— Голосование завершено, — объявляет Колин. — Лекарство Окера испытаем первым.
Я проскальзываю через толпу столь же быстро, как вода через камни, спешу в лазарет, чтобы защитить Кая от лечения.
Распахнув дверь здания, я останавливаюсь, не понимая, что происходит. Внутри идет дождь. Я слышу, как капли воды с шумом стучат об пол.
Капельницы разорваны и содержимое пакетов стекает на пол.
Все капельницы, не только Кая. Я бегу к Каю. Он дышит слабо и хрипло.
Трубка выдернута из вены и болтается рядом с его кроватью. Лекарство вытекает из нее прямо на пол. Кап. Кап. Кап.
И то же самое происходит со всеми пациентами. На мгновение я растерялась, не зная, как поступить. Где все врачи? Они ушли на голосование?
Я даже не знаю, как снова подсоединить капельницу к Каю.
Я улавливаю движение в другом конце комнаты и оборачиваюсь. Это Хантер, он склонился над одним из первых пациентов, привезенных Лоцманом. Он стоит там, отбрасывая темную тень, и не двигается. — Хантер, — окликаю его, медленно двигаясь в его сторону, — что случилось?
Потом слышу какой-то шорох позади и оборачиваюсь, чтобы посмотреть кто это.
Анна.
Ее лицо напряжено. Она останавливается в нескольких шагах от меня и пристально смотрит на Хантера. Он не отводит глаз, его взгляд полон боли.
Тут я замечаю груду сваленных рядом с ним тел медработников. Они мертвы?
— Ты пытался убить их всех, — говорю я, обращаясь к Хантеру, но как только слова вылетают из моих уст, я понимаю, что ошибаюсь. Если бы он хотел убить их, то легче было бы сделать это тогда, когда никого не было в лазарете.
— Нет, — говорит Хантер. — Я хотел, чтобы все было по-честному.
Я не могу понять, что он имеет в виду. Я думала, что могу ему доверять, но ошиблась. Хантер садится и опускает голову на руки, прикрывая лицо, а я слышу плач Анны и стук капающего на пол лекарства.
— Держи его подальше от Кая! — мой голос звучит жестко. Она кивает. Хантер намного сильнее ее, но сейчас он выглядит сломленным. Я не знаю, сколько еще это продлится, нужно найти тех, кто поможет неподвижным пациентам. Мне нужен Ксандер.
Он и Кай — единственные здесь люди, кому я могу доверять. Как я могла забыть об этом?
Окер запирает за нами двери лаборатории. — Мне нужно, чтобы ты кое-что сделал для меня, — говорит он, перекидывая через плечо ту самую сумку, с которой мы ходили за луковицами.
— Куда вы собираетесь? — спрашиваю я.
Окер выглядывает из окна. — Я должен уйти сейчас, пока они все отвлечены.
— Подождите, — говорю я. — Разве вам не нужна моя помощь? — Он не сможет копать сам. У него же это на уме?
— Я хочу, чтобы ты остался здесь, — настаивает Окер. Он лезет в карман и достает связку ключей от шкафов, где он запер лекарство из камассии.
— Уничтожь все лекарство. Я вернусь кое с чем другим, что реально поможет.
— Но вы выиграли голосование, — говорю я.
— Это лекарство не подействовало бы. Но сейчас я точно знаю, что будет действовать.
— Нам не обязательно уничтожать все.
— Нет, обязательно, — говорит Окер. — Народ проголосовал за это лекарство. Они не захотят использовать заменитель. Сделай это. Слей все в раковину. И избавься от лекарств, которые заставила меня сделать Лейна. Они все бесполезны.
Я не двигаюсь, потому что не могу поверить в то, что он говорит.
— Вы были так уверены в камассии. Мы все еще можем опробовать это лекарство на некоторых больных.
— Оно не сработает, — фыркает Окер. — Мы только потеряем время. Потеряем жизни. Они уже умирают. Делай, как я говорю.
Я не знаю, смогу ли. Мы так трудились над этим лекарством, и он был так уверен.
— Ты думаешь, что я Лоцман, не так ли, — говорит Окер, глядя на меня. — Хочешь знать, что такое настоящий Лоцман?
Я теперь совсем не уверен, что хочу.
— Когда я работал в Обществе, мы привыкли смеяться над байками о Лоцмане, — рассказывает Окер. — Как люди могли помыслить, что кто-то спустится с неба и спасет их? Или приплывет по воде? Глупые сказки. Сумасшедшие. Только слабоумным людям нужна вера во что-то вроде этого. — Он бросает ключи от кабинета мне в руки. — Я рассказывал тебе, что Общество давало вирусам название.
Я киваю головой.
— Когда мы обнаружили, что должны были распылять его с неба и пускать в воду, то подумали, что было бы смешно называть вирус Чумой после всех этих историй. Вот мы и назвали чуму «Лоцман».
Чума это Лоцман.
Окер не только помогал создавать лекарства. Прежде всего, он помог создать чуму. Чуму, которая сейчас мутировала и которая вгоняет людей в кому.
— Пойми, — говорит он. — Я обязан найти лекарство.
Теперь я понимаю. Это единственное, что может его оправдать. — Я уничтожу лекарство из камассии, — обещаю я. — Но прежде чем ты уйдешь, скажи, какое растение ты хочешь найти?
Окер не отвечает. Он подходит к двери и оборачивается. До меня доходит, что он не может нести на себе бремя, будучи единственным ответственным за лекарство.
— Я вернусь, — говорит он. — Закрой за мной дверь.
И исчезает.
Окер верит, что я буду делать все так, как он приказал. Он доверяет мне. Доверяю ли я ему? Точно ли это лекарство бесполезно? Будет ли хуже, если его опробовать?
Он прав, у нас нет времени.
Я отпираю кабинет. Знает ли Восстание, что чуму назвали Лоцман? Как мы вообще собирались добиться успеха при таких обстоятельствах?
Восстание и не собиралось ничего менять.
Я не знаю, смогу ли сделать это, думаю я.
Что ты не можешь сделать, Ксандер? спрашиваю я себя.
Не смогу продолжить.
Ты даже не неподвижен. Ты просто обязан двигаться дальше.
Я делаю правильные вещи. Я не сдаюсь. Я делаю все это с улыбкой на лице. Я всегда верил, что я хороший человек.
А что, если нет?
Нет времени на глупые раздумья. Я доверял Океру, и когда приходит время принять правильное решение, я доверяю себе.
Я открываю шкаф и вытаскиваю ящик с пакетами лекарства. Когда я распечатываю первый пакет и выливаю содержимое в раковину, то прикусываю себе губу так сильно, что чувствую привкус крови.
Идет дождь. Я должен вспомнить.
Что-то.
Кого-то.
Вода наполняет меня.
Что я помню?
Не знаю.
Я тону.
Я помню, как дышать.
Я помню, как дышать.
Я помню.
Я...
