Люди до сих пор слоняются на главной площади, обсуждая результаты голосования, поэтому я бегу задними дворами, стремясь добраться до Ксандера. Здесь темно и сыро, вплотную подступают деревья и горы, и когда я подхожу к лаборатории, то чуть не наступаю на что-то скрюченное, валяющееся в грязи. Не на что-то, на кого-то.
Это же Окер.
Он лежит на земле с лицом, застывшим в гримасе или улыбке, — трудно сказать, ведь кожа туго обтягивает старческие тонкие кости.
— Нет, нет, — замешкавшись, я наклоняюсь и ощупываю его. Воздух не выходит из его рта и, когда я прикладываю ухо к его груди, то не слышу, как бьется сердце, хотя тело еще теплое. — Окер, — шепчу я и смотрю в его открытые глаза, потом замечаю, что одна его рука грязная. Почему? Нелогично, думаю я, и тут вижу, что он изобразил что-то в грязи, и форма кажется знакомой.
Он как будто трижды надавливал на землю костяшками пальцев, рисуя своего рода звезду.
Я усаживаюсь на корточки, пачкая колени, мои руки дрожат. Тут я ничего не могу для него сделать. Если кто и может помочь Океру, так это Ксандер.
Я встаю и, пошатываясь, делаю последние шаги к исследовательской лаборатории, умоляя про себя, Ксандер, Ксандер, пожалуйста, будь здесь.
Дверь заперта. Я колочу и колочу и кричу его имя. Потом останавливаюсь, переводя дыхание, и слышу, как жители приближаются с другой стороны здания. Неужели они услышали меня?
— Ксандер, — выкрикиваю снова, и он открывает заднюю дверь.
— Ты мне нужен. Окер мертв. А Хантер отключил от капельниц всех неподвижных. — Я собираюсь сказать что-то еще, но тут из-за угла появляются Лейна и остальные и останавливаются в нерешительности.
— Что случилось? — спрашивает Лейна, глядя на Окера. Ее лицо ничуть не меняется, и я понимаю почему: это выходит за пределы ее понимания. Окер не может умереть.
— Похоже на сердечный приступ, — говорит один из врачей, жутко побледнев. Он падает в грязь на колени рядом с Окером. Они пытаются заставить его сердце снова биться с помощью искусственного дыхания и массажа грудной клетки.
Но ничего не помогает. Лейна садится на корточки, вытирая лицо рукой. Она вся перепачкалась. Затем она стаскивает сумку с плеча Окера и заглядывает внутрь. Не считая грязной лопаты и комков земли, сумка пуста. — Что он делал? — спрашивает она Ксандера.
— Он хотел пойти и разыскать что-то, — говорит Ксандер. — Но не сказал мне, что именно. И не позволил мне пойти с ним.
На какой-то момент наступает полная тишина. Опустив глаза, все смотрят на Окера. — Неподвижные в лазарете, — говорю я. — Их всех отключили от капельниц.
Врач поднимает глаза. — Кто-то из них умер? — спрашивает он меня.
— Нет, но их нужно снова подключить, а я не умею. Прошу вас, только не ходите в одиночку. На врачей напали.
Колин подает сигнал, и несколько человек уходят вместе с врачом. Лейна держится поодаль, глядя на Ксандера с тем же пустым выражением на лице, какое у нее было, когда она увидела Окера.
Я хочу убежать обратно к Каю. Но вдруг возникает страшное предчувствие, что Ксандер сейчас в большой опасности, и мне нельзя оставлять его одного.
— Еще не все потеряно, — говорит Лейна. — Окер оставил нам лекарство. — Это кажется мне забавным, хотя момент совсем неподходящий. Несколько минут назад мы голосовали за план Лейны или Окера, а теперь Лейна пришла к выводу, что нужно сделать так, как предлагал Окер. Его смерть изменила ее мнение.
Я должна разобраться, что случилось с Ксандером, и выяснить, что может исцелить Кая, и почему Хантер отключал пациентов, и что Окер пытался сказать той звездой в грязи, которую жители уже втоптали в небытие и которую никто, кроме меня, не видел.
— Давай принесем лекарство, — предлагает Лейна Ксандеру, и я беру его за руку и крепко сжимаю, возвращаясь вместе с ним в лабораторию. Он позволяет мне держаться за него, но что-то не так. Он не цепляется за меня, как раньше, и его мускулы напряжены.
***
— Что ты сделал? — спрашивает Лейна. Впервые за все время, что я ее знаю, ее голос звучит тихо. И шокировано.
— Окер попросил избавиться от них, — оправдывается Ксандер.
Раковина заполнена пустыми пробирками.
— Окер сказал мне, что он ошибся насчет лекарства из камассии, — объясняет Ксандер. — Он планировал попробовать что-то новое и хотел, чтобы мы не отвлекались ни на что другое, пока он не приготовит новое лекарство.
— И из чего же он собирался сделать это новое лекарство? — спрашивает Колин. Он хочет знать. Он, по крайней мере, размышляет, вместо того, чтобы автоматически предположить, что Ксандер уничтожил лекарство по личным причинам. Анна бы тоже прислушалась, если бы была здесь. Что она сейчас делает? Что будет с Хантером? Как там Кай?
— Я спрашивал Окера, — говорит Ксандер, — но он не захотел рассказать.
Вот теперь, произнеся эти слова, он теряет и доверие Колина. — Ты утверждаешь, что Окер доверял тебе настолько, что попросил уничтожить все лекарства, но не настолько, чтобы рассказать тебе, что он собирался найти? Или как он планировал приготовить новое лекарство?
— Да, — говорит Ксандер. — Именно это я и говорю.
Долгое время Лейна и Колин смотрят на Ксандера. Одна из пробирок в раковине звенит и оседает.
— Вы не верите мне. Вы думаете, я убил Окера и самовольно уничтожил лекарство. Зачем мне это?
— Мне не интересно знать, зачем ты сделал это, — говорит Колин. — Все, что я знаю, что ты отнял у жителей кучу драгоценного времени, которого у нас и так нет.
Лейна поворачивается к помощникам. — Вы сможете приготовить новое лекарство из камассии?
— Да, — кивает Ноа. — Но это займет некоторое время.
— Начинайте, — приказывает Лейна. — Немедленно.
***
Жители ведут Ксандера и Хантера к зданию тюрьмы. Врачи в лазарете не умерли, всего лишь оказались без сознания. Никто из неподвижных также не умер, но жители собираются запереть Хантера в камере за тех двоих, умерших ранее, и за то, что отключил пациентов от капельниц и нанес вред их здоровью.
И, конечно, запрут Ксандера за то, что тот уничтожил лекарство из камассии, их лучший и последний шанс попасть в Иные земли. Некоторые считают, что Ксандер навредил Океру, но, пока нет доказательств, подтверждающих это, он будет сидеть только за порчу лекарства. Люди смотрят на него так, будто он убил кого-то, даже если это только лекарство, а не его создатель. Действительно, неподвижные и шанс их спасти кажутся теперь гораздо дальше со смертью Окера.
— Что вы собираетесь делать с Ксандером и Хантером? — спрашиваю я Лейну.
