женщины. Я поерзала на месте и прошептала:
— Но теперь оно сбывается?
— Да. Я не хочу в это верить, но разве у меня есть выбор?
Его вопрос был скорее риторическим, поэтому я не ответила, вспоминая недавний сон.
Это правда, это реально.
Отец учил меня всегда подходить к вопросу рационально, но последние события едва ли оставляли место рациональности. Я была готова поверить в эту историю, какой бы безумной она ни казалась.
— Сагеане из Атенеа нашли девушку, — удивленно выдохнула я. — Ты знаешь, кто она?
Он покачал головой.
— Первая Героиня? Понятия не имею, никто не знает. Сагеане закрыли границы, поэтому в их измерение не попасть и оттуда тоже не выбраться. Мы не можем посылать сообщения, а они определенно не спешат нас информировать. Мы должны ждать, пока они нам что-нибудь расскажут… Как всегда.
Я нахмурилась.
— Сколько времени это может занять?
— Кто знает? — ответил он. — Дни, недели, месяцы, возможно. Они не спешат. Когда они будут готовы, Героиня придет. Ей придется прийти, потому что она была рождена, чтобы пробудить других Героинь.
Я схватилась руками за край каменного ограждения фонтана, ощущая, как водяная пыль остужает мою разгоряченную кожу.
— Что ты имеешь в виду? Он закрыл глаза и вздохнул.
— Стихи идут по порядку. Первый был о сагеанах, второй о нас, третий о проклятых и так далее. В первом стихе поясняется, как
первая Героиня должна будет искать остальных. Вторая Героиня, по идее, вампир. Первая Героиня появится здесь, найдет вторую девушку а потом…
Его голос затих.
Что в первом стихе? Ты знаешь его? — спросила я, сомневаясь, что он ответит.
Конечно. Все его знают, не считая жалкий человеческий род
этого измерения. — Я нахмурилась. — Он звучит намного понятнее на родном языке, потому что при переводе его зарифмовали. Но ты все равно поймешь суть. — Он откинулся назад, уперев локти в каменный бортик фонтана, и начал говорить, словно повторял этот стих тысячи раз.
Ее судьба сокрыта в камне,
Ведь трон ей прочат издавна.
Последняя в роду и символ славных,
Она последняя, кому та жизнь дана,
Любовь ее, учитель, ложь,
Ее судьба предрешена.
Когда невинные погибнут,
Появятся все девять дев.
Каспар закончил и понурился.
— Невинные должны умереть? — повторила я, чувствуя, как волосы на затылке становятся дыбом.
— Жутковато, да? — пробормотал он.
Я поежилась, чувствуя, как беспричинный страх охватывает меня.
— Я бы не хотела сейчас быть Героиней. Он покачал головой.
— И я. Я бы этого никому не пожелал.
— А что, если Героиней окажется девушка, которую ты знаешь?. Он резко встал и повернулся ко мне спиной, загородив свет луны и отбрасывая длинную тень на землю.
— Пускай тогда судьба сжалится над ее сердцем.
Когда он снова посмотрел на меня, я вздрогнула. В ето глазах больше не было озорства, а лицо приобрело суровое выражение. Казалось, что ему больно смотреть на меня.
— Возможно, нам следует вернуться, — пробормотала я, тоже поднимаясь.
Хватит мне на сегодня ответов.
— Ты права. Пошли! — Мы вместе вернулись в особняк, не обращая внимания на многочисленные взгляды гуляющих вампиров. Когда мы проходили мимо ниши, где меня нашел Каспар, он остановился. — Виолетта, подожди.
Я замерла на месте, потом обернулась и обнаружила, что он ныр нул туда. Я вспомнила, что на мне все еше был его камзол.
— Забери камзол, — быстро сказала я, снимая его и протягивая Каспару.
Нет я не это хотел сказать. Но все равно давай его назад, — сказал он, улыбнувшись. Принц натянул его и засунул руку в нагрудный карман. — У меня есть для тебя кое-что. Мои щеки порозовели от смущения.
— Что? Ох. не стоило… Он усмехнулся.
— Heт. не стоило. Воспринимай это как извинение за то, что я испортил гною жизнь.
— Не думаю, что тебя мучили угрызения совести.
— Конечно нет. Если бы я сожалел о том, что случилось на Трафальгарской площади, я бы не смог подарить тебе это, — пояснил он, вытаскивая из кармана медальон.
— О боже! — воскликнула я, еле дыша и не веря своим глазам от удивления. Я не могла отвести взгляд от этой уже знакомой мне вещицы.
— Он принадлежал матери. Внутри вся наша семья в миниатюре. Она подарила мне его за неделю до смерти и сказала, чтобы я подарил его той женщине, которая, по моему мнению, сможет укрепить семью. Я… я решил, что это ты.
У меня перехватило дыхание.
— Ты не можешь!..
— Могу, — ответил он, став у меня за спиной, чтобы повесить медальон мне на шею.
— Но…
— Никаких «но».
Каспар повесил медальон мне на шею и защелкнул замочек. Я замерла, испугавшись, что он может случайно прикоснуться ко мне. Медальон приятно холодил кожу.
— Вот, — выдохнул он, отступая на шаг. — Заботься о нем.
Он медленно провел пальцами по цепочке и взял в руку медальон. Я перестала дышать, когда он поднес его к губам и поцеловал.
— Заботься о нем, — повторил он, отпуская.
Его пальцы, такие же холодные, как и медальон, задели мою кожу. это длилось какую-то долю секунды, но этого было достаточно. Каспар посмотрел мне в глаза, и в них я увидела отражение собственного страха. Он отвернулся и бросил взгляд в сторону дверей, ве-дущих в дом. Я тоже посмотрела туда, уже догадываясь, кого увижу, Возле дверей стоял король. Его глаза были чернее ночи.
Виолетта
Я сделала шаг в сторону, держась за медальон и больше опасаясь не гнева короля, а того, что он может забрать его у меня.
— Возможно, ты просто не понимаешь, сын? — спокойно спросил он, не давая гневу пробиться наружу.
— Не понимаю чего, отец? — тем же тоном спросил Каспар. Король сделал несколько шагов в нашу сторону, ступив в тень
ниши. Сложив руки на груди, он взглянул на сына черными глазами.
— Смысл принципа «смотри, но не трогай»…
Легкий ветерок пронесся по нише, шевеля мои волосы. Фонари начали раскачиваться, освещая Каспара и короля тревожным светом. На мгновение я удивилась, насколько они похожи друг на друга: поза, ухмылка, даже форма бровей.
Каспар грустно усмехнулся.
— Я прекрасно понимаю, ведь мы это обсуждали. Но дело не только в этом, верно?
— Да, не только, — согласился король. — Тому много причин. Одна из них заключается в том, что ты должен научиться брать на себя ответственность и отвечать за последствия.
— Я знаю, — ответил Каспар. — Слишком хорошо это знаю. На ступеньках начала образовываться небольшая толпа, с интересом наблюдавшая за нами.
