— Как ты назвал меня? — удивленно хлопнула ресницами девушка, продолжая прижимать к груди цветы.
— Маруся, — а что, звучит очень мило — вот так и буду тебя называть теперь, — отшутился он, рассматривая её, в белой сорочке с кружевными вставками и такой же белой лентой в темных волосах, она уже пришла в себя после тяжелых родов, закончившихся операцией, всем им пришлось изрядно поволноваться за её здоровье и даже — жизнь, её и новорожденных дочерей, настолько, что она ещё и не догадывалась о врачебных рекомендациях воздержаться от планирования будущих беременностей в виду изрядно подорванного её здоровья, о чем свидетельствовали остатки её недавней ужасающей бледности и общей слабости.
— Сам ты Мар… — начала она, но тут лицо её исказилось от боли во шве от кесарева сечения, — Сам ты Маруся! — отмахнулась она, облегченно выдохнув, когда приступ отступил.
— Ну, нет — это женское имя, — показал головой Марк, всматриваясь в перемены в выражении её лица, и в который раз поражаясь силе её духа, потом перевел взгляд на детскую кроватку, в которой спали младенцы-близнецы.
— Можешь представить меня матерью? — девушка кивнула в сторону кроватки, жестом приглашая приблизиться, — Хочешь на них посмотреть? Можешь подойти поближе.
— О! Они, правда, очаровательны, — одобрительно улыбнулся Марк, глядя на умиротворенные детские личики, — И так на вас похожи, вырастут настоящими красавицами — все в мать. Твои дети будут самыми счастливыми. Хм, у них уже свои украшения имеются — не рановато ли? — его внимание привлек блеск золотых цепочек на детских шейках, — И буквы «Д» и «К» — стало быть, уже и имена есть у малышек? — полюбопытствовал он, усмехнувшись.
— Да — их зовут Диана и Екатерина, а эти кулоны с монограммами — подарок Жана, они вместе с Рафаэлем своими руками сделали, включая цепочки, — с гордостью пояснила Маргарита.
— И красные розы — тоже от него? — покосился он на корзину с ярко-алыми цветами, правда, сразу же и сам сообразил — ну, конечно, разве могло быть иначе.
— А как ты догадался? — хитро прищурилась Маргарита, усмехнувшись.
— Ну, это совсем не сложно — кто ещё у нас красный цвет предпочитает, — легко ответил юноша, — Ты теперь счастлива? — он смерил девушку изучающим взглядом, заметив разительные изменения во всем её облике, в котором уже ничего не осталось от той девочки-подростка, которой она была когда-то, приобретя женственную плавность и соблазнительность линий и изгибов тела, — Можешь не отвечать, я и так вижу это по твоим сияющим глазам, — вдруг на его щеке блеснула слезинка, — Господи, прости меня, прости… Из-за меня ты потеряла первого ребенка… — Марк обхватил руками её ноги, прикрытые покрывалом, и едва не зарыдал, надрывно, навзрыд — как ребенок, — Я не могу ничего изменить…Самую большую боль я причинил той, которую больше всего… — и снова обожгла старая боль, что это могли быть его дети.
— Марк, не надо…Я стараюсь не думать об этом, иначе это станет и вовсе невыносимым, — Марго потрепала его светлые кудри, — Ну, ты что… Я же сказала тебе, что простила… Ио Шнайдера больше нет, а Марк Витриченко ни в чем передо мной не виноват…Ты должен стать счастливым, больше ты мне ничего не должен, — когда он поднял на неё лицо с выражением неподдельной признательности и восхищения — с глазами, чистыми и светлыми, ровно как у собственных её младенцев, поднимаясь и поправляя одежду, запечатлев невесомый поцелуй на лбу девушки.
— Марк, знаешь что? — она взяла его за руку, — Когда у меня появится сын, который мне предсказан, будете ли вы с Мей его крестными родителями? Пожалуйста, мне бы этого очень хотелось.
— Что? — на минуту парень замер и онемел, — Кто, я? — он не мог поверить в то, что действительно слышит это, а Маргарита только пожала плечами, — Значит, прощен? — он улыбнулся и кивнул головой, — Почту за честь.
— Я так и думала, что найду тебя здесь, — в дверях появилась маленькая японка с победным выражением лица, — Твой чай — зеленый, с мятой, без сахара, как заказывал. Разрешишь нам поговорить о своем, о женском?
— Я подожду тебя в холле, — подмигнул парень, проходя мимо неё к выходу, мягко проведя ладонью по её щеке и беря из её рук стакан с чаем, — Ну, я пошел, до свидания, Маруся, — козырнул Марк, широко улыбаясь Маргарите.
— Дочери? — удовлетворенно заключила она, оглядев детскую кроватку, — Ну, теперь-то ты мне точно больше не соперница — ты не из тех, кто мог бы изменять отцу своих детей. А вот у меня обязательно будет сын. Нет, лучше даже — два сына. Как думаешь — тогда он от меня уже никуда не денется?
— Боже, Мей, ну какая же ты смешная! — искренне улыбнулась молодая женщина, — Поверь мне, если мужчина любит женщину, то он будет любить и её детей, а если нет между ними любви и взаимопонимания — то и десятеро детей не удержат его.
— Считаешь меня совсем неразумной? — недоверчиво нахмурилась Мей.
— Конечно же нет! — Маргарита улыбнулась, приглашая жестом присесть рядом на кровати, — После того, что ты пережила, оно и не удивительно, что тебе сложно научиться снова доверять людям, но поверь мне — нам ты можешь смело довериться и перестать фыркать и щетиниться, как недовольный маленький ёжик.
— Ну, ты и сравнила, — хихикнула Лали-Мей и облегченно выдохнула, глядя прямо на собеседницу, — Но, знаешь, ты права — с вами я могу немного расслабиться и быть собой. Я уже почти забыла, как это… Я раньше реально считала, что друзья нужны лишь для того, чтобы их использовать, а при ненадобности их можно безжалостно выкинуть из своей жизни.
— Какие страшные вещи ты говоришь! — округлила свои большие глаза Марго, покачав головой.
— Да, именно так я и думала, — утвердительно кивнула девушка, — Теперь я понимаю, что просто боялась привязываться к друзьям… И это ещё не самое плохое, что обо мне можно было сказать — поверь, тебе бы не захотелось об этом знать, — виновато опустила глаза, азиатка, — Я же, собственно, пришла поздравить…Вы же мне теперь вместо родителей, а эти девчушки, выходит — мне как сестры… Непривычно только, что ты лишь на пару лет меня старше — так что, не обессудь уж, если не буду мамой называть.
— Да, всё в порядке, — успокоила её Маргарита, погладив японку по темным волосам, — Ты и не должна забывать своих родителей — мы только пытаемся заменить их до твоего совершеннолетия.
— Я знаю, знаю, — кивнула та, но тут спохватилась, хлопнув себя ладонями по коленям, — Хочу подарить тебе одну вещь, — точно вспомнив что-то важное, спешно раскрыла свою сумочку и достала маленькую статуэтку из слоновой кости, которую у неё на родине называют нэцке, и вложила фигурку в ладонь молодой женщины, — Это солнечная богиня Аматэрасу, прародительница японского императорского рода, дарующая свет и тепло всему окружающему — она… как ты… — азиатка улыбнулась, опустив глаза.
