свою комнату. Если я увижу, что из-под двери пробивается свет, зайду пожелать доброй ночи.
В спальне было темно и тихо, я прижала ухо к двери и простояла так несколько минут, озябнув от ночной прохлады. Я выбежала босиком и успела продрогнуть. Аид не вернулся или уже уснул. Я вздохнула, сдаваясь: надо возвращаться в постель.
Но тут дверь подалась под моим весом, я ухнула вниз и… оказалась в кольце любимых рук.
– Тэмми! – рассмеялся Аид, поднимая меня. – А я думаю, кто под дверью шуршит. Приготовился к бою!
– Я не шуршу! – возмутилась я.
Как славно, что в темноте не видно, как мои щеки заливает румянец.
– То ли дело я: околачивался рядом с твоей спальней битый час, а ты ничего не услышала!
Он рассмеялся, сжимая в руках мои ладони, и я, взбодрившись, улыбнулась в ответ.
– Руки ледяные, ты совсем замерзла. Да еще босиком! Тэм! Быстро под одеяло, а я раздобуду тебе обувь.
Постель Аида была разобрана: он успел лечь, а я выдернула его из кровати. Я забралась под пуховое одеяло и ощутила тепло, которое оставило его тело. Опустила голову на подушку, вдохнула, ощущая слабый аромат его кожи и волос. Сделалось так уютно! Здесь бы я, пожалуй, отлично выспалась… А еще лучше – в его объятиях!
– Ид… – тихо позвала я.
Аид пытался отыскать ботинки, чтобы отправиться в мою комнату за обувью.
– Можно я здесь останусь?
Он замер. Темнота скрывала выражение его лица. Вероятно, воспитанные мифрау не ныряют в постель к жениху, а он теперь решает, как бы поделикатнее меня спровадить…
Аид подошел и осторожно присел рядом. Наклонился, нашел губами мои губы. Мне казалось, я тону в мягком пуховом облаке, окутанная нежностью и любовью. Тревога отпустила, и навалилась сонливость. Я сладко зевнула.
– Ты устала, Рыжик. – Мне чудилась улыбка в его голосе. – Мой Рыжик. У нас впереди еще тысячи ночей…
– Так уж и тысячи, – хихикнула я, мысленно переведя ночи в годы.
А сердце кольнуло предательской горячей иглой… Тысячи? Или их совсем немного осталось?
Аид скинул халат и лег рядом, от жара его тела сразу стало горячо. Он дотянулся до моих ступней, сжал, согревая.
– Не ноги, а ледышки.
От прикосновения его теплых рук побежали мурашки. По лодыжкам, по бедрам… Защекотало в животе, будто затрепетали крылья бабочки…
– Тэмми, прости меня.
– За что?
– За нашу первую ночь. Как вспомню этот пыльный чердак, рухлядь… И моя невинная девочка в этой грязи. Я все сделал неправильно. Торопился. Потерял голову от любви. Надо было подождать, сдержаться. Мужчина я или кто, в конце концов. Страшно себя корю. Ты заслуживаешь лучшего!
Вот глупый, что он себе надумал! Грязь! Я-то помнила сверкающие пылинки в луче света и бесконечную нежность…
– Знаешь… – прошептала я. – Не так уж я и устала. И сейчас мы никуда не торопимся…
Аид прерывисто вздохнул, точно не верил тому, что слышал. Я лежала, устроив голову на его груди. Потянулась и прижала губы к шее, к ямочке над ключицей. Почувствовала, как у него перехватило дыхание. Его ладони скользнули по бедрам, по талии, обтянутой тканью сорочки. Сначала легко-легко, точно он касался чего-то хрупкого, невесомого… Потом сильнее, жарче: чувства брали верх. Вот и я горю под его ласками. Мы скинули на пол одеяло. Следом за ним полетела скомканная рубашка… Я не чувствовала ни стеснения, ни стыда, я думала только о том, что хочу принадлежать ему без остатка.
Комната кружилась и качалась. Я падала в темноту и снова взлетала, удерживаемая сильными руками. Жадно пила поцелуи. Шептала любимое имя и слышала в ответ свое.
Даже если это наша последняя ночь… Она стоила всей моей последующей жизни.
Я проснулась на плече Аида. Он давно не спал, но не двигался, чтобы не потревожить меня. Почувствовал, как я пошевелилась, и нежно провел кончиками пальцев по руке, оживляя воспоминания вчерашней ночи и вызывая сладкую дрожь в теле.
– Доброе утро, Рыжик.
Я потянулась, перевернулась на живот и, оперев подбородок на ладонь, залюбовалась темными глазами и губами Аида, которые я готова была целовать бесконечно. Аид улыбнулся, пятерней пригладил взъерошенные после пробуждения волосы, потянулся, чтобы чмокнуть меня в кончик носа.
– Люблю тебя.
– И я тебя, Ид.
И это было чистой правдой. И мои слова, и его.
Мы завтракали, сидя на ковре, как какие-то дикие жители степей Богаша. Хохотали и пытались измазать друг друга вареньем. Аиду удалось мазнуть меня по щеке, а потом он схватил меня, смеющуюся и вырывающуюся из его рук, и облизнул.
– Фу-фу, балбесина! – ругалась я. – Мальчишки никогда не взрослеют!
– Ага. – Аид не стал спорить, просто коварно сунул мне в рот кусочек печенья.
В Тирре был невероятно вкусный ягодный напиток, бодрил не хуже сильника. Надо будет потом рассказать рецепт Хенни…
Сердце снова кольнуло горячей иглой. В глубине души я уже приняла решение, что буду делать дальше. Но потом, потом, не сейчас, когда Аид так близко и любые, самые невероятные мечты кажутся реальными…
Мы крались по коридору в мою спальню, точно два вора. Ныряли в ниши стены, завидев слуг. Никто бы не посмел взглянуть косо на полуодетую и босую подругу короля, мы с Идом просто баловались. Укрывшись за пыльным гобеленом и вдоволь насмеявшись, целовались до умопомрачения.
– Идем, идем, – прошептала я, – иначе нас потеряют.
Заскочили в наши с Лаурой апартаменты и едва не сбили Лу с ног. Она оглядела нас и закатила глаза, но было понятно, что сестра всего лишь подыгрывает нашему дурачеству.
– Аид, тебя Ден искал, – сообщила она и тут же, без перехода: – Тэм, ты сегодня видела печать?
Я приподняла рукав халата и посмотрела на запястье. С кожи исчезли последние следы заклятия, она очистилась.
– О! – Я выдавила улыбку, а сердце ухнуло в пропасть. – Уже!
– Да! – Лу подпрыгивала от радости. – Наконец-то!
– Ден поэтому хотел меня видеть? – уточнил Аид, он тоже был рад, я поняла по глазам.
– Ага, надо решить, что делать дальше и как лучше поступить. Тэм… – Она сморщила носик. – Так, сейчас кликну горничную, чтобы привела тебя в порядок. И спускайся в библиотеку. Аид, пошли!
Аид двинулся было следом за неугомонной сестрицей, но от дверей вернулся и коснулся уголка губ быстрым поцелуем.
– Мы ничего важного без тебя решать не станем, подождем.
Как только за ним закрылась дверь, мрачные мысли, которые мне самой напоминали злобных насекомых, снова выползли из темноты. Будто Аид был светом и при нем они боялись высовываться. Черные мерзкие
