небольшим группам. Тебе-то хорошо, у тебя уже есть персональный учитель…
Я промолчала, подозревая, что Рауль будет не столько персональным учителем, сколько персональным надсмотрщиком. Вряд ли из Теофрении удастся так же легко удрать, как из Муриции. Других фальшивых документов мне никто не сделает. Не просить же об одолжении местного принца? Конечно, была еще мурицийская подорожная, но на то же имя, так что использовать ее где-либо теперь будет в высшей степени неосмотрительно.
– В конце концов, прежде чем делать что-то серьезное, всегда надо изучить теорию, – продолжила Ракель, так и не дождавшаяся от меня восхищения по поводу Рауля.
Была она ко мне сегодня особенно внимательна, но к разговору о семье мы не возвращались. Признаться, врать ей с каждым днем становилось все сложнее, потому что я считала ее почти подругой. «Почти», потому что была уверена: скажу ей правду о своей Сиятельности – и наша дружба тут же закончится. Но пока она за меня и за себя отслеживала расписание и часы занятий, чтобы мы никуда не опоздали и ничего не перепутали.
Радовало, что все утро на горизонте не появлялся Альварес. Надеюсь, потому, что Рауль вправил ему мозги, а не потому, что у него сейчас занятия, окончания которых он ждет с нетерпением, чтобы опять ходить за мной как привязанный.
На лекциях было откровенно скучно. Разумеется, не из-за того, что читали из рук вон плохо. Нет, с этим все было замечательно, просто все это я уже знала. И не только знала, но и могла использовать.
Но слушала я внимательно, стараясь ничего не упустить: некоторые вещи и объяснялись, и делались совсем не так, как я помнила. Это следовало учесть при подготовке, чтобы не спалиться. Конечно, в случае чего можно будет сослаться на Рауля, так что в его персональном учительстве был несомненный плюс.
Последним занятием на сегодня у нас значилась физическая подготовка, о необходимости которой Ракель успела рассказать, когда я заикнулась, что не самое важное занятие, в случае чего можно и прогулять.
– Считается, что физическое развитие может запустить рост Колец Силы, – радостно вещала Ракель. – Правда, брат говорил, что все это враки. Мол, ни у него, ни у кого другого в его группе никакого роста не было. Но я уверена, это потому, что они недостаточно усердно занимались. И да, за прогулы без уважительной причины наказывают строго.
Хорошо, что мое невежество в вопросах магии было обычным делом и не вызывало ни малейших подозрений у окружающих. Не знаешь? Так и знать не должна, если с магией раньше не сталкивалась.
Перед занятием мы успели забежать к себе и переодеться. Пожалуй, форма, несмотря на мешковатость, была удобна и не сковывала движений, а обувь почти не чувствовалась на ноге. Я попрыгала перед кроватью, в очередной раз с удивлением вспоминая, как эти ботинки преобразовывались прямо на мне. Посмотрим, как они поведут себя при ходьбе и беге.
– На занятии попрыгаешь, – поторопила Ракель. – Пойдем, за опоздание штрафуют.
До опоздания было еще далеко, тем более что подруга знала, на какую именно площадку для занятий идти, но прыгать в комнате все равно оказалось не столь интересно, так что мы вышли сразу и пробежались до места. Ботинки показали себя прекрасно. Были бы у меня такие в прошлой жизни, я бы, может, чемпионкой по бегу стала.
Почему-то я думала, что будем заниматься в своей группе, но нет, смешанная толпа девушек из всех групп первого курса намекала, что у нас опять какие-то гендерные заморочки. Впрочем, я ничуть не переживала, что не придется соревноваться с парнями: я девушка слабая, сильные нагрузки могут, не дай Двуединый, спровоцировать ненужный всплеск. Сиять лучше только при проверенных свидетелях, а еще лучше – вообще не сиять.
– Некоторым понятие стыдливости вообще незнакомо, – неожиданно выпалила Эрнандес, глядя на меня прямо-таки с лютой ненавистью. – Думаешь, мы не догадались, как ты пробралась в личные ученицы к принцу Раулю? Все видели, как вы с ним вчера любезничали на скамейке.
Боже, надеюсь, видели только это, а не то, как мы лазили по кустам у Сиятельного корпуса…
– Как тебе не стыдно такую ерунду придумывать! – встала на мою защиту Ракель. – Его высочество Рауль вчера сообщил Катарине о том, что вся ее семья погибла. Именно об этом он говорил с Катариной на скамейке, а не о том, что ты насочиняла.
Это заткнуло даже Эрнандес, не нашедшую подходящей гадости, которую можно сцедить в такой ситуации. С соболезнованиями ко мне не лезли, но сочувствующие взгляды я ловила. Ракель, оседлав своего любимого конька, радостно трещала на тему, как нам повезло, что в Теофрении нет Сиятельных и они не влияют плохо на всех нас и на страну.
– Я давно говорю: все беды от Сиятельных, – продолжала возмущаться Ракель.
– Да что вы говорите?
Бархатный голос Диего прозвучал над самым моим ухом. Я вздрогнула и повернулась. Сколько он стоял и что слышал, было непонятно, но, наверное, немного, потому что следующей его фразой было:
– И почему вы так думаете, сеньорита?
При этом он даванул Сиятельным флером, и все девицы застыли, восхищенно на него таращась. К счастью, Ракель не только застыла, но и онемела, а то бы с нее сталось сообщить и почему она так думает, и где погибли мои родители. Думаю, если бы Диего узнал, откуда приехала Катарина, то к не дающему проходу Альваресу и принцу Раулю, с которым мы сегодня будем достигать выгодных обеим сторонам договоренностей, добавился бы еще Сиятельный ухажер. Этого нужно было избежать любой ценой, поэтому я тоже сделала глупое лицо, чтобы не выделяться, и восторженно на него уставилась. Сделала вовремя – он с интересом оглядывал всех, наверняка пытаясь выяснить, находится ли герцогиня Эрилейская среди этой толпы. По мне он мазнул незаинтересованным взглядом, потом вернулся и опять мазнул, но уже заинтересованным. Все-таки зелье недостаточно испортило мою внешность, чтобы я не вызывала обычного мужского интереса. Но для Диего дело было на первом месте, поэтому он остановил свое внимание на двух более перспективных, с его нынешней точки зрения, студентках, разглядывая то одну, то другую с таким тщанием, что не вызывало сомнения: искал черты сбежавшей герцогини, искаженные зельем.
– Сегодня у вас занятие провожу я, – наконец сказал он, так и не определившись с объектом, зато перестав давить флером.
Я его понимала, выбор сложный: у одной девицы был длинный крючковатый нос, больше подходящий Бабе-яге из сказок, другая отличалась просто невероятных размеров ушами. Поди разбери, кто из них я…
– Нас не предупреждали, –
