— Они не разбегаются, — изумилась она.
Джорлан таинственно улыбнулся.
— Нет, не разбегаются.
Разряды били все быстрей и быстрей. Поражая все вокруг них. Шею Грин закололо сзади и от наэлектризованного воздуха, и от дыхания Джорлана.
Огнекрылы начали формировать вокруг них искрящуюся сеть!
— Они защищают нас от разрядов?
— Не совсем. Понимаешь, они защищают разряды от нас.
— Что ты имеешь в виду? Расскажи, что происходит.
— Шторма — это не то, чем считают их люди.
— А чем же они являются?
— Разряды — это средство общения Форуса.
Грин попыталась повернуться в седле.
— Что ты подразумеваешь под средством общения?
Джорлан пожал плечами.
— Они переносчики, если желаешь, некоторого типа диалога.
— Я не понимаю тебя.
— Я скоро объясню. А сейчас, наслаждайся впечатлениями. Они заставят тебя почувствовать себя лучше.
А она и чувствовала себя хорошо. Неправдоподобно хорошо.
Внезапно Кли в унисон вскинули головы и радостно и громко затрубили в небо. Оглушительный звук достиг разрядов, отражаясь от земли. Это было невероятное зрелище.
— Что они прославляют? — завопила она, стараясь перекричать шум.
— Жизнь Форуса, моя имя-дающая, — ответил он до того, как откинуть свою собственную голову, чтобы счастливо прокричать в ночь. Это было ликующим освобождением силы, объединения мощи, признание уважения.
Хлынул теплый дождь, омывая воздух. Грин и Джорлан подняли лица, позволяя приятной воде нежно их омывать.
Молнии начали уходить на восток. Большинство Кли исчезло, скрывшись в дебрях так же быстро, как и появились.
Когда отгромыхал последний разряд, за ними мчались только пара молоденьких Кли.
Вокруг них, медленно взмахивая крыльями, порхали огнекрылы, и Сабир замедлил свое движение до обычного галопа, все еще достаточно быстрого по любым стандартам.
Джорлан повернул Сабира к западу, следуя по старой тропинке в глубокие заросли. Несколько огнекрылов последовали за ними. Краткие прикосновения их крылышек к рукам Грин чувствовались как крошечные поцелуи.
Они вошли на скрытую поляну. Свет Аркеуса вспыхивал в каскаде водопада и маленьком озерце. Сондрево справа от пруда стоял в ночном цвету. Его длинные невесомые ветви покачивались на бодрящем ветерке, подувшем после разрядного шторма, создавая умиротворяющий, утихомиривающий шум. Макушка сондрева была усыпана бледно-розовыми цветками. Благоухающие соцветия были темно-пурпурными в центре и окружены характерными для сондрева изогнутыми листьями. Говорили, что пряный аромат пробуждал сердечное желание.
Это было прекрасное место. Укромное, покрытое буйной растительностью, таинственное и манящее.
— Мое любимое место с тех пор, как я приехал в твои владения. — Сказал ей Джорлан.
Она не удивилась. Место было очень похоже на него.
Он остановил Сабира и спешился, после чего предложил ей руку, чтобы спуститься. Она отвергла его помощь, в конце концов, она была Лордой.
— Мне не требуется твоя помощь, я великолепная наездница.
Уголки его губ приподнялись, когда он убирал руку. Упрямая Лорда.
Она покачнулась, ощутив головокружение. Джорлан помог ей восстановить равновесие, одарив понимающим взглядом.
— Ты никогда раньше не состязалась со штормом, лекса. Огромное количество энергии. Это может сбить с толку.
— Ладно. Я поняла. — Грин, шатаясь, подошла к большому валуну, схватилась за его край и села. Дрожащей рукой она отбросила волосы с лица.
Всего лишь через пару часов она встретится с Клаудин в предполагаемо смертельной схватке. Сейчас она не хотела думать об этом. Она не хотела тратить ни единого мига своего времени, проведенного с Джорланом.
Она похлопала по камню.
— Подойди, расскажи мне, что ты желаешь, имя-носящий. — Она слегка улыбнулась. — Расскажи, сколько невозможных вещей ты можешь сделать до утра. — Она наморщила носик. — Моя мать обычно рассказывала мне такое — думаю, это было частью истории, которую она рассказывала мне перед сном — что-то о девочке, исследователе миров. Она прошла через пространственно-временной туннель… Не могу вспомнить остальное за исключением того, что кто-то или что-то всегда опаздывал. (Тааак… интересно, это ссылочка на какую-то известную нам книгу?)
Джорлан растянулся на вершине плоского валуна, лежа на боку возле нее, подперев ладонью щеку.
— Весьма плохо, что ты не можешь вспомнить больше. Аркеусу понравилось бы.
Грин засмеялась.
— Он не слишком придирчив, любит все.
— Это может быть хорошей чертой.
— Да, может.
Середину его лба пробороздила морщинка.
— А также может вызвать у него жестокое разочарование.
Она внимательно посмотрела на него.
— Как сделало с тобой?
Он молча посмотрел на нее, его светлые глаза сияли в полусумраке. Это напомнило ей, как близки они были в прохладе воды, расстилавшейся перед ними.
— Ты должен убедиться, что он не пострадает. Ты должен направить его.
— И как я должен направить? — серьезно спросил он.
— Накажи ему никогда не терять свою любовь ко всему. Накажи смирять эту любовь к признанию сущности жизни.
— Сущности жизни, как понимаешь ее ты, или как вижу я? — Он одарил ее очаровательной улыбкой.
— Возможно, по существу, они являются одним и тем же.
— Я начал верить, что это правда. — Он вытянул руку и обхватил ее за шею, привлекая к себе для короткого поцелуя. После чего отпустил. — В любом случае, ты тоже будешь здесь, чтобы направлять его.
Грин отвела взгляд прочь от водопада.
Джорлан пару минут хранил молчание.
Они оба знали, что это маловероятно.
— Почему ты рискнула всем ради меня, Грин? С начала… это было просто благородство, объединение наших семей?
— Боюсь, что нет. — Она повернулась к нему снова. — Я желала тебя, Джорлан. Я всегда планировала сделать тебе предложение. Я надеялась, что со временем ты придешь ко мне на своих собственных условиях. Вмешательство Клаудин вынудило меня обнаружить свои намерения. Я должна была действовать быстро.
Его пальцы погладили ее по щеке.
— И смотри, куда тебя это привело.
Рука Грин накрыла его ладонь.
— Красивый сыночек и сводящий с ума имя-носящий — хорошая цена при любом раскладе. — Она слабо улыбнулась. — Вы двое представляете опасность моей решимости, хотя я и не должна говорить тебе об этом. Я полностью принадлежу вам обоим, и боюсь, что избалую… — Она остановилась и сглотнула ком в горле. После того как наступит рассвет, она уже никого не будет баловать.
