людей, жизнь твоя была размерена и благополучна, а что могу я увидеть в этой деревеньке на краю света? Постоянные угрозы со стороны шамширцев? Попойки отца, его страсть к женщинам, которые вешаются ему на шею, которых он берет едва ли не сразу, на пиру? Мне остаётся жить от путешествия до путешествия. Я уже была в Керберре, Сиппате, Зааште, Мернхольде. Мы продавали, покупали и грабили, продавали, покупали и грабили, — уже разнообразие. А теперь я побываю в самой Иркалле!
— Полагаю, во всех тех городах, что ты назвала, куда интереснее, нежели в Иркалле. Даже власти этих поселений не столь опасны, как кунабульцы. Ты можешь оставить здесь свою жизнь.
— Пусть так! — фыркнула Реция. — Но в свою дыру мне тошно возвращаться. Там даже замуж выйти не за кого!
— В Саарде нет достойных молодых людей? — недоверчиво осведомилась Акме.
— Был один, — буркнула та, раздражённо сверкнув своими светло-серыми глазами. — Сын одного из казнённых за убийство. Отец не разрешил мне выйти за него замуж, выслал меня с дипломатической миссией в Заашту вместе с Цере, а когда я вернулась, он был уже женат на толстой глупой вернке, которая была старше него на несколько лет… Он всё равно меня не понимал… Отец хотел, чтобы я вышла замуж за Сакрума. Но о нём ходят такие слухи, что даже у наших волосы дыбом встают! А парню всего шестнадцать. Да в Шамшире не гнушаются многожёнством. Такое я терпеть не намерена.
Акме отвернулась, чтобы спрятать снисходительную улыбку, но спросила:
— Так он тебе не понравился или ты ему?
— Не в курсе, — фыркнула Реция. — А вот ты как раз его заинтересовала! Ещё пару деньков, и Сакрум забрал бы тебя в Шамшир. А твоего женишка высушил бы. Разделал и оставил висеть на ветке какого-нибудь дерева в Верне.
По телу Акме прокатились болезненные мурашки.
— Как там твой красавчик, кстати? — промурлыкала Реция. — Он дворянин?
— Да, дворянин, — ответила та.
— Должно быть. В столицах Архея много таких привлекательных мужчин, как твой.
— Возможно, я не считала.
Рыжая бестия же хитро засмеялась и воскликнула:
— У Сатаро нет шансов.
Акме не ответила, вылезла на берег, торопливо вытерлась, оделась, завернула волосы свои в полотенце.
— Что ж, нам нужно вернуться в лагерь по отдельности, иначе кто-нибудь что-нибудь да заподозрит. А Ягер до скончания веков будет мучить тебя своими пошлыми шутками.
— Смею надеяться на то, что наши с Ягером пути разойдутся до столь печального срока.
Реция усмехнулась, весело отвесила своей спутнице поклон, нахлобучила на голову капюшон и была такова.
Когда Акме вернулась в пещеру, все уже сворачивали лагерь.
— Погляди-ка, ранняя пташка! — воскликнул Ягер. — Она же и искупаться успела.
— Ты не сказала мне, куда идёшь, — пробормотал Гаральд.
— Ты спал, любимый. Не хотела тебя будить.
— В следующий раз предупреждай, пожалуйста, чтобы я знал, где тебя найти, — спокойно попросил мужчина, и Акме с улыбкой кивнула.
Отряд быстро покончил с незамысловатым завтраком, привёл себя в порядок, запасся водой и покинул уютную пещеру. Путь свой держал он на юг, вдоль непреодолимых стен Иркаллы, грозно нависших над маленькими людьми.
Акме не переставала слышать зловещий шёпот. Ей казалось, что духи древности, обернувшись ветром, трогали её за волосы и за одежду, смыкали ледяные руки свои на её шее и посмеивались над ней. Целительница собирала все свои силы, по жилам начинал разливаться знакомый жар, заставляя кровь бежать быстрее, и шёпот медленно исчезал, а ветер, притягиваемый силой Акме, усиливался и вихрем носился вокруг отряда, пугая путешественников, не ведающих, что ветром нехотя управляет их спутница.
Реция, укутанная в свой плащ, низко опускающая голову свою, оставляя лицо в тени, теперь скакала рядом с Акме. Едва к ней подъезжал кто-то из мирославцев, Реция незаметно и невообразимо ловко отъезжала к Катайру, который каждый раз приветствовал её укоризненным взглядом. Гаральд сразу заметил эти манипуляции и, кажется, догадался, кто скрывался под плащом.
До Врат Апепа добрались они в середине следующего дня.
Долго стоял отряд, в ужасе и изумлении разглядывая древние скалы, стерегущие Ущелье Эрры. Остроконечные вершины вонзались в тяжёлые небеса и в них терялись.
— Нам следует подняться туда, — Цере указал на крутую узкую тропу, стремящуюся ввысь, а после бегущую в сторону Входа в Иркаллу. — Сдаётся мне, эти дьяволята здесь ходят часто.
— Акме Рин защитит нас, — усмехнулся Ягер.
— Акме Рин лучше не высовываться до последнего, — строго оборвал его Цесперий. — Кто знает, что будет со всеми нами, если нас обнаружат из-за неё?..
Акме молча усмехнулась, а Ягер прошелестел:
— Ах, ты печёшься о нас. Я думал, ты боишься за нашу ведьму.
— Оставим разговоры, — прервал их Мирослав. — Вперёд.
Подъем на высокую стену занял много времени. Ветер бушевал, то ввысь мчась, то камнем вниз кидаясь, словно наслаждаясь свободой. Акме, купавшаяся в потоках его, чувствовала, как он быстрее гонит её кровь, как жар кидается к её щекам, как сила поднимается в ней.
Ущелье Эрры было шире устья любой реки Архея с неровным каменистым дном, пустынное, величественное своими размерами. Стены Иркаллы нависли над ним грозными стражами. Сверху ущелье было видно вдоль и поперёк, будто лежало оно на широко раскрытой ладони.
Не было ни демонов, ни союзных армий, ни какого-либо иного движения. Вечером они остановились на ночлег, в сплошной стене утёсов найдя неглубокую выбоину. Там помещались только люди, коней пришлось оставить снаружи и к ним приставить стражу.
К ночи зарядил дождь, тихий и спокойный. Хворост и поклажа были спасены, но Мирослав согласился с Цере в том, что костёр в этом крае — опрометчивое решение. Поплотнее укутавшись в плащи и безрадостно жуя незамысловатый ужин, путники потеснились в маленькой пещере. Зажгли лишь припасённый факел.
— Я полагал, Кунабула будет кишеть этими тварями, — задумчиво пробормотал один из мирославцев. — Но здесь тихо, будто в гробу.
— Пока тихо, — парировал другой.
Реция уже крепко спала, калачиком свернувшись между Акме и тихо беседовавшим с Цере Катайром. Из-под капюшона девушки выбился длинный ярко-рыжий локон, и целительница, осторожно, чтобы никто не увидел ни её действий, ни локона, убрала его обратно под капюшон.
«Глупая, — с сожалением думала Акме, глядя на Рецию. — Да разве можно было идти в эту преисподнюю?»
— Хорошо ли чувствуешь себя, Акме? — строго осведомился Цесперий, подойдя к ней, оскальзываясь на камнях из-за своих широких копыт.
— Вроде да. Не думается сейчас о здоровье, — вздохнула девушка, прикрыв глаза, к каменной стене прижав голову.
— Как же ты сможешь исполнить долг свой, если не будешь здорова?
— Моя сила такова, что придёт ко мне в любом моем
