в легкой улыбке, но когда взгляд скользнул по рассеченной брови, улыбка померкла, а лицо стало ожесточенным. Он протянул руку к ее виску, но Алана отклонилась, чуть не упав, и его пальцы не опалили ее кожу, как тогда в зале, когда он заправил ей за ухо прядь волос. Но зрение внезапно прояснилось, и мир больше не плыл перед глазами. Герцог Даор смотрел в ее лицо внимательно, не моргая.
64. Алана
Ее ладонь горела, и плечи, и спина. И камзол был ужасно тяжелым и вместе с тем уютным, как броня, и сбросить его показалось неуместным.
— Келлфер сказал, что ты будешь здесь. Ты и правда под защитой Приюта.
— Я приняла вас за другого человека, — шепотом начала оправдываться Алана, пытаясь придумать, что же делать дальше. — Пожалуйста, простите.
— За что? — он задал этот вопрос мягко, почти ласково, и Алана порадовалась, что ночь скрывает ее румянец.
— Ну… — она сразу не нашлась, что ответить. За то, что терлась о черного герцога, как кошка? — За то, что схватила вас.
И снова улыбка тронула его губы. Он ничего не ответил.
Алана запоздало подняла руку ко лбу, чтобы прикрыть уродливую ссадину, и внезапно поняла, что бровь не щиплет, как раньше, вместо этого кожа едва ощутимо пульсировала теплом, и в этом тепле не было и примеси боли. Она ощупала лоб: раны не было, шрама на ее месте — тоже.
Ничего себе!
— Вы вылечили? — не сдержала она удивления. — Когда? Вы же не шептали. То есть спасибо, — опустила она глаза.
— Хотел бы я причинить тебе вред, — почти нежно сказал герцог, — не стал бы лечить, верно? Кто это сделал?
Признаваться в собственной неловкости было стыдно, но Алана боялась и врать, и молчать в ответ на прямой вопрос, поэтому она сжала зубы и честно ответила:
— Да я сама споткнулась и упала.
Герцог поймал ее взгляд и удивленно приподнял брови.
— Никого не выгораживаешь?
Она чуть было не спросила его, есть ли ему дело до ее недоброжелателей, чтобы выгораживать или не выгораживать кого-то, но вовремя сдержалась, и просто ответила:
— Нет.
— Я уже думал, что должен кого-то покарать, — усмехнулся герцог, и Алана снова сжалась от страха. — Почему ты боишься меня? — Голос его снова стал обеспокоенным.
Алана смотрела на землю у себя под ногами.
— Да есть пара причин, — не сдержалась она.
Его тихий смех оказался очень приятным.
— Мне не за что карать тебя, не из-за чего желать тебе неприятностей. Я не держу на тебя зла, не считаю, что ты мне что-то должна, и ты не сделала ничего такого, что бы мне не понравилось. Разве что кроме того, что упала и покалечилась.
— Тогда в лесу я ничего не запомнила, — сказала Алана невпопад.
— Оправдываешься? — переспросил Даор. — Зачем? Тогда в лесу, — повторил он за ней, — ты не была свидетелем какой-то тайны, если ты боишься этого. То заурядное дело благодаря тебе превратилось в любопытное путешествие, и единственное, о чем я жалею сейчас, что слишком поздно вмешался в твое общение с Войцехтом. Но он уже заплатил сполна.
— Вы убили их, — тихо прошептала Алана.
— Они хотели передать тебя Юории, думая, что она запытает тебя до смерти. Я бы не стал оплакивать их судьбы на твоем месте.
Алана сжала зубы, сдерживаясь.
— Что ты хочешь сказать? — улыбнулся Даор. — Каждый раз, как поджимаешь губы и вот так сверкаешь глазами, вижу, что не согласна. Тебе их жаль?
— Вы не остановили Трубача, когда он… — она не смогла это произнести, вспомнив маленькое завернутое в одеяло тельце на черном камне.
— Не остановил, — согласился Даор, придвигаясь к ней ближе. — Мне нужен был кровавый камень. Если это успокоит тебя, то в моих руках он не принесет миру никаких бед, а в руках Войцехта он обернулся бы как минимум многочисленными жертвами и как максимум войной.
— Вы тогда не рассуждали так, — покачала головой Алана, на миг забывая, с кем говорит.
— Нет.
Черный герцог сидел так близко, что его бедро почти касалось ее бедра, а ей снова некуда было отступать — разве что падать вперед или назад, надеясь уползти прочь.
— Да и не в этом дело, — сказала Алана аккуратно, пытаясь не поддаваться ощущению нереальности происходящего. — Смерть — это смерть.
— Смерть была их ремеслом, — отозвался Даор. — Есть некоторая красота в том, что они погибли от рук того, кого хотели убить.
— Красота? Они вас даже не видели, — возразила Алана. — Им было на вас плевать. Они бы вас не тронули.
— Да, — легко согласился Даор, и глаза его блеснули. — Они тронули тебя. — Он поправил сползающий с ее плеча тяжелый камзол, и Алана вдруг поняла, что на нем нет плаща, одна лишь тонкая рубашка и жилет. — Не надо, оставь.
Он перехватил ее руку, потянувшуюся к камзолу.
— Так очень холодно же, — сказала она виновато.
— Именно, — подтвердил Даор, не разжимая пальцев на ее запястье. Его руки все еще были горячими, и держал он ее твердо, но очень аккуратно. — Вот и грейся. Ты дрожала, я видел.
— А вы?
— Я? — похоже, этот вопрос его здорово повеселил. — Я почти никогда не мерзну.
Он
