судьба расстелилась перед тобой дорожкой, прямо под ноги, и ты оказалась здесь. И амулет сняла случайно, и директор Син тебя заметил. Не было лет ожидания, как у нас всех, не было вступительных испытаний, строгого отбора без возможности второго шанса, тебе просто предложили то, за что другие бьются и грызут друг другу глотки, тысячами пытаясь занять двадцать — Алана, всего двадцать в десять лет! — мест. Просто так. Быть двадцать первой, наравне со всеми. Присоединиться в середине года. Ты хоть понимаешь, что даже обладающие сильным талантом потомственные шепчущие мечтают быть на твоем месте? А ты просто закапываешь этот шанс в выгребную яму. Молодец! А сейчас еще ты веришь, что твоей головы на блюде может почему-то захотеть черный герцог, и вот, снова, перед тобой, уникальный и единственный шанс спастись — стоит лишь согласиться на то невероятное благо, что упало тебе с неба! — Хелки ни на шутку разошлась. — Но нет. Ты сомневаешься. Свет и тьма, ты сама от себя не устала?
Алана не нашлась, что ответить. Ей и в голову не приходило, что попадание в Приют было даже для одаренных людей зачастую неосуществимой мечтой. Всего двадцать человек каждые десять лет! Ей стало стыдно.
И все же быть собственностью Приюта… Объяснять Хелки, что просто не хочет быть рабом, Алана тоже считала неуместным.
Вообще-то она была права?
Привлекательная картина будущего промелькнула перед ее глазами. Келлан, Хелки, Приют, полная тепла и чудес жизнь. Директор Син сможет защитить ее от страшного Даора Кариона, и тогда…
«Нет, не сейчас, — остановила она себя. — Не когда я боюсь так, что сижу в кухне без света и разговариваю шепотом».
— Знаешь, что? — взвилась Хелки, так и не дождавшаяся от Аланы ответа. — Я сама найду директора Сина. Сама поговорю с ним. И скажу, что ты готова. Пусть он защитит тебя, а ты разбирайся. И про герцога Кариона ему расскажу.
— Нет, подожди! — Алана рванулась за подругой, но как всегда не успела, и вместо руки схватила только воздух.
Алана бросилась к двери, но в темноте споткнулась об отброшенную Хелки табуретку, потеряла равновесие и больно ударилась о край стола бровью. Глаз мигом залила и защипала хлынувшая кровь, и девушка зажала рану, чувствуя, как мерзко скользят пальцы. Она нашла на ощупь лоскут чистой ткани и прижала его к лицу, чувствуя, как волокна медленно тяжелеют. Не отнимая руки ото лба, Алана упала на кровать лицом вниз, надеясь, что придет Келлан.
И тут же представила себе, как в тесную кухоньку заходит огромный как скала черный герцог. Как он наклоняется к ней и снова убирает прядь волос за ухо… Алана коснулась своего виска там, где скользнули его пальцы, и зарделась: маленький кусочек кожи еще горел от его прикосновения.
62. Алана
— Встань, нужно поговорить, — знакомый тихий голос раздался, казалось, из ниоткуда, и Алана, только прикрывшая глаза, мгновенно оказалась на ногах. Директор Келлфер осветил кухню холодным голубым светом и натянуто улыбнулся, увидев заплаканное лицо и смятую постель. Алана пригладила руками волосы. Она знала, что ее лицо опухло, и ссадина, хоть и покрылась коркой и больше не кровила, выглядит ужасно, и прическа растрепалась, и платье наверняка помялось и было запачкано кровью. Она была жалким зрелищем, а отец Келлана и не думал уходить.
— Добрый вечер, мастер Келлфер, — поздоровалась Алана, придерживая самодельную повязку и пытаясь закрыться от внимательного взгляда волосами.
— Ожидала моего сына, — презрительно протянул Келлфер, оглядывая простую обстановку. — Да… И что они в тебе нашли.
— Келлана тут быть не могло, — почему-то начала оправдываться Алана, но Келлфер поднял руку, и она замолкла.
— Ты уже согласна обучаться? — спросил он.
Алана молчала.
— Твоя подруга сказала тебе про год на решение?
— Нет, — растерянно ответила Алана. — Какой год?
— Интересная у тебя подруга, — хмыкнул Келлфер, с брезгливым выражением на лице присаживаясь на стул у двери. — Я велел ей рассказать тебе историю о том, как один из послушников отказался давать клятву и поэтому проучился лишь год. И что его просто отпустили. Думал, это тебя убедит.
Алана не поднимала глаз. Да, эта история многое меняла. Но какое вообще Келлферу дело? И почему Хелки скрыла ее?
— Ты сейчас думаешь, зачем мне это, и почему же она не рассказала, — скучающим тоном проговорил Келлфер. — Не нужно быть моим сыном, чтобы читать твои мысли. Они все у тебя на лице описаны. Как у любой примитивной простачки.
Алана проглотила и это оскорбление. Она не понимала, что нужно Келлферу, и это пугало ее. Его приход был сродни появлению нечистой силы.
— Чем я могу быть вам полезна? — вежливо она обратилась к директору.
— Син почему-то хочет, чтобы ты осталась учиться в Приюте, — продолжил Келлфер, будто не услышав ее вопроса. — Он попросил моего сына убедить тебя, он попросил меня повлиять на твое решение, а я предложил поспособствовать этому твоей подруге. Но Хелки Рианон решила, что история — ложь, и, похоже, вознамерилась убедить тебя честно. Удивительно, сколько уважения ко вчерашней рабыне может быть у бастарда.
— Я как раз не рабыня, — тихо возразила Алана. Где-то внутри закипала злость. — И я благодарна Хелки.
Это была чистая правда. Алана уже не впервые думала, что судьба, которая свела ее с таким другом, не может быть злой.
— Тем не менее, этот бывший послушник — мой хороший друг, — продолжал Келлфер, не обращая внимания на то, что Алана вообще открыла рот. — Он прибыл на праздник. И он хочет видеть тебя. Вила жена Ласа, — последние слова он выплюнул почти издевательски.
Происходящее становилось все более и более странным. Алана была в замешательстве. Что
