Грудь сдавила обида — как обычно, Артём, её слова ни в грош не ставит, делает, что хочет!
На мгновение ей захотелось расколотить всё, до чего дотянется, а потом хлопнуть дверью и гордо уйти. Но следом накатило отрезвление — куда?! С меткой любовницы ни в посёлок не сунешься, ни за его пределами не покажешься! Это же, как клеймо — пока не сойдёт, любому оборотню ясно, что она ни рыба ни мясо. То есть, девушка лёгкого поведения.
Свободные волки и волчицы могли менять партнёров хоть каждый день, и это не только не порицалось, но и считалось нормальным. Молодёжи, кто ещё не обрёл пару, надо куда-то девать напряжение! Просто постель, без привязок и обязательств — для здоровья. А вот временная метка, гласившая, что данная самка спит только с одним, определённым самцом — уже вызывает вопросы. Если им настолько хорошо вместе, что даже не тянет сменить партнёра, то почему они не признают друг друга парой? Подозрительно и ненормально! Любовницей волка может быть человечка, для волчицы это позор. Знак, что в ней что-то не так, какой-то изъян, который не позволяет самцу назвать её своей парой.
А снять метку может только тот волк, что её поставил. Или время — через три года шрам сам сойдёт, если, конечно, его не обновлять…
Но что-то подсказывает, что Скульский ни снимать, ни обновлять не собирается. Ну а она не собирается ждать три года!!!
Как Сима и боялась, машина с родителями приехала раньше, чем вернулся из леса Артём.
Упрямый гад!
Волчица с досадой даже ногой притопнула, но увидела, как за деревьями мелькнула серая тень и выдохнула — возвращается!
— Папа! — бросилась дочь к отцу. И с наигранным замешательством, когда в машине открылась вторая дверь, воскликнула: — Мамочка? И ты приехала? Какая радость! Артём! Тёма, смотри, какой сюрприз!
— Здрасьте, — буркнул волк, подхватывая первую сумку из открытого Виктором багажника.
Валентина только руками развела — да уж, с манерами у зятя явные проблемы.
— Папа, мама, пойдёмте в дом! — девушка потянула родителей за собой. — Тёмочка всё сам перенесёт. Правда, любимый?
Волк только зыркнул, но ничего не сказал.
— Как ты, дочка? — Виктор пошёл впереди, а Валентина подхватила Серафиму под руку.
— Нормально, пап, — ответила ему младшая дочь и выразительно повела глазами, намекая матери, что от отца надо бы избавиться.
Не в прямом смысле, а спровадить его на полчасика. Но вот как и куда?
— Витя, — подала голос Валентина, — мы когда ехали, я видела куст калины, просто обсыпанный ягодой. Морозом прихватило, вся горечь ушла, калина сейчас одно объеденье! Очень хочется пирогов, а возле посёлка всю уже собрали. Пока я с дочкой поболтаю, всё-таки, две недели её не видела, ты бы сходил да набрал туесок, а? Во-он в той стороне куст, метрах в трёхстах от дачи.
— Калины? — альфа задумчиво почесал макушку. — Может, как обратно поедем, остановимся и в четыре руки соберём?
— Зачем время тратить? Ты сейчас свободен — сумки зять прекрасно и сам перетаскает. А я с дочерью пообщаюсь, хотим посекретничать, по-женски. Сделай доброе дело — набери для меня ягод. И обратно поедем без остановок, — волчица махнула рукой в сторону леса.
— Ладно, схожу, — прогудел Виктор. — Приспичило же тебе!
— Когда и где? — проводив глазами мужа, спросила Валентина. — Не на улице же! Твой последнюю сумку унёс.
— Идём в дом, — громко произнесла дочь и поманила мать за собой. — Сядем на кухне, чаю попьём, и ты расскажешь мне все-все новости!
Артём поставил очередную сумку на стол и поморщился, услышав, что Серафима и её мать вошли в дом.
Видеть их не хотелось. Ещё меньше — принимать участие в беседе.
Волк спешно покинул кухню и бросился на второй этаж. Хотя, какой там второй этаж?! Дом не настолько велик — дача она дача и есть. С мансардой.
Вот там-то он и устроил себе логово.
Волчицы, не обращая на него внимания, прошли мимо.
— Раздевайся, мам, у нас тепло, — тараторила Сима. — Так что ты говоришь, случилось? У Стеши неприятности, я правильно поняла?
Услышав это имя, Артём замер, не решаясь сделать последний шаг и опустить люк, отрезая звуки с кухни.
— Тише говори, дочка, — понизила голос Валентина. — Я обещала Стеше, что никому не расскажу. Ну ты-то родная сестра, тоже женщина, тебе можно и нужно это знать. А вот отцу и твоему волку эти новости ни к чему.
— Мам, ты меня пугаешь. Что-то серьёзное?
— Очень, — вздохнула волчица.
Скульский бесшумно спустился и присел возле лестницы на корточки. Волчицам из кухни его не видно, но если что, он за секунду взлетит наверх.
— Вчера ночью Стефания приходила домой.
— Не приезжала?! — изумилась Серафима. — Но…
— Она испугалась и растерялась. Назад-то её Вова отвёз, подняла его с кровати, мол, дочь засиделась, а у неё медовый месяц, волк осерчает, если не вернётся. Конечно, пришлось и мне с ними ехать, чтобы Ардарский из шкуры от ревности не выпрыгнул.
— Мама, ближе к сути! На что мне эти подробности?
— Ох, к сути-то я и подбираюсь. Выгляни, где там твой?
— Ой, да что там проверять?! На чердак он забрался. Целыми днями сидит, будто не волк, а филин или сыч, — с презрением бросила Серафима. — Никто не услышит, отец в лесу, Скульский в мансарде. Рассказывай уже, что там у Стешки?
— Не знаю, как начать…
Валентина говорила так тихо, что Артёму пришлось напрячь слух, чтобы не пропустить ни слова.
— Стеша, она… Вчера… В общем…
— Да не тяни ты! — в сердцах воскликнула дочь. — Заболела?
— Нет! Беременная она, — выпалила Валентина.
И у Артёма остановилось сердце — беременная… Но что в этом удивительного, если Стеша замужем и, как утверждал Ардарский, она — его истинная?
— Тю, тоже мне, новость, — фыркнула Сима. — Я-то подумала, что там нечто необыкновенное произошло, а тут… Ладно, какие подробности? Сколько недель гинеколог сказал ей? Она специально проверяться ходила или случайно вышло?
— В том-то и дело, — прошелестела Валентина, — не была она у гинеколога.
— А как тогда… Не может быть! — охнула молодая волчица.
— Прибежала, белая вся от ужаса — оно и понятно — как такое мужу расскажешь?! Волчица ей сообщила про волчонка, мол, щенок больше не прячется, три месяца беременности минуло. А сама Стеша ещё ничего не знала, не чувствовала, не подозревала. Ты это… не от твоего ли? По срокам подходит…
— Не знаю, мам. Что теперь будет?
У Артёма подкосились ноги.
От него? Три месяца беременности…
Увы — нет. Они переспали всего один раз, больше четырёх месяцев назад, ещё в самом начале лета…
Это что же такое получается — Стеша была с кем-то ещё?! Борис отпадает — свадьба была совсем недавно. А если они переспали до свадьбы, всё-таки, волчица жила у Ардарского почти два месяца, то беременности не могло быть больше семи-восьми недель. То есть, по этим срокам зверь Стефании ещё не смог бы почувствовать волчонка.
Значит, в жизни и постели Стеши присутствовал ещё один мужчина. Как выясняется, третий в их многоугольном треугольнике…
Волк, который спал со Стефанией в то время, когда он, Артём, мечтал о свадьбе и носил волчицу на руках, не решаясь лишний раз её поцеловать…
Не известно, изменяла ли волчица Ардарскому — скорее нет, чем да, ведь альфа приставил к ней охрану, и Стеша без присмотра никуда не выходила, не выезжала — а вот ему, Артёму, она изменяла. Встречалась одновременно с двумя — от одного принимала ухаживания, а со вторым спала…
Мужчина выпрямился, стискивая кулаки.
Дрянь! Он с неё пылинки сдувал!!! Боготворил, потакал капризам, выполнял все желания, мечтал…
Внизу продолжали бубнить. Скульский усилием воли напряг слух.
— Но волчонок доношенный родится, — возразила Серафима. — И как она думает преподнести новость Ардарскому? Вот это пода-арок! — рассмеялась Серафима. — Ай, да Стешка! Вот тебе и тихоня! Так что она скажет мужу?
— Что-что… Придумаем — что, — шептала Валентина. — Преждевременные роды.
