был добраться до начала владений Ингемара. Поход за колдуном, что он и его товарищи совершили весной, был более долог, потому что колдун обитал далеко на севере. Ингемар же со своими воинами обосновался поближе. Как считал Эрлинг, чтоб надолго не упускать из виду владения к югу.
Агнару сейчас было наплевать на интриги между двумя властителями. Он хотел лишь одного – добраться до своей жены как можно скорее. Не был уверен воин, что застанет ее живой или хотя бы невредимой – он слишком хорошо знал Ингемара. Его не зря прозвали Безжалостным, ибо никто и ничто не могло заставить его переменить решение, если он принял его. Если Ингемар решит развлечься с Олли, ему никто не помешает.
От одной этой мысли Агнару хотелось рычать от бессилия. Как, как он мог быть столь беспечным? Пенял Свану, де-тот знал, каков его брат, а разве же сам Агнар того не знал? Знал, но предпочел забыть, понадеялся на то, что Транд забудет и простит нанесенную ему обиду. Глупейший проступок – северяне не прощают обид и ничего не забывают. Кому, как не Агнару, это знать.
С Ингемаром он был знаком давно. После того, как, вернувшись из похода, Агнар не нашел своей семьи в живых, он на время уехал из родных мест, примкнув к северянам. Норды – так их называли те, кто жил южнее – были свирепы и неумолимы. В их рядах Агнар совершил немало того, чего мог не совершать – норды в своих набегах не жалели никого, ни женщин, ни детей. Только ярость и боль, что владела сердцем юного тогда еще Агнара, направляли его руку. Он был одним из нордов тогда, разве что татуировки не успел сделать.
Но вскоре Агнар одумался. Боль его утихла, а жизнь, которую он вел, не была ему по душе. Он понял, что скучает по родным местам, по Гуннару и Халле, к которым относился, как к родным. Попрощался он с Ингемаром, хотя тому и не хотелось его отпускать, а после вернулся к себе, в свой опустевший дом. Болью в сердце отзывались воспоминания о днях, когда его родители, братья и сестры жили тут, но уже не столь невыносимо как прежде. Жизнь потекла своим чередом.
А теперь ему предстояло встретиться с Ингемаром вновь. Конечно, знай тот, чья жена попала к нему в руки, он, возможно, не тронул бы ее. Но Агнар не мог знать этого наверняка, ведь прошло столько лет с момента их последней встречи. Да и неизвестно, сможет ли Олли рассказать о себе, и поверят ли ей – ведь она чужеземка.
Снова Агнару захотелось огреть себя чем-то да посильнее – ни о чем он не думал, совсем потерял бдительность. Кто знает, как теперь все обернется…
Но одно Агнар знал точно – Транда в живых он не оставит. Вызвал бы его на поединок, как подобает настоящему воину. Но тот предпочел нанести удар подло, со стороны, с которой Агнар того не ждал. Что ж, значит, и смерть его будет такой же.
Теша себя подобными раздумьями, Агнар миновал лесные тропы и выехал на равнину. Мало-помалу воин начал ощущать знакомый отвратительный запах гнили. Конь хрипел и не слушался временами, но Агнар упрямо гнал его вперед. Тел мертвецов не было видно, но, похоже, что они проходили здесь.
И точно – за холмом, на вершину которого он выехал, Агнар разглядел множество разрытых курганов, причем они были словно вскопаны изнутри. Мороз пробежал по коже северянина – за переживаниями о жене позабыл он слова Вестара, а стоило бы подумать о вести, что принес лучник. Коль Ингемар послал к ярлу Эрлингу за помощью, знать, совсем худо пришлось нордам. И Олли сейчас была там…
Агнар стегнул и без того усталого коня и помчался во весь опор.
***
Рагнейд и ее люди приближались к цели своего похода. Оставалось лишь полдня пути до усадьбы Халфбьорна, когда, выехав к краю долины, отряд королевы узрел ужасающую картину.
Вся долина была усеяна трупами, причем некоторые из них явно умерли много лет назад, а после восстали. Ужасные, смердящие тела, над которыми кружились мухи, лежали повсюду, и не было им числа. Рагнейд скрутил приступ сильнейшей тошноты, которую она и так сдерживала с самого утра. Королева держалась из последних сил, повязав платок на лицо. В глазах ее верных слуг она читала настоящий ужас, а Хенрик был бледен как сама смерть.
Мертвецы – нанизанные на копья, разрубленные на куски мечами, пригвожденные к земле стрелами – были везде, куда ни кидался взгляд. Лошади фыркали и рвали из рук поводья, а всадники торопились проехать мимо этого кошмара.
Рагнейд вздрогнула, когда встретилась с невидящим взглядом мертвеца, что лежал на земле, разрубленный напополам. И едва не закричала она, когда посиневшая рука того внезапно задвигалась, перебирая пальцами, а из горла трупа вырвалось шипение.
Хенрик вскрикнул и перекрестился, а Вестар, соскочив с коня, подбежал к драугру и вонзил меч в его голову, точно промеж невидящих глаз.
- Как же боги допускают такое… - пробормотал Улаф, один из воинов. – Глаза мои не верят тому, что я вижу…
- Придется поверить. – Вестар был напряжен как струна и краем глаза постоянно следил за королевой.
Тяжкое молчание воцарилось в отряде, пока ехали они через это невообразимое поле битвы. По дороге им пришлось добить еще несколько драугров, но больше никто испуга не выказывал. Все, включая Рагнейд, думали о том, как победить эту нечисть. Ведь, похоже, что даже самому Ингемару это пока не удалось.
Как и предполагала королева, Ньёрке оказался пуст – кроме гниющих тел, там не было ничего. Не совсем город, Ньёрке был военным поселением, постом Ингемара – здесь находилось четыре длинных дома, расположенных крестом и обращенных входом в его центр. Рагнейд знала об этом месте – здесь не было женщин, только воины, которые сменяли друг друга и несли некую охрану. Дальше, за границей Ньёрке, начинались земли нордов, которыми правил Ингемар.
Значит, этот пост они не сдержали. Судя по невообразимому количеству мертвых тел, драугров было целое войско, и отряд Ингемара просто ушел. Осмотрев дома и прилежащие территории, Вестар сообщил, что тела предводителя здесь нет.
- Тогда идем дальше по намеченному плану, - мрачно сказала королева. До Хёллгри оставалось полдня пути, и, видимо, именно туда ушли остатки отряда нордов. - Надо бы все здесь сжечь.
Вестар кивнул. Вместе с остальными воинами он закидал хворостом крыши
