class="p1">Лукас же был мужчиной. Умным, сложным и в то же время обычным мужчиной анамаорэ, для которого она являлась прекраснейшей в мирах женщиной.
Возлюбленной, а не зверюшкой, которую заботливый хозяин оберегает от любых невзгод, старательно взращивая в тепличных условиях!
Тамико сколько угодно могла тешить себя, что управляет жизнью Магнуса, а на деле не знала ни его бывших, ни гигантской массы его прошлого опыта, и даже факт, что Тамико прошла свою Церемонию не с кем иным, как с древним Ужасом, всплыл совершенно случайно и недавно!
Лукас дышал Тамико, он ценил ее. Лукас правда менял обстоятельства по воле и желаниям Тамико. Для Лукаса Тамико была безмерно уважаемой и… равной.
А она трусила, глупо боялась ответственности и втайне считала слабохарактерностью это поведение Лукаса, не готового с мудрой улыбкой вести ее куда угодно, а вместо того интересовавшегося ее прихотями!
Лукасу жена, а Магнусу даже не понятно, кто. Оставался вопрос, как, ну как она сможет существовать без его божественных поцелуев? Или сможет, ведь секс с Магнусом вроде не превратил ее в мягкотелую рабу инстинктов?
С Лу Тамико было хорошо. Чудесно и сладко, но Тамико мало ценила это, принимая само собой разумеющимся…
Магнус сообщил, что объявит о перерождении публично, когда Лукас придумает, как организовать жизнь Эстелле. Лукас не посвящал Тамико в эти планы, говоря, что не хочет загадывать, и предлагая Тамико подождать. Терпение не являлось ее сильной чертой, но другого выхода не было.
Тамико потихоньку прекращала рыдать у Лукаса в объятиях, что немного огорчало Лукаса, скрытно млеющего от маленькой нежной сиропки. Ее еще не тянуло развлекаться, и Тамико просила Лукаса, не щадя, нагружать ее работой, с целью отвлечься и переключиться.
* * *
Лукас, ее Лу, довольно трепетный и очень заботливый, не был вполне настоящим…
Он не носил маску, романтичность была частью его натуры, но только частью, скрывая от Тамико то, что Эстелла знала намного лучше. Мучительную страстность, мстительность, грубость, почти жестокость…
Тамико понимала, что опасный царевич может ждать сколь угодно долго, чтобы… отыграться. У него имелась гора не оплаченных ей счетов, и их кипа только увеличивалась.
Безнаказанность наверняка подхлестывала его темные мысли.
У Тамико был Магнус, но он не пришел бы ей на помощь, случись такое. Ничего не смог бы поделать и Флавиан… Хрупкая и беззащитная, кого смутит ее спортивный вид и задор, Тамико оказывалась целиком и полностью в руках Лукаса!
Она знала, что именно произойдет, отмечая багровые отблески в колдовских синих глазах Лукаса и вздрагивая. Панически боялась насилия. Не игрового, не ласкового. Настоящего.
Понимала, что Лукас дождется, чтобы ответить ей именно этим способом. Когда-нибудь.
Тамико ожидала, боялась, цепенела, убеждая себя, что плотоядные взгляды Лукаса — плод ее расстроенного воображения, что Лукас не будет, не захочет, остережется испортить их выстраданные отношения, наконец!
Вышло до ужаса пошло и банально: Тамико перегнулась через стол, чтобы достать нужное, у нее осталась масса человеческих привычек. Наклонилась, а разогнуться не смогла, будучи придавлена к столешнице.
Вмиг лишилась одежды, какого-либо прикрытия, вздрагивая от тотчас накатившего нервного шока и ощущая прикосновения — властные, незнакомые, хозяйские.
Лукас никогда не трогал ее настолько бесцеремонно, ощупывая и сминая пышную грудь, нагло стискивая и разводя полные ягодицы, грубо, вульгарно и… совершенно молча.
Тьма опустилась быстро и беспощадно, не оставляя шансов на спасение.
Тамико попыталась обернуться, пискнуть — не вышло — крепкая рука зажала ей рот, недвусмысленно показывая, что лучше не дергаться. Куда-либо двинуться Тамико и не могла. Решила взглянуть со стороны — не получилось ничего, Лукас точно загодя заблокировал пути ее потенциальных решений!
Развел ее стройные ноги, прогнул в пояснице ловко, без тени сомнения, словно всегда поступал так, действуя небрежно и не утруждая себя нежностью, он никуда не торопился, и абсолютная тишина подавляла, усиливала дикое ощущение безнадежности.
Тамико представила себя бездушной куклой, копией для утех, широко распахнув глаза навстречу приближающемуся безумию.
Этот мужчина не был ее Лу, и Тамико не находила силы оставаться собой, случившееся — жестокое, страшное, пустое не смело происходить между ним и ей, жизни после просто не существовало!!
Внутри пульсировало единственное желание: сбежать из анамаорэ, бросить все. Лукас убрал руку, и Тамико жадно ловила ртом воздух в лихорадочных попытках вырваться — ментально, кинув оскверненное тело, не собираясь говорить, ведь обсуждать им было совершенно нечего!!
Теплое рухнуло, разом рассыпалось в прах. Тамико не сумела достучаться и до своих человеческих родителей, не замечая свои слезы, всхлипывая, чувствуя проблески радости, что не предала их, не сказалась умершей…
Лукас цинично и бесстыдно использовал ее тело, втоптав в грязь достоинство, и в какой-то момент, когда Тамико ощутила, что больше не имеет ничего, что могла бы потерять, тьма отступила, и также резко ей на смену нахлынуло спокойствие.
Лукас не проронил ни слова, все прошедшее время Тамико боролась с собственными страхами. Лукас обращался с ней механистично, но избегал причинения физической боли, это было непривычно для их отношений… и только.
Тамико резко выдохнула и обмякла — остался еще один вариант, представившийся ей вдруг наиболее ясным и правильным.
Расслабиться, получить от процесса удовольствие. Отдаться до конца, до точки тому, кто сейчас брал ее целиком.
Стало необходимо снять напряжение, войти в иную роль.
Эстелла никогда не жаловалась, наверняка переживая подобное десятки раз — Эстелла больше не стояла между ними, не служила буфером между сентиментальностью Тамико и прямотой мужских желаний Лукаса, и Тамико, мысленно оттолкнувшись от берега своих прошлых представлений, зажмурив глаза, прыгнула в темную воду…
Мир обрел новые краски — яркие, громкие, теперь Тамико требовалось быть всего лишь женщиной, не демоницей, не воительницей с двуручником, а любовницей, добровольно подчиняющейся и получающей искреннее удовольствие в простом мире, где Лукас оставлял Тамико полное право быть слабой — той самой застенчивой и робкой собой, обычно запираемой Тамико глубоко в подсознании.
Была ли это продуманная холодная месть или простая прихоть — Тамико собиралась обсудить потом. Сейчас она освобожденная, победившая собственные предрассудки, изгибалась от наслаждения, обмирая от восторга, что Лукас ведет себя именно так.
Тишина рассеялась, наполнившись сладостными вздохами и возгласами, Тамико осознала вдруг, что и Лукас шагнул в свою пропасть, решившись впервые открыться ей тем, кем он также был, решившись показать спрятанное и пригласить разделить его страстную, на самой грани, радость…
Оковы слетели, и были горящие глаза, и бесчисленные поцелуи, и жаркие признания, теперь ничто не разделяло их слившихся,
