной присматривать, – я, впрочем, не спешила возвращаться в толпу.
И старалась не думать об интонациях его голоса, о самих словах.
– Ты отдаляешься, – Дарион прижался лбом к моему лбу, запустил пальцы в волосы. – Ты всегда далеко, а теперь всё дальше и дальше, и я не знаю, как это исправить. Что мне сделать? Что? Подскажи… – судорожно говорил он. – Прошу, просто подскажи, как тебе помочь, как растопить лёд, как вывести тебя из этого всего? Как сделать так, чтобы ты могла просто веселиться, просто жить?
Вот только ещё одних пьяных признаний и нравоучений о необходимости отпустить прошлое мне сейчас не хватало!
Я дёрнулась, Дарион удержал меня в объятиях.
– Не уходи, – он тёрся лбом о мой лоб. – Хочешь, я шерстью покроюсь?
– Давай без этих разговоров, – предложила я: самой не хотелось слезать с его колен и возвращаться туда.
– Хорошо.
Он замолчал. Просто держал меня в своих огромных сильных руках. Гладил по спине, плечам. И постепенно мои чешуйки возвращались под кожу.
– Тук-тук! – неровный голос Санаду прорвался сквозь музыку и плотную ткань. – Кажется, у нас проблемы.
Снова волной выступила чешуя, я подскочила, в темноте наткнулась на какие-то деревяшки. Они загремели, я пыталась удержать равновесие. Дарион подскочил, загремело громче, но меня он удержал, прижал к себе и басовито гаркнул:
– Что?
Санаду приоткрыл полог. Кровавый свет заката прополз внутрь, лёг на босые ноги Дариона и на пропылённые носки моих ботинок.
– Элоранарр танцует с Валерией, и ей ужасно страшно. Но если я один стану его оттаскивать, боюсь, он может неправильно меня понять и как-нибудь не так отреагировать, учитывая прошлый опыт нашего общения, а вокруг существа, да и Огнаду с Клэренс не хочется портить веселье.
Сердце упало: Санаду всерьёз беспокоился, и это дурной знак, хотя музыка продолжала так же отвратительно безмятежно играть.
Они медлили, глядя друг на друга. Пришлось вмешаться:
– Валерию нужно увести от него. Можно в Академию. Я это сделаю, – предложила я: что угодно, только бы сбежать от этой толпы. И желательно не в охапку с Элором.
Дарион глянул на меня. Помедлив, проворчал:
– Значит, так. Понятно. Сейчас я у всех на виду заведу Валерию в палатку рядом с экипажами и выпущу с обратной стороны, встреть её. Санаду, мне понадобится твоя помощь. И Эзалона, пожалуй.
Я нервно хмыкнула: о да, два менталиста – идеальный способ отвлечь Элора от чего угодно. Но довольно жестокий.
Ладно, главное, эта отвратительная свадьба для меня закончится.
Я вышла под кроваво-красное небо и двинулась к дальним палаткам, даже не глядя в сторону гостей и танцплощадки.
Ближе всего к стоянке экипажей была чёрная, я встала за ней.
«Ещё немного, и всё закончится», – вдали от толпы мне было лучше. Свободнее.
Ещё бы Элор не творил всякое. Вот зачем он явился? Лежал бы, покрывало пропитывал запахом, но нет, сначала «я люблю тебя» и «не уверен, что Валерия моя избранная», а теперь снова к ней лезет. Впрочем… то, что синхронизация магических источников пары обязательно сопровождается любовью – это сказки. Даже у драконов всё не так просто, хотя избранная дорога, как своя жизнь.
В небе вспыхнули фейерверки. Я вздрогнула от грохота и вспышки, а когда проморгалась – попятилась, потому что на меня шёл раздувшийся громадный магический паразит, и золотые глаза горели в полумраке, а на золотых кисточках ушей вспыхивали голубоватые разряды.
– Спокойно, – я отступила на шаг.
– Ошаа, – выдала зверюга и замерла, навострив уши.
– Спокойно, – раздаётся бас Дариона по ту сторону палатки.
Валерия что-то говорит, но за музыкой не разобрать, я слишком далеко от палатки, и пушистый паразит смотрит на меня настороженно.
– Что он тебе сказал? – это Дарион.
И опять невнятный ответ.
– Понятно… Тебе надо уйти.
Затрещала прорезаемая когтями ткань. Я смотрела на медвежьи когти, расширяющие проём в стене палатки.
– Я его задержу, – пообещал Дарион.
Запутавшаяся в подоле Валерия с трудом пролезала в разрезанную щель. Пушинка резко подскочила и боднула, толкая меня к ней. Я схватила Валерию, вытягивая её наружу.
– Иё, – обрадовался паразит. – Иёём.
А Валерия смотрела на меня испуганно. Такой… ребёнок, право слово. Свалилась на мою голову. Точнее, на руки. Я отпустила её и кивком велела следовать за мной.
Зачем я в это ввязалась? Будто мало дел. У меня на руках и так драконёнок есть, а теперь вот это иномирное дитя.
Я шла, не оглядываясь, и в глубине души надеялась, что Валерия проявит упёртость и останется там, но вскоре сквозь отдаляющуюся музыку услышала сопение и тяжёлые, сбивчивые шаги. Дорога и впрямь была в колдобинах, но я и в закатном сумраке их рефлекторно обходила, а перепуганной Валерии не хватало реакции.
