Боится сделать мне больно. Как всегда, бережет меня…
— Обними меня, — промолвила я.
Он шагнул ко мне и прижал к себе, нежно и бережно. Наконец-то…
***
Зен отнес меня на кровать и лег рядом; кровать была узкая, но нам хватило места. Рядом с Зеном мне не были нужны покрывала или еще что, он был для меня и теплом, и защитой, и покоем… как тогда, когда мы спали в сарае в Утхаде. Я спала долго, меня не тревожили, да и кто бы посмел меня потревожить? Матерь не дала мне высокого статуса, но объявила неприкосновенной гостьей.
Когда я проснулась, Зен сидел рядом с кроватью на стуле, и смотрел на меня.
Приподнявшись, я протерла глаза, затем спустила ноги с кровати. Они были грязные и ободранные… Все мое тело болело, особенно руки, плечи и бедра. Голова казалась ватной, а события последних дней – сумбурным сном.
Я посмотрела в глаза Зена и вздрогнула: взгляд у него был пронзительный, острый, обвинительный.
— Прости меня, — вымолвила я сонно.
Он ничего не ответил.
— Я виновата, — продолжила я. — Мы договаривались все делать вместе, а я пошла одна, не сказав тебе. Я решила рискнуть. Помнишь Утхад? Ты при всех убил Вазрага, не задумываясь о последствиях, потому что иначе бы он убил меня. Так вот… мне тоже в голову ударило. Это случается у беременных.
Брови Зена приподнялись, взгляд стал еще острее.
— Беременна… — повторил он.
— Да, беременна.
Его лицо… его глаза… в них вспышками появились радость, растерянность, страх… Я навсегда запомню этот момент, момент, когда в Зене «включился» отец. Он встал со своего стула, прошелся по камере, подошел к кровати, присел на нее… Его рука коснулась моей руки, исцарапанной, в синяках.
В желтых глаза зажглась злоба.
— Что ты сделала? Как ты могла?
Я поняла, что он имеет в виду. Видеть свою беременную женщину в таком состоянии, понимать, что мог ее потерять, и, с другой стороны, ничего не понимать – это сильно бьет по нервам. Я должна была сразу сказать ему, я должна была беречься, а вместо этого такого наделала…
— Прости… Я не знала, как сказать, не знала, что делать. Я сама не своя была из-за неопределенности. Поэтому сходила к Великой матери, встретилась с богами, нашла ответы на свои вопросы и вернулась в город на Арте.
— На Арте? — поразился Зен.
— А ты думаешь, откуда синяки? — усмехнулась я.
Зена схватился за мою руку и, пристально глядя в мои глаза, спросил прерывисто:
— Что именно ты сделала, Ира?
— Пока еще мало. Но сделать предстоит о-о-очень много... Ты ответь: готов потрясти этот мир и взбесить богов?
В его глазах все еще горела злость, но он уже оттаял, я чувствовала это. Склонившись ко мне, Зен взял мое лицо в свои ладони и ответил:
— На все готов. Но в следующий раз для опасного дела используй меня. Я не могу видеть синяки и ссадины на твоем теле... не могу видеть тебя измученной.
— Мне тоже не нравятся синяки и ссадины на своем теле… — ответила я и потянулась к нему.
Наши губы встретились в простом прикосновении; хоть мы и презирали ритуалы, в этот раз это был именно что ритуал, напоминание и обещание, что мы принадлежим друг другу, и что будем действовать вместе, как пара, как семья, как родители.
Да, срок беременности совсем небольшой, может произойти, что угодно, но сам факт изменил нас с Зеном безвозвратно. Как там сказал Александр? «Уровни мерцают и меняются»? Так вот, для нас реальность изменилась, она теперь иная.
Мы не перестанем быть отчаянными бунтарями, вряд ли избежим ошибок, но попытаемся быть осторожнее и сильнее, чтобы наш ребенок – возможно не один – рос и жил в безопасности, счастливым, и не по укладу Ниэрада или Мэзавы, а по укладу, который создадим мы сами.
Эпилог
— Как, говоришь, называется поселение? «Сургут»?
— Да. В самом центре дикарских земель.
Александр Истров склонился над столом с фотографиями.
Фотоаппарат – примитивное устройство, давно не использующееся, но с неразвитыми уровнями нельзя рисковать. Если бы со шпионом что-то случилось, и такой аппарат, пусть и очень миниатюрный, обнаружили местные, это бы на уровень не повлияло, дикари бы просто выкинули непонятную штуку. Кстати о шпионах… Согласно Договору нельзя посылать на другие уровни соглядатаев, но кто узнает? Ведь он, Истров, и есть тот, кто следит за соблюдением Договора.
На снимках были запечатлены хмурые леса, болота, простенькие деревянные строения, два гуи в небе. Поселение пытались облагородить, но это не меняло общей гнетущей картины. Север, болота, мошкара… В такие неприветливые места можно забраться только с одной целью – спрятаться.
Истров взял одну из фотографий. Женщина была сфотографирована в движении. Одетая в штаны, длинную рубашку и жилетку поверх, в грубых ботинках, с волосами, убранными в косу, она выглядела под стать окружению: варварка, дикарка… Но это только видимость.
«Итак, Ирина, женщина с пятого уровня. Возраст – 25-30 лет. Энергетический дефект», — повторил про себя Александр, ощущая смутное волнение. На следующем снимке вместе с ней был запечатлен крупный волк.
— Вместо собачки, — усмехнулся докладчик и прикусил язык, когда заказчик хмуро на него поглядел.
С момента Церемонии прошел год, ровно год. За это время Ирина успела покинуть Мэзаву, обосноваться в глуши, родить ребенка… Она намеренно выбрала ничейные земли, земли, не подпадающие под власть Мэзавы или Ниэрада. Так она пыталась себя обезопасить, избежать встречи. Ну-ну…
Перебирая фото, Истров спросил:
— Кто ее окружает?
Шпион с готовностью указал на один из снимков.
— Этого зовут Треден, но для нее он «дядя Тред». Женщина – Айлин. Объект к ним нежно привязан.
Александр присмотрелся. Смуглый мужик под шестьдесят, черноглазый, сосредоточенный, с животом; пухленькая дама того же возраста со светлыми волосами. Именно так: «мужик» и «дама». Мужик на фото что-то плетет, сидя на лавке, и гармонично вписывается в реалии; дама семенит куда-то по дорожке с корзинкой, и по ней заметно сразу – городская.
— Эти двое вместе живут.
— Женщина городская, — проговорил Истров задумчиво.
— Да, бывшая мэза.
— И ее отпустили?
— Как видите…
— А это кто? — Александр ткнул пальцем в фото с рослым парнем. Красивый, она наверняка имеет его в любовниках.
— Всадница Флана, — пояснил докладчик. — Молоденькая, но очень сильная. Постоянно облетает окрестности на своем гуи.
— Всадница… а выглядит как всадник.
— Вы не единственный, кто не признал в ней женщину.
Внимание Истрова привлекла следующая фотография, на которой был запечатлен высокий плечистый мужчина с хищным лицом.
— Еще всадник?
— Пренеприятный тип, скажу я вам, — произнес шпион, и плечами передернул. — Из-за него были проблемы.
— Этого она для охраны взяла?
Докладчик замялся.
— Не только…
— И в постель? — уточнил Александр.
— Да, но…
— Что «но»?
— Видите ли… он не просто ее любовник, он… он ее муж, — быстро произнес бедняга-докладчик и опасливо вжал голову в плечи.
— Муж… — повторил Истров. — Как муж? Она так и называет его «мужем»? На шестом уровне нет ни мужей, ни жен, ни семей. Одобрено два порядка: ниэрадский и мэзавский. Она взялась менять порядки?
— Она живет по своему порядку… Треден и Айлин, которых я вам показывал, тоже себя так называют.
— Как посмела… — процедил Александр, по-новому глядя на фото.
Конечно, он знал, что она не будет монашествовать, но муж… это не для шестого уровня. Никаких мужей-жен-детей-семей! Но не только это разозлило Истрова. Он был задет тем, что она предпочла ему другого. Да, мужчина на фото крепок и высок, да, молод. Но больше у него нет ничего. Что может дать ей этот всадник?
— Его зовут Зен.
— Меня это не интересует. Значит, она решила, что в глуши можно жить, как хочется? Славно, славно…
