что я так поздно тебя узнала…
И вдруг в мою память хлынул свет! Такой яркий, что я даже зажмурилась. Я вспомнила все-все! И расплакалась.
– Что же ты не рассказала все до конца! – воскликнула я. – Почему промолчала!
– Я… не думаю, что заслужила прощение…
– Аид, Ден, слушайте, что было дальше!
* * *
Мама укрыла меня в расщелине высохшего дерева и приказала сидеть тихо, как мышка.
– Я тоже спрячусь, Тэм. Все будет хорошо.
Не знаю, сколько времени я провела в тесном убежище, согнувшись в три погибели. Ноги затекли, шея болела. Я плакала, но боялась вытирать слезы. Боялась лишний раз пошевелиться. А потом услышала девичий приглушенный шепот:
– Тэмми, Тэмми, Темира Морея…
По лесу кралась рыжая девчонка из зеркала. Оглядывалась и вздрагивала от каждого шороха.
– Пожалуйста, Темира, если ты здесь, откликнись, – жалобно сказала она. – Я пришла, чтобы отвести тебя домой.
Я не знала, можно ли верить обманщице, которая заманила нас в Цестер, но все же осторожно выглянула. Девчонка терла красные от слез глаза. Вздрогнула, увидев меня.
– Ты! – прошипела я угрожающе.
– Прошу, выходи. Я спасу тебя. И твою маму. Я не хотела. Правда…
Мы долго-долго бегали по лесу, шептали имя мамы, выискивали следы, любые признаки того, что мама где-то рядом, но все было напрасно.
– Ненавижу, – только это слово я повторяла все время. – Ненавижу, ненавижу тебя!
А Лаура плакала и согласно кивала. Мы обе устали, сбили ноги, порвали одежду. Но я бы ни за что не ушла, если бы не тварь, что внезапно заступила дорогу.
На голове у чудовища были костяные наросты, она раззявила рот, полный треугольных зубов. По сравнению с другими тварями Цестера эта была невелика, по пояс человеку, но на двух девчонок хватило бы с лихвой и этой «малютки».
– Не бойся, – сказала Лаура. – Я будущий ловчий. Я буду с ней сражаться своей аурой.
Она шмыгнула носом, вытерла слезы тыльной стороной ладони, оставляя на щеках полоски грязи, и вышла вперед, закрыла меня собой.
Ловчий, ага… Разве что в своих мечтах. Страшилище разделается с рыжей девчонкой за секунду.
Сквозь стволы мерцало гладкое озеро, совсем близко. Успеем добежать.
– Портал… – прошептала я. – Сделай портал.
Пока мы стремглав неслись к озеру, я все оглядывалась в последней надежде увидеть светлые мамины волосы, ее любимое лицо.
Уже сидя на сундуке в своей комнате, я выла, обхватив подушку, и повторяла: «Ненавижу, ненавижу, ненавижу!»
Я никак не могла успокоиться. Лаура принесла воды в чашке, но я швырнула ее в стену. Я так рыдала, что у меня зуб на зуб не попадал.
– Я сейчас, сейчас… – пробормотала она.
Нырнула в зеркало и появилась через несколько минут, неся в руках прутики, усеянные гроздьями алых ягод.
– Съешь две штучки, – попросила она. – Это дурманник из Азорка. Их еще называют ягодами забвения. Тебе сразу станет лучше, вот увидишь…
Я схватила веточку и принялась запихивать в рот аппетитные ягоды одну за другой.
– Нет, нет, остановись! Нельзя столько! Можно потерять память, да и вовсе разума лишиться.
– Ненавижу! – ответила я.
И не успокоилась, пока не проглотила добрых два десятка ягод. Голова стала пустой и легкой, тело обмякло. Я скатилась с сундука прямо на пол и погрузилась в блаженную тьму.
Очнулась на следующий день, укутанная в плед. В голове точно бил колокол. «Мама! – вскинулась я. – Мы потерялись вчера в Цестере! Но как мы выбрались? Ничего не помню…»
Огляделась, надеясь увидеть маму живой и невредимой, но я была в квартире одна…
* * *
– Ты вернулась за нами, – прошептала я. – Ты старалась нас спасти. И вовсе не уничтожала мою память, я сама хотела забыть… И… я не ненавижу тебя, Лу.
В маленькой овальной комнате, чьи стены, пол и сам серый камень украшал диковинный орнамент, повисло молчание. Я обнимала Лу и чувствовала на своей шее ее тихое и частое дыхание. Мне было очень страшно, будто мы, открыв все тайны прошлого, пересекли невидимую черту, заходить за которую было нельзя. Потому что такие слова говорят, только прощаясь…
Я мягко отстранилась и изо всех сил постаралась улыбнуться. Надо, чтобы Лу видела: еще есть надежда.
Но ее не было. После таких ран не выживают. Она и сама это понимала и улыбнулась в ответ растерянно и немного виновато.
Ден покачнулся. Правда, тут же выровнялся. Хмыкнул:
– Надо же, как быстро…
А потом:
– Аид, там в стене углубление. Видишь? В нем ритуальный кинжал, принеси, будь добр.
– Что?.. Ден?.. – Я не хотела верить.
Все и так было в крови, поэтому я не сразу обратила внимание, что грудь Эйдена пробита насквозь.
– Тебя так сильно ранили! Надо поскорее перевязать! Ид!..
– Ш-ш-ш, детеныш, – спокойно сказал Ден. – Меня не ранили. Меня убили. Уже давно.
Аид держался лучше всех, старался сохранять хладнокровие, но вокруг его темных глаз залегли тени, а сами глаза горели как угли на осунувшемся лице.
Он принес кинжал – небольшой, немного искривленный, с удобной длинной рукоятью и узким лезвием.
– Теперь режь ладонь! – приказал Эйден.
Он снова покачнулся.
– Лу, я положу тебя, котенок… Я рядом…
Он устроил Лауру на алтаре, распрямился и сурово взглянул на Аида, застывшего с кинжалом в руках. Это был взгляд короля, привыкшего повелевать.
– Но… Как? Ты ведь не собираешься передать власть мне? Я даже не житель Тирра!
Эйден картинно развел руками, приглашая оглядеться.
– А ты видишь здесь кого-то еще?
Сузил глаза.
– Аид, у меня слишком мало времени! Передашь трон достойному. Или будешь править сам! Знаешь, из тебя выйдет куда лучший король, чем я.
Эйден был еще полон энергии, но на самом деле жизнь быстро покидала его.
Наверное, потом, когда все закончится, я буду рыдать сутки напролет, вспоминая неподвижную Лауру, которая еще дышала, но едва-едва, и Дена, который крепился, но знал, что ему остались считаные минуты. Однако прямо сейчас мое сердце будто заковали в броню – ни слезинки.
Аид решительно сжал губы и полоснул по ладони.
– Одно преимущество у моего положения есть, – фыркнул Ден, и я подавила всхлип: его фырчанье воскресило в памяти Куся. – Крови предостаточно.
На рыхлой поверхности алтаря появились два отпечатка ладоней.
– Вот мой преемник, – тихо произнес Эйден, мне почудилось облегчение в его голосе: он все-таки сделал то, ради чего пришел. – Я отдаю власть добровольно носителю этой крови. Его детям. И детям его детей. Или каждому, кому он пожелает передать трон. Да будет так.
– И все? – не поверила я. – Так просто?
Ден не ответил. Когда он договорил последнюю фразу, силы разом оставили его.
