желание меня прикончить. Но тоже буду счастливой, — пообещала она и попросила: — Айлана, покорми меня, пожалуйста. А то у меня теперь даже бабушки нет. Старших внуков безжалостно вышвыривают из списка забот, как только они теряют детскую привлекательность.
Они с Мишкой поднялись с места одновременно. И дружно засуетились у кухонного стола. Бабуля смотрела на них с задумчивой лаской человека, искренно желающего молодым всяческих душевных благ. И твёрдо уверенного, что за те блага придётся побороться. Как им с Николашей.
Едва Маняша расправилась с поданным ужином, Анна Иоановна вывалила на лишённую детской привлекательности внучку сюрприз:
— Поди к себе. Звонил Максим.
Мишка сдавленно хмыкнул. Удивлённый взгляд Маняши он демонстративно проигнорировал, заговорщицки переглянувшись с бабулей.
— Лобачевский любит Машу, — вновь обрадовала всех Васька.
Мишка перетащил сестрёнку к себе на колени и дурашливо затеребил.
— Максим предупредил, что позвонит, — продолжила бабуля, поддерживая кружку, в которой елозил носиком-пуговкой обстоятельный Эрэл. — И это случится уже через пять минут. Так что мы переживём твоё отсутствие на семейном ужине.
— Почему всё хорошее Мишке, а всё дурацкое мне? — проворчала под нос Маняша.
Ей страшно не хотелось уходить. Ещё меньше снова смотреть в глаза Макса.
— Потому что ты умная, — невпопад, но абсолютно точно резюмировала Алька.
— Устами младенца, — съехидничал Мишка.
Айлана же проводила новую родственницу сочувствующим взглядом.
Помещица и благодетельница
Звонок Лобачевского замузицировал с дивной точностью: секунда в секунду. Маняша упала в кресло перед компьютером и разрешила контакт.
— Ты пытаешься возбудить во мне ревность? — кивнув, перешёл он сразу к делу.
— Скорей уж ненависть, — пробурчала Маняша. — Только не решаюсь сделать это грубо и обидно.
— У тебя и не получится, — явно задирал её Лобачевский.
— А я попробую, — вдруг разозлилась Маняша. — Сегодня я призналась другому, что люблю его.
— И это правда? — неожиданно спокойно уточнил он.
— Правдивей некуда.
— А он отвечает тебе взаимностью?
— Ответит, — пообещала она, с трудом удерживаясь от гневных высказываний в адрес провокатора.
— Посмотрим, — туманно пообещал тот. — Спокойной ночи.
И отключился. Вот и пойми этих мужиков.
На этот раз она исполнила свою самую страшную клятву: сделала зарядку и вечером, и утром. По целому часу. С привлечением гантелей, купленных Мишкой по просьбе бабули. Плотно позавтракав на кухне с электричеством и водопроводом, средневековая помещица вернулась на свой остров с колодцами и масляными лампами.
На берегу рядом с очередной горой упакованного для продажи барахла стоял насмерть Бабай: его осаждал народ. Глава из последних сил держал марку: пучился и пыжился в тщетной надежде произвести впечатление особы, состоящей во властных структурах. Однако народу было плевать на его кривляния — народ требовал справедливости.
— Вот! — завидя хозяйку, развёл он картинно руками. — Хотят стать горожанами! — перевёл стрелки подневольный управленец на истинную устроительницу народной смуты.
Народ тут же перекинулся на новый объект домогательств. Чинно окружил землевладелицу и градостроительницу. И наперебой вываливал на её бедную головушку законные требования перевести их в статус горожан.
Каковой статус поселения открывал новые возможности: варить стекло, построить настоящую лечебницу, открыть базар — да, мало ли ещё чего? Главное: можно, наконец, построить причал. Пока простенький, но потом его можно прокачивать до полноценного порта. Если таковой кому-то занадобится в здешних тихих водах.
Маняша залезла в справку. И выяснила, что для перехода деревни в статус городка требуется не менее трёх сотен населения.
— И повышение уровней жилых домов до второго уровня! — громко прочитала она и упёрла руки в боки: — А у нас и первым-то уровнем не все обеспечены. Живёте в шалашах, а требуете, чтобы я вам ещё бездомных понавезла.
— Наша, ты это, — выступил вперёд единственный старик уха́чу.
Смешной такой. Еле заметную у прочих сородичей зеленоватость кожи оттеняли белоснежные редкие пряди, свисавшие с острой макушки тремя жидкими прядками. Раньше он как-то не попадался на глаза. И Маняша привыкла к тому, что все мужики ухачу лысые. А на головах женщин что-то вроде поросли тонкого сероватого мха. А тут, поди ж ты: длинные волосы. То ли художники пошутили, то ли природный феномен.
— Ты, Наша, в сомнение себе не бери: мы отстроимся, — степенно вещал старый человек, которого хозяйка слушала с видимым почтением, вызывая народное одобрение. — Урожай-то нынче собирать не придётся. На огородах, опять же, возни никакой. Вот мы и строимся, будто ошалелые.
— Да, вы большие молодцы, — проникновенно и в принципе от души похвалила их Маняша. — Трудяги, каких свет не видывал.
— Ты у нас тоже хозяйка заботливая, — заметила стоявшая в первом ряду митингующих бабулька в жилетке из змеиной кожи. — Грех жаловаться.
— Спасибо, бабушка, — не побрезговала Маняша слегка поклониться. — Приятно слышать. Так, что насчёт домов? — перешла она к деловой части собрания. — Я, конечно, человек не злобливый. Но, если увижу зимой хоть один шалаш, начну карать. Мои люди ни голодать, ни мёрзнуть не будут. Чего бы мне это не стоило. И вам, кстати, тоже. У нас сейчас и без того сто тринадцать…
— Сто пятьдесят два жителя, — вклинился с поправками Бабай.
И, оценив округлившиеся глаза опешившей боярыни, зачастил:
— Двадцать восемь наших из рабства выручили. Пять стариков померли. Зато тридцать восемь детишек народилось.
— Сколько? — окончательно обалдела Маняша.
И чуть не ляпнула: мол, горазды же вы плодиться.
— Коли живётся вольготно, так чего ж… не того? — пошутил из толпы какой-то хохмач.
— Так, — встряхнувшись, попыталась сообразить она, что с этой бедой делать.
Тут вспомнила, как Старый Бро навязал ей втрое больше припасов, и моментально успокоилась: с голода пухнуть не будут. К тому же скотина здесь плодилась так же резво, как скотоводы. Словом, проживут.
— Так, — деловито повторила она. — Раз у нас такое прибавление, Бабай, мы можем себе позволить создать охотничьи ватаги? Чтобы зверья не расплодилось. И, кстати, шуб можно на зиму нашить.
— Для шуб да охотников навыки нужны, — завёл хозяйственный зануда старую шарманку. — А где они? Нету их.
— За навыками мы с Батей сегодня отправимся, — утешила свой народ боярыня. — Вы вторую пару скорпионов разобрали?
— Вон дожидаются, — отчитался Бабай, махнув рукой на кучу ящиков.
— Хорошо, — похвалила старосту Маняша. — Я спишусь с торговцем: что у него найдётся, то притащат морем. За остальным сама слетаю. И приготовьтесь: сегодня киборги нам ещё одну пару машин прикончат. Последнюю. Нужно будет разобрать.
— Благодетельница, — всхлипнула в толпе какая-то женщина, приведя хозяйку в крайнее смущение.
Нет, она, конечно молодец — сама от себя не ожидала такой прыти. Но подобные комплименты… Это уже чересчур. Поэтому Маняша сделала вид, будто не расслышала лестной похвалы. Наморщила лоб и приказала:
— Всё,
