— Я поеду к деду в Рюккен, — наконец сказала она. — Поживу там, пока не придет время рожать, а потом искать мне мужа будет уже поздно.
— Но почему ты не хочешь замуж? — удивилась Мия.
Бьянка на миг представила, что придется делить постель с другим мужчиной, и ее передернуло.
— Не хочу, и все. Я так решила. Завтра же уеду отсюда. А ты — держи язык за зубами, понятно?
— Ладно, — закатила глаза сестра.
***
За окном завывала метель. Наперсток с усилием проталкивал иглу сквозь плотную шкуру, а пальцы ловко вытаскивали ее с другой стороны. Стежок за стежком — и прореха постепенно затягивалась выпуклыми рубцами суровой нити. Жаль, что нельзя так же просто излечивать и сердечные раны.
Вот уже несколько месяцев Бьянка жила у деда. Бьярни Шульц — первый король Хейдерона — три года назад отрекся от престола в пользу приемного сына и вернулся в родное селение. Рюккен раскинулся на живописном горном плато возле кристально чистого озера. Мощный частокол, сторожевые вышки, отряд элитных гвардейцев — поселение тщательно охранялось, но жизнь в нем протекала так же размерено, как и десятки лет назад, когда Бьярни еще не был королем, Хейдерон принадлежал Ангалонии, а Бьянка даже не появилась на свет.
Хоть Бьянка и тосковала по родителям и братьям, но в ее душевном состоянии ей просто жизненно необходимо было побыть одной. Сбегая сюда, она даже не взяла с собой прислугу. Бьянка знала, что дед не выдаст ее секрет и не будет лезть с непрошеными советами; и здесь, рядом с ним, ей удалось обрести покой.
Коротко скрипнула дверь, в комнате повеяло холодом. На пороге показался Бьярни с охапкой поленьев в руках. Он сложил их у очага, подбросил пару чурок в огонь. Бьянка гордилась дедом: несмотря на преклонный возраст, он оставался крепким, ум его — острым, а спина — неизменно прямой.
— Ну что, внучка, еще не надумала уезжать? — он уселся за стол напротив нее.
— Нет, дедуль. Мне и здесь неплохо, — Бьянка продела иглу в нитяную петлю, чтобы закрепить шов.
— Ты прямо как твой отец, — старик огладил седую бороду, — тот тоже сбегал в горы лечить разбитое сердце. Смотри, а то родишь мне еще прямо тут. Я-то роды у кобыл принимал, а вот у баб как-то не доводилось.
— Не волнуйся, времени еще много, — Бьянка перекусила нить. — Ну вот, теперь твоя куртка как новенькая.
— Спасибо, внучка, а то зрение у меня уже никудышное. По полдня нитку в иголку вдеваю.
— Не прибедняйся, дедуль, я же видела, как ты стреляешь. Молодые позавидуют!
— Старые глаза далеко видят, а вблизи слепнут, — усмехнулся Бьярни, явно польщенный ее похвалой.
— А ты-то сам почему не хочешь к нам перебраться? — поинтересовалась Бьянка.
— А что я там забыл, в городе том? Насиделся я на троне, теперь пусть Зигурд сидит, а я хочу свой век в родных краях доживать. Среди гор, а не каменных стен.
В медном чайнике забулькала вода. Бьярни вышел из-за стола и снял его с очага.
— Ну что, попьем шиповника, и на боковую?
— Давай.
Бьянка тоже поднялась, чтобы убрать швейные принадлежности. В этот момент в животе шевельнулся ребенок. Она болезненно поморщилась.
— Пинается? — полюбопытствовал дед.
— Угу, — кивнула она.
— Бойкий какой. Мальчишка будет.
— А ты почем знаешь?
— А вот увидишь.
Бьянка недоверчиво хмыкнула и вышла в сени, чтобы повесить заштопанную куртку на крючок. Когда она вернулась, то на столе ее ждала дымящаяся кружка ароматного напитка и нарезанный с салом хлеб.
— Ты родителям когда напишешь, что у них скоро внук родится? — ярко-синие глаза пытливо блеснули из-под косматых бровей.
Бьянка глотнула кисло-сладкий отвар и отставила кружку.
— Не знаю, дедушка, — вздохнула она. — Стыдно мне, что вот так, без мужа…
— Да брось. Чего тут стыдиться? Твоя мать тебя, вон, тоже без мужа родила, и ничего.
— Так ведь папа ее потом разыскал и женился.
— А что ж твой-то тебя не ищет? Он о ребеночке-то хоть знает?
— Нет.
— Почему? Вы поругались?
Бьянка не нашлась, что ответить, и какое-то время безмолвно смотрела на танцующее в очаге пламя. Все эти месяцы она усердно пыталась забыть Амрена. Думать о нем было слишком больно.
— Не хочешь говорить? — спросил Бьярни, так и не дождавшись ответа.
— Нет, дедуль.
— Обидел он тебя?
— Нет. Пожалуйста, не надо расспросов, — взмолилась она. — Все очень сложно.
— Ну, как знаешь, — Бьярни махнул рукой. — Вам, молодым, виднее.
Бьянка допила отвар и немного подержала кружку в ладонях, согреваясь ее теплом.
— Пойду спать. Спокойной ночи, дед.
— Спокойной ночи.
Глава 48
Ледяные узоры на окнах серебрились мягким сиянием. Бьянка умылась, оделась и вышла на улицу: по утрам ее немного мутило, а свежий морозный воздух придавал ей сил. Метель уже улеглась, двор покрывала девственно гладкая снежная пелена, а с тусклого серого неба на землю плавно опускались белые крупинки.
Дедов пес Туман выбежал из будки и плюхнулся на спину, требуя, чтобы ему почесали брюхо. Бьянка осторожно присела на корточки и погладила теплый мохнатый живот, а собака счастливо заулыбалась зубастой пастью и радостно затрепыхала лапами в воздухе.
Бьянке нравилась простая жизнь в Рюккене, напоминая те времена, когда отец еще не был королем. Тогда он обустраивал форты и укреплял армию молодого государства, и они всей семьей кочевали по гарнизонам.
Домой пока не тянуло: там вокруг нее соберется свита, пойдут расспросы, придется общаться с сестрой… Потом. Успеется. В запасе еще есть месяцок-другой чтобы насладиться тишиной и покоем.
Где-то на околице забрехала собака. Туман насторожился, вскочил на ноги и навострил уши. Бьянка потрепала его по пушистому загривку.
— Тихо, Туман, угомонись.
Но лай все не смолкал. Напротив, к нему добавился басовитый голос соседского кобеля. Вот уже и Туман начал встревожено бухтеть, внимательно поглядывая на ворота.
В калитку постучали. Бьянка вздрогнула, а пес разразился яростным лаем.
— Кого принесло в такую рань? — недоуменно пробормотала она.
Бьянка с усилием отодвинула обледеневший засов. Деревянная створка со скрипом распахнулась…
… и небо рухнуло на землю.
Перед ней стоял Амрен.
Сердце замерло и взорвалось оглушительном ритмом. Ноги подкосились, по телу пробежала дрожь. В холодную зиму ворвалось жаркое лето, наполняя морозный дым печных труб ароматами меда и сандала, горячих песков и экзотических пряностей.
Несколько секунд они ошеломленно смотрели друг на друга, а затем Амрен сделал шаг навстречу и порывисто притянул ее к себе. Со всхлипом Бьянка упала к нему на грудь. Горячие слезы покатились по щекам, пальцы судорожно вцепились в его спину, жадно сминая плотное сукно кафтана.
Амрен крепко прижимал ее к себе и что-то сбивчиво шептал ей на ухо, торопливо гладя по волосам. Бьянка не верила, что это сейчас происходит с ней, она затаила дыхание в страхе, что сон развеется, и возлюбленный растворится в ледяной пустоте.
Позади хлопнула дверь. Раздался голос Бьярни:
— Что ж ты гостя-то на улице держишь? Зови его в дом!
Амрен поспешно оторвался от Бьянки и почтительно склонился перед стариком.
— Мир вам, господин Шульц, — с заметным акцентом произнес он.
— И тебе не хворать, сынок. Кто таков? Зачем пожаловал? — и пока тот подбирал слова, дед подмигнул Бьянке. — Басурманин твой, что ли?
— Угу, — кивнула она.
Бьярни снова перевел взгляд на Амрена. Седые брови грозно сдвинулись к переносице.
— Ну, я сейчас с тобой потолкую, — сердито замахнулся он.
Тот вскинул ладони и ошалело улыбнулся.
— Спасибо, но его величество король Зигурд уже со мной потолковал, — и тут Бьянка заметила расплывшийся на его скуле лиловый кровоподтек.
— Хм… — прищурился Бьярни. — Ну ладно, раз так, то мне к сказанному добавить нечего. Проходите в дом, чего на морозе-то стоять.
