— Это тут не причём. Я действительно влюбилась в Эйлара.
— Да я уже понял, — дракон тяжело вздохнул. — И тем хуже для тебя. При таком раскладе заклятье куда как крепче врастает в душу и продержится дольше. Удивительно, как ты вообще смогла переступить через себя без моей магии. Зачем, кстати, мой подарок уроду отдала?
— Ему нужнее, — пожала плечами, — и он заслужил. Правда. Алехандро противный, но добрый, сильный и благородный.
— Хм… — Шариз задумчиво сдул упавшую на лоб прядь волос. — Насчёт ‘благородный’ соглашусь.
Знаешь на что он в конце концов потратил твоё желание?
— Наверное, вернул себе прежний облик. — Почти равнодушно отозвалась, всё ещё содрогаясь от стихнувшей, но не прошедшей боли.
— А вот и нет. Любопытно?
— Пожалуй, — устало подняла взгляд на особенно красивое в полутьме лицо.
— Сейчас к тебе домой, а там всё расскажу.
— Как? Тут сигнализация и… — на секунду почти ослепла от плеснувшего окрест белого жидкого света, а когда открыла глаза, задохнулась от облегчения — мы были у меня дома.
Знакомые запахи. Родные, привычные с детства вещи. Любимое кресло и томик ‘Богатых тоже скачут’ на столике. Вазочка арахисовой халвы на подоконнике и старый потёртый плед, небрежно брошенный на диван. Торшер. Ночь за окном. Фонарный свет, отражающийся от влажных ветвей обнажённых уже тополей. И…
— Кофе будешь? — Опустив меня в кресло и присев рядом на корточки, заботливо предложил дракон.
— Лучше чаю, — тихо. — Там в шкафчике заварка, а…
— Я в курсе, — сдержанно улыбнулся Шариз и пояснил уже из-за двери в кухню: — видел в твоих мыслях.
Я промолчала. Ни возмущаться, ни удивляться не было уже ни сил, ни желания. Неужели я дома?
Правда дома?! Господи, благодарю тебя! Любовь, тоска и боль… переживу как-нибудь. Главное: все живы, а остальное — пусть. Справлюсь.
Осторожно кончиками пальцев пробежалась по мягкому подлокотнику. Коснулась щербатой кромки полированного столика, покоцаного с одной стороны. Это мы с сестрёнкой его уронили лет десять назад, а потом сколы закрасили фломастером. Мама вечером ругалась очень, а папа просто принёс с работы бутылочку мебельного лака и замазал наши художества. Ещё и втихаря выдал по груше. Он всегда утешал, если мама сильно ругалась, а мама… Думаю, она знала. Знала и не злилась совсем.
Пальцы скользнули по глянцевой обложке новой книги, купленной… вчера? А ведь и правду вчера, если Шариз вернул в тот самый вечер. Вчера…
Пока дракон гремел чашками на кухне, я поднялась и прошла к окну. Рывком отдёрнула тюль.
Дрожащими руками составила вазочку с халвой и цветочные горшки на пол. С минуту молча пережидала очередной приступ ненависти к себе, а потом… просто распахнула окно.
Осень швырнула в лицо моросью и запахом прелой листвы. Шторы вздулись пузырём, а я замерла, вдыхая полной грудью холодный, терпко-сладкий колкий воздух. Внизу шуршали шинами по мокрому асфальту машины. Сквозь голые ветки виднелся тротуар и тёплый фонарный мёд, мягкими бликами растекающийся в чёрных лужах.
Город жил. Город дышал октябрём и для него, такого шумного, суетливого и чуть-чуть равнодушного, не произошло ничего особенного. Ничего такого, чтобы сменить ритм существования в этом мире. И это был мой город. Значит: жизнь будет идти своим чередом, а всё прочее рано или поздно отойдёт на второй план.
— Эйлар, — беззвучно прошептала, вглядываясь в непрестанное движение под окном. Имя черноволосого война острой горечью и золотистой нежностью осело на губах. Больно. Очень, но, если подумать… Подняла глаза к тёмному небу. — Я буду любить тебя. Сейчас мне больно и плохо, но я буду любить тебя, мой сказочный, мой самый лучший. Плохое пройдёт, а это останется. Буду помнить твои руки, и твои поцелуи и… тебя.
— Люба? — Низкий голос Шариза скользнул мимо меня в ночь и растворился в низком осеннем небе.
— Значит, он меня забудет, — произнесла со спокойствием, которого не чувствовала.
— Забудет. И тебя, и твоего спутника, — Подтвердил дракон.
Обернулась я уже с улыбкой на губах:
— Вот и замечательно. Если так, то и горбуну ничего не грозит, и мне так легче.
— Легче? Почему?!
— Смешной ты, — улыбаясь сквозь слёзы, закрыла окно и задёрнула шторы. — Эйлар не будет меня ненавидеть и презирать. Разве этого мало?
— Но ты…
— А я как любила, так и буду любить. И это тоже здорово.
— Почему?
— Эх, ты! Дракон, а повторяешься, как попугайчик: почему-да почему. По кочану. Кто сказал, что любить можно и нужно только тех, кто рядом и отвечает взаимностью?!
— Какая-то ты… чересчур жизнерадостная, — подозрительно протянул Шариз, ставя на столик две кружки дымящегося чая.
Я же опустилась в кресло, обняла ладонями горячую чашку и кивнула дракону на диван. Что сказать? Как объяснить?
Плохо ли мне? Не то слово, только… Могло быть и хуже, а так… За окнами дышит город и для него ничего так и не случилось. Осень сыплет моросью, а фонари всё так же льют медовый свет на чёрный стылый асфальт. Я дома и даже, кажется, в незапланированном отпуске. Почему бы не порадоваться маленьким осколкам хорошего?
— А давай чай пить, — предложила. — Бери халву, сахар. В горке, вон яблочное и вишнёвое варенье есть. Вообще, будь как дома.
Мужчина послушно достал вазочки и ложку. Сел на диван, глядя на меня пристально и задумчиво. А я грела ладони о кружку, вдыхала аромат крепкого рубиново-чёрного напитка и старательно искала хорошее в плохом. И ведь находила!
Благодаря Эйлару узнала, что такое любовь и страсть. На примере богини увидела до чего может довести одиночество и гордыня. До кучи, теперь точно знаю: очевидное порой оказывается совсем не тем, чем кажется. Благодаря зомбику понимаю, как выглядят истинное благородство и сила духа. А ещё я теперь буду ценить каждый день своей обыкновенной, размеренной, уютной жизни. И заботу родителей, пусть иногда чрезмерную, тоже ценить буду. А кстати…
— Шариз? — Тихо позвала дракона, на диво увлечённо поедающего вишнёвое варенье.
— Ммм?
Ложечка звякнула о дно уже пустой вазочки и сладкоежка-переросток поднял на меня сверкающие зелёные глазищи.
— А если я для всех в больнице, из дома пока выходить нельзя?
— С чего бы это? — Отставляя пустую розетку и пригребая вторую.
— Хотелось бы к родным съездить, но как быть если кто-то из знакомых увидит на улице, когда я вроде как в больнице?
— Не увидит, не узнает и даже не вспомнит, — уверил дракон. Я ж не Дилания — опытный маг. Не переживай. — И шатен сунул в рот полупрозрачную яблочную дольку. Зажмурился, будто довольный большой кот. — Как вкусно! Сама делала?
