Ветка. — Ты что, больная? Он же только так себя защитить сможет. Да ещё в команде. У него же оружие появится: всё-таки шанс.
— Думаешь? — хотелось бы верить, да не верилось. — А, если это ему всю жизнь испортит? Ладно, он меня возненавидит: это моё дело. Он же может что-нибудь ужасное натворить.
— Этот? — ещё больше изумилась Ветка, ткнув большим пальцем на дверь. — Ты серьёзно? Да, он же авантюрист чистой воды. По роже видать. Ему самое место в межмирье. Думаешь, это последняя наша война? Сплю и вижу. Мы с тобой миллионной части не увидели. Там, наверняка такие страсти кипят, что наши здесь просто детский лепет.
Они сидели, жались друг к дружке и болтали — давно так душевно не говорили. Прервали их посиделки вышедшие из дома мужчины.
— Брысь! — скомандовал полковник.
Ольга поднялась и, демонстративно игнорируя взгляд Ильи, направилась в огород.
— Довели ребёнка, — ворчала у неё за спиной Ветка.
— Цыц! — посоветовал ей дед не соваться, куда не надо.
Вскоре за оградой отъехала машина, и Ольга вернулась на крыльцо.
— Не расстраивайся, — сочувственно пробормотала сестра, обняв её за талию и погладив по плечу. — Сама же выбрала такого, как полковник. Ты реально, будто специально для него зятя подбирала.
— Никого я не выбирала, — раздражённо отмахнулась Ольга. — А он… Пускай только попробует потом предъявить претензию за свой идиотский выбор.
— Ну и что? Он тебе предъявит, ты ему предъявишь. Зато нескучно жить.
— Хватит стебаться, — попросила Ольга и увидела в окошке шишиморку.
Та стояла на подоконнике, высунув нос в форточку, и с интересом наблюдала за Дворовым.
— Бельмондошенька, ты Нешто не видала? — вдруг вспомнила она о главном участнике предстоящего ритуала.
— С ними утёк, — наябедничала шишиморка. — Ещё и выхвалялся: де, нынче он завет исполнит. Барсук оголтелый. Ладно мо́лодец умом не дозрел, а уж воеводе не подобает… так-то. И матушка горячиться станет.
— Я туда, — поняла Ольга, что не сможет просто так сидеть и ждать неизбежного.
— Я с тобой, — заявила Ветка и тут же сникла.
Очаг оставлять нельзя. А бабуленька на именинах: попробуй её оттуда вытащить — не обрадуешься.
Ольга прыгнула в ельник — сразу на заветную поляну не рискнула. Там был один из тех редких входов в межмирье, о котором и принято было говорить: входов в него много, а выходов бесчисленно. Прыгнешь туда, и можешь оказаться где угодно: подлое местечко. Лишь такие старожилы, как Нешто-Нашто или Сумерлы, могли пользоваться переворотно-изворотными путями безнаказанно.
Так и вышло: за ельником на этот раз был самый обычный сосняк. С привычным подлеском и толстой лесной подложкой. Она уселась прямо на траву, прислонилась спиной к сосне и стала ждать, когда подъедут эти ненормальные. Прошло полчаса, час. Ни деда, ни Ильи — утянул их Нешто-Нашто одному ему известной мнимой дорогой.
Домой она вернулась побитой собакой — никогда ещё на душе не было так скверно. Прилегла на минутку — истинно, как говорится, ноги не держали — и заснула. Разбудила её Ветка:
— Жениха проспишь!
Ольга приподнялась на локте, глянула на окно: стемнело уже. Значит, за полночь.
— Понимайся, — заканчивая скручивать волосы, потребовала сестрица. — Пора выдвигаться.
— Куда? — не поняла она.
— Люську-полуверицу ловить, — напомнила Ветка, глянув на себя в зеркало. — Ну, я с вас удивляюсь. К ейному мужику по ночам какая-то шалава шастает, а она…
— Отстань, — буркнула Ольга и понеслась в ванную ополоснуться.
На Илью она разозлилась всерьёз: глаза бы его не видели! Но позволить и дальше им манипулировать — это уже другое дело. Такого она не позволит никому.
В доме Ильи — как пишут в романах — царили тишина и темень. Две полуночницы нашли спальню, где на кровати спал-почивал богатырским сном хозяин.
— Как ты думаешь, у них получилось? — прошептала Ветка, присматриваясь к спящему.
— А я откуда знаю? — раздражённо процедила Ольга, стоя в дверях.
— Так подойди к нему! — прошипела сестра. — Ты бы ещё с улицы его тестировала.
— Мы пришли полуверицу ловить? — язвительно напомнила она. — Вот и займись. А его победы над телом посредством духа меня не колышут.
— Будешь выпендриваться, — укоризненно раскритиковала её замашки Ветка, — он тебя бросит.
— Значит, бросит, — буркнула Ольга.
Чувствуя, что за эти несколько часов просто вымоталась. От страха за него, от ещё не заслуженного, но уже терзающего чувства вины. Изуверство какое-то!
— А чего мы тут выстроились, — спохватилась Ветка, оглядываясь, — как новобранцы на плацу? Она увидит наши тени, и смоется. Давай в шкаф.
— Давай, — обрадовалась Ольга, что хоть у кого-то из них мозги работают над актуальной задачей.
— Только сделаем вот так, — прошмыгнула к окну Ветка, раздвинула шторы и удовлетворённо кивнула: — Не спряталась.
Полная луна действительно светила новеньким незапылённым фонарём, залив комнату рассеянным светом. Они залезли в огромный шкаф, затаились между висящими костюмами — даже дверцы не стали до конца сдвигать. И как раз вовремя. Уже через минуту в углу комнаты воздух пошёл заворачивать спираль. А затем на фоне стены появилась почти прозрачная фигура полуверицы — видимая только в хорошем лунном свете.
Эта погань скользнула к кровати, протянула руки к спящему человеку…
Самобой, без суеты и боевых кличей вылетел из шкафа и захлестнул уже знакомую шею. Полоумная полуверица заверещала так, что чуть не полопались стёкла. Миг, и проснувшийся Илья уже скатился с кровати на пол. Прятаться и не думал: выглядывал оттуда, как из окопа. А в руке у него матово отражал свет настоящий пистолет.
— Бесполезно, — мимоходом бросила ему Ветка, выскочив из шкафа.
Кнут под её руководством пеленал бьющуюся в истерике полуверицу.
— Кто это? — глухим спросонья голосом поинтересовалась жертва покушения.
— Полуверица, — охотно пояснила Ветка. — Припёрлась сделать тебе внушение. То есть внушить, чтобы завтра… уже сегодня ты, как паинька, подписал всё, что нужно Марго. Она к тебе периодически заглядывает.
Илья уставился на Ольгу — та упёрла в голову пленницы блисковицу и очень вежливо напомнила:
— Я тебя сучку предупреждала, чтобы ты забыла сюда
