Сердце Кровавого Ангела. Дилогия (СИ) - Снежная Марина

Венда втянула носом воздух и торопливо поднялась.

— Мой Яров возвращается. Не хочу, чтобы он тут все разгромил, — она подмигнула мне и поспешно выпорхнула из комнаты.

Я же снова откинулся на спинку кресла, скрестив руки домиком на груди, и задумался. По правде говоря, был поражен, что Гойрес Даналь согласился помочь. Ухватился за этого малого, как за соломинку, потому что и правда когда-то оказал ему услугу, и он один из немногих, кто был связан с Первородным. А именно за этим Гойрес и был мне нужен. Единственный, кто мог обрубить загребущие ручонки Красса и Бурра, это Первородный. А где его искать, я понятия не имел. И пусть иду на огромный риск, доверяясь вампиру, связанному с Бурром Дагано, но иного выхода просто нет. Да и Гойрес вряд ли захочет, чтобы я раскрыл некоторые его делишки, что он провернул за спиной Бурра. Доносить тому не станет. Но вот сможет ли помочь, это уже другое дело.

Ладно, что заранее терзаться сомнениями?.. Время все расставит по местам и завтра все выяснится само собой. И пусть я пока не сказал об этом даже Венде, но если дело выгорит, вряд ли вернусь в поселение оборотней. Жестоко, конечно, вот так разом рвать все концы в отношениях с Мирой, но так будет лучше. Обида и злость на меня поможет ей легче пережить случившееся. Сам же решил, что буду время от времени звонить Венде и узнавать о том, как у моей девочки дела. Уже предчувствовал, насколько важными для меня станут эти известия. Это поможет хоть как-то пережить разлуку, при одной мысли о которой уже сейчас мучительно стонет сердце.

Долго еще сидел в кресле, невольно прислушиваясь к звукам извне. Осознание того, что даже не увижу Миру перед отъездом, выворачивало душу наизнанку. И постепенно это желание в последний раз увидеть родное лицо, утонуть в глубине любимых глаз становилось все нестерпимее. Любимых? Черт, эта мысль всплыла как-то ненавязчиво, но так естественно, что даже никакого протеста не вызвала. Неужели я и правда люблю ее?! Тут же с горечью понял, что так и есть. Эта девушка за короткое время успела так глубоко пробраться в сердце, что стала частью меня самого. Не знаю, была ли она моей истинной половинкой или чем-то еще, но чувство к ней настолько сильное, что по сравнению с ним остальное кажется тусклым и блеклым.

Сердце дрогнуло, когда я уловил знакомый голос, донесшийся снаружи. Похоже, они уже вернулись. Сколько прошло времени? Я совершенно утратил ощущение реальности, пока сидел в этом кресле и непрерывно размышлял. Поднялся и приблизился к двери, чтобы услышать еще отчетливее легкие шаги Миры, идущей по коридору мимо моей комнаты. Им вторили более тяжелые оборотня. Парочка говорила шепотом, чтобы никого не потревожить, и я с трудом различил слова о том, как они хорошо провели время и прочее в том же роде. А потом едва не пошатнулся, уловив звук поцелуя. Больше ничего не соображая от застлавшей разум кровавой пелены, выскочил за дверь и ринулся к ним. Успел еще заметить растерянное лицо Миры, которая казалась не слишком довольной тем, что ее поцеловали, когда хватал наглого щенка за шиворот и отшвыривал от девушки.

Оба явно опешили, не ожидая моего вмешательства. Пока Златан очухивался, поднимаясь с пола и отряхиваясь, словно огромный пес, я с трудом удерживал себя от желания впиться клыками в беззащитное горло и терзать, чувствуя, как в рот потоком хлещет горячая кровь того, кого сейчас воспринимал врагом.

— Аден, — сдавленный голос Миры подействовал ушатом ледяной воды, и я, покачнувшись, судорожно втянул ртом воздух.

— Простите… — прохрипел еле слышно и медленно побрел к своей комнате, чувствуя себя донельзя паршиво.

Да что со мной происходит вообще?! Только в юности, когда был еще неопытным вампиром, у меня настолько сносило крышу. Так, что инстинкты брали верх над разумом. Но что оправдывает сейчас?! Я едва не растерзал сына тех, кто оказал мне помощь и гостеприимство. И из-за чего? Из-за того, что он сделал то, на что я сам же толкнул Миру. Совершенно убитый и подавленный, я закрыл за собой дверь своей комнаты и сполз на пол. Обхватив голову руками, тупо смотрел в пустоту, ни о чем не думая. Просто боялся думать и анализировать то, что со мной происходит.

— Аден, открой, пожалуйста! — тихий голос за дверью и негромкий стук прорвались в сознание, будто сквозь слой ваты.

Мира… Нет, я не могу позволить ей увидеть меня в таком состоянии! Пусть лучше уходит, хоть я могу больше никогда ее не увидеть. Но если открою сейчас, остатки самоконтроля полетят к чертям собачьим.

— Я не уйду, пока не откроешь! — девушка чуть повысила голос и снова постучала.

Я едва не зарычал и все-таки вскочил на ноги. Нужно прогнать! Сказать что-нибудь резкое. Такое, после чего возненавидит и забудет даже думать обо мне. Но едва распахнул дверь и увидел ее — растерянную, дрожащую, с застывшим в огромных черных глазах мучительным вопросом — вся моя решимость разлетелась вдребезги. Возникло одно лишь желание — сжать в объятиях, согреть, утешить, любить до тех пор, пока не исчезнет эта боль, которую сам же и причинил. В последний раз. Иначе просто с ума сойду, если прогоню ее сейчас. Как же меня тянет к этой девушке! Так сильно, что покалывает пальцы от желания коснуться этой нежной атласной кожи, ощутить ее вкус и запах.

С каким-то невнятным возгласом, смысла которого сам не осознал, я притянул ее к себе и приник к губам. Практически терзал их, не в силах остановиться, уменьшить напор страсти — практически огненной, сметающей все на пути. С гулким стуком захлопнулась дверь, а в следующий момент я схватил мою женщину, прижал к своему сердцу и понес к постели, не прекращая целовать ни на секунду. Чувствовал биение маленького сердечка, вторящее моему собственному, то, как она покорно откликается на мои почти болезненные ласки, не делая никаких попыток вырваться. А потом начинает робко отвечать, и от этого у меня совершенно сносит крышу.

Вкус и запах ее кожи дурманит, пьянит сильнее самого крепкого вина. Хочется вдыхать его снова и снова, целовать до тех пор, пока кожу не станет саднить от моих поцелуев. Никому не отдам! Ты только моя! Мои руки и губы, помимо воли разума, заявляли права на это нежное тело, на женщину, предназначенную мне Небесами. Мое тело понимало лучше меня самого то, насколько сильна потребность в этой девушке. Будто умоляло взять то, что желало больше всего на свете, застолбить свои права на мое сокровище, никогда не отпускать.

С трудом заставил себя оторваться от припухших нежных губ, с которых срывалось горячее прерывистое дыхание. Провел влажную дорожку по шее вниз, действуя то нежно, то грубо, до кровавых отметин. Она только вскрикивала в ответ, покорно изгибаясь подо мной, и я ощущал, как она одновременно радуется и боится силы моего желания. Но не отстраняется, не останавливает. И это заводит еще сильнее. Все прочие мысли улетучиваются, ненужные и лишние. Есть только она и я, одни во всем мире. Две половинки единого целого, наконец-то нашедшие друг друга, для кого расстаться — хуже смерти. Сейчас я понимал это на каком-то непостижимом уровне сознания. Сейчас, когда разум перестал вмешиваться и остались одни инстинкты. То, что составляет основу меня самого.

Маленькие розовые горошинки сосков Миры напряглись под моими руками, и я с наслаждением накрыл ртом поочередно каждый из них, доводя до крайней степени чувствительности, посасывая и дразня. Так, что она уже не могла сдержать стонов, извиваясь подо мной и желая большего. Как же упоительно звучали эти звуки! Словно музыка, которой невозможно наслушаться. Руки все сильнее обнажали соблазнительное тело, а губы двигались следом, не желая упускать ни одного миллиметра чувствительной кожи. Я ощущал, как Мира дышит все тяжелее, буквально плавится подо мной, шепчет мое имя, будто молитву. Уже от одного этого можно было кончить, и я лишь чудом сдерживался, растягивая удовольствие, желая как можно дольше продлить это волшебство, что происходит сейчас между нами.

Встав на колени меж ее разведенных ног, приподнял одну, перецеловал каждый пальчик, потом двинулся по изящной щиколотке вверх. Мира слабо постанывала, закрыв глаза и полностью отдавшись ощущениям. По ее коже бегали мурашки от моих поцелуев, тело слегка подрагивало. Когда мой язык коснулся чувствительной впадинки под коленкой, она не сдержала вскрика и попыталась притянуть меня к себе, желая прекратить сладостную пытку. Но я не позволил. Хотел запомнить каждый участок любимого тела, запечатлеть в памяти, чтобы потом смаковать эти воспоминания, как изысканное вино. Вспоминать, как она стонет, подается навстречу каждому прикосновению, как порой распахивает свои огромные глаза, в которых таится целый мир.