Гвинет машинально проделала уже привычные действия, мельком отметив, что отзывать сгусток Огня у неё получается уже почти без напряжения.
— Ничего не понимаю, — Цилен рассматривал ауру женщины. — У вас на самом деле появился дар. Как это возможно? Насколько я помню, изначально вы имели стихию Воды? Но всю магию забрал Елиазар. Я неоднократно осматривал вас, и, если бы у вас оставалась магия, непременно заметил бы.
Гвинет пожала плечами — она понимала ещё меньше, чем растерянные целители.
— Миледи, нам жизненно необходимо посоветоваться с кем-то, кто знает о магии стихий больше нас, — мягко заговорил Визар. — Обещаю, что всё останется в тайне, пока вы сами не разрешите нам рассказать Его Величеству.
— Ради вашей же безопасности мы должны понять, что происходит, — поддержал Цилен.
— С кем вы хотите посоветоваться?
Целители переглянулись и дружно выпалили:
— С мэтром Фоллером, ректором Имперской Академии Магии.
— Зовите, — вздохнула Гвинет. — Но помните, о чем я просила — никаких нашествий магов, Его Императорского Величества и других придворных. Я согласна только на мэтра и только в том случае, если он будет молчать, хотя бы, неделю.
— Я обещаю, — Визар поклонился и вынесся из комнаты.
Графиня огорченно вздохнула.
— Не переживайте, миледи, — немедленно отозвался Цилен. — С детьми всё в порядке. Конечно, такого никто не припомнит, чтобы у лишенной магии женщины она вновь появилась, причем, со сменой стихии, но я уверен, мы со всем разберемся.
— Я хочу побыть одна, — попросила графиня. — У себя в спальне. Без слуг и целителей.
— Конечно, миледи. Отдохните, я буду за дверями ваших покоев. Если что-то понадобится, зовите.
С облегчением, Гвинет осталась одна.
Единый, что теперь будет? Откуда у нее дар, ещё и Огня? Надо найти Энгеля, она должна сообщить ему новость!
На последней мысли женщина сникла — как она его найдет? Одну бродить по замку её никто не пустит, попросить целителя позвать Его Милость? Какой довод она приведет, почему ей так срочно потребовался барон, если она с ним рассталась всего половину оборота назад?
Если бы она умела отправлять вестники!
Но она о магии имела весьма поверхностное представление — что она есть, что у женщин её забирает супруг, что магами могут быть только мужчины. Её, вообще, ничему, кроме ведения хозяйства, не учили, и что ей теперь делать?
Один из целителей что-то нес про особенных детей, но она уверена, её это не касается — к Михаэлю никакой тяги не возникло, была тягостная обязанность.
Однажды, совершенно случайно, она увидела, как выдают замуж лошадь. Животное завели в станок из деревянных брусьев и крепко привязали. Один человек стоял возле морды кобылы, два других — по бокам. Ещё двое вывели жеребца. Графине было очень жалко лошадь, которую, как и её саму, никто не спросил, нравится ли ей этот кандидат в мужья. С тех пор она часто думала, что и её также завели в станок и крепко привязали, чтобы не дернулась или не сбежала. О каком притяжении или симпатии может идти речь?
С Энгелем всё было иначе. Поначалу она обратила внимание не него только от отчаянья, но постепенно… Хотя, кому она врёт? Энгель ей сразу понравился, с первой минуты, как она его увидела — веселый, внимательный, он не избегал её, как супруг. С бароном было о чем поговорить, он оказался прекрасным рассказчиком, при этом, всегда был безупречно вежлив.
Когда она воспользовалась зельями, от страха ничего приятного не почувствовала, да и барон был нетерпелив, о её удовольствии не позаботился. Тем не менее, она вспоминала ту ночь со странной смесью благодарности и стыда, и, Единый, о чем она думает! — не раз поймала себя на мысли, что хотела бы ещё раз оказаться с Энгелем в одной постели.
Решившись, женщина вызвала камеристку.
— Стани, прикажи принести мне ромашкового отвара и найди барона Делаверта. Мне необходимо с ним срочно переговорить.
— Барона Делаверта? Может быть, барона Кроуф, вашего опекуна?
— Стани, я ясно выразилась, с кем мне необходимо поговорить.
— Да, миледи. Простите.
— Насчет барона никому не поручай, сама сходи. Если целители или кто-то другой спросят, скажешь только про отвар.
— Да, миледи.
Сначала принесли отвар, потом вернулась камеристка, покосилась на служанку, дождалась, когда ты выйдет из комнаты и рассказала:
— Миледи, барон покинул замок.
— Покинул? Когда?
— Лакей сказал, буквально за четверть оборота перед моим приходом. Ушёл порталом.
Гвинет кивнула девушке, отпуская её.
Значит, Энгель отправился в столицу. Помоги ему Единый!
* * *
Приния сбивалась с ног — держать под внушением такое количество людей было, практически, не по силам.
Будь у неё достаточный резерв, это не составило бы большого труда, но, дав ей редкий и очень полезный дар, Единый объемом резерва её обделил. Мало того, что работу приходилось обновлять каждые несколько оборотов, так ещё надо было держать в памяти, что и кому она внушила. Пока дело ограничивалось тремя или пятью людьми, Приния ещё справлялась, но теперь…
Экономка присела на стул, вытирая полотенцем мокрое лицо. Передохнула немного и взялась за стило и свиток — ей придется переписать, кто и что должен сделать, когда применена магия к каждому участнику её спектакля, иначе она непременно что-нибудь забудет, и весь план полетит вверх тормашками.
Проще всего было со служанками — немного силы, и вот они, формально ничего не нарушая, принялись ухаживать за графиней излишне рьяно. Навязчивая услужливость и стремление постоянно находиться рядом, рано или поздно выведут из себя любого. Чем больше нервничает миледи, тем больше ей будут давать успокаивающего и укрепляющего отвара, и тем скорее произойдет выкидыш.
Много сил уходило на зельеварку, как вода в песок — сколько ни влей, все мало, но, судя по поведению, внушение хорошо работало — женщина не перечила, не переспрашивала, покорно со всем соглашалась. Экономка заметила, что оба целителя не перепроверяют, что та подаёт Её Сиятельству, так что, лишь бы сварила, а там само пойдет. План, как, после избавления графини от бремени, убрать и зельеварку, свалив всю вину за случившееся на неё же, был давно придуман.
И, в довершение сложного дня, Принию, чуть ли не до смерти, напугал один из молодых слуг. Парень пристал к дворецкому с требованием пропустить к Его Сиятельству.
Дворецкий ничего не смог понять, поэтому пригласил Принию.
— Несет, не пойми что, — объяснил он женщине. — Просит допустить его к графу. Вы подумайте только — к Его Сиятельству! Издевается, не иначе.
— Тебе должно быть стыдно, — Приния впилась взглядом в паренька. — Все знают, что граф умер.
— Это неправда! Если граф умер, то почему дракон сел и смотрит на крышу?
Экономку обдало ледяным ветром:
— Как — сидит? У тебя плохое зрение? Дракон не может сидеть, пока в замке нет хозяина!
— Сидит, я сам видел! Поэтому и пришел — перед тем, как пропасть, милорд дал мне поручение, я должен отчитаться о его выполнении. Скажите, когда милорд сможет меня принять? — уперся юноша.
Подхватив юбки, экономка, а следом за ней дворецкий и пара оказавшихся поблизости слуг, выскочили на улицу и пробежали четверть арпеля, чтобы увидеть, что происходит на шпиле главной башни.
Дракон, по-прежнему, летел.
— Ты! — Приния от злости не могла и слова выговорить. — Нашел повод для шутки? У нас больше других дел нет, как вокруг замка бегать!
— На конюшни его и высечь, — припечатал, отдуваясь от бега, дворецкий.
— Но я сам видел! — парень растерянно смотрел вверх. — Когда шел в замок, не далее, как четверть оборота назад!
— Приния, проверьте, какое вино сегодня давали слугам на ужин. Сдаётся мне, оно ещё недобродило или забродило заново, — выразил своё отношение к происшедшему дворецкий Лират. — А ты исчезни, иначе простой поркой не отделаешься! Ты подумал своей башкой, что было бы, донесись твои слова до миледи? Она и так, бедняжка, места себе не находит, а тут ещё и такое.
