Призыватель удивлённо вскинул брови:
— Я? Но ты же знаешь, что я не отличаюсь хорошей фантазией!
— Постарайся, чтобы это не было имя демона или ещё какой-нибудь теневой твари, — тихо засмеялась жрица. — Иди, переоденься с дороги, поешь и посоветуйся с нашими друзьями.
Он с трудом оторвал взгляд от дочери, коснулся губами щеки жены и поднялся на ноги.
— Ты хочешь, чтобы я теперь жил… в другой комнате, да?
— Что?! Нет, конечно! — шёпотом возмутилась Донния. — Я не хочу расставаться с тобой ни на одну ночь. Никогда.
Набежавшая было на лицо призывателя тень исчезла без следа, и он улыбнулся, помотав головой.
— Прости, призраки прошлого иногда сбивают меня с толку. Я всё ещё не могу поверить, что у меня снова есть настоящая семья.
Жрица нежно взглянула на спящую малышку:
— Ты привыкнешь, Кел. Мы никуда не денемся от тебя, всегда будем рядом.
***
Несколько дней спустя, когда суматоха, связанная с появлением младенца в лесном убежище, улеглась и жизнь магов и рыцаря подчинилась новым порядкам, Рин впервые за последние недели выбралась на прогулку. Долгие часы и дни, проведённые в междумирье, забрали большую часть её сил, поэтому магистры отстранили призывательницу от дел и объявили ей недельный отпуск.
Эльфийка с наслаждением шла по заснеженному краю озера, подставляя лицо солнечным лучам, что струились меж голых ветвей деревьев. Хрупкая ледяная корка потрескивала под сапожками Рин, но не ломалась: девушка была лёгкой и осторожной. По привычке проверив обереги на границе лагеря, она выбрала одну из протоптанных в снегу тропинок и отправилась в сторону поляны, на которой Келлард проводил свои ритуалы призыва теней.
Задумавшись, эльфийка и не заметила, что справа, на расстоянии двух десятков шагов, между тёмных стволов скользит серая волчья тень. Звуки предвесеннего леса окутывали Ринарет, шум ветра и запахи талого снега и мокрой сосновой коры погружали в приятное отрешение от действительности. Было по-настоящему тепло в зимней меховой куртке и шерстяных штанах, и девушка расстегнула ворот, стащила с головы шапку, наслаждаясь оттепелью.
Круг призыва темнел на утоптанной земле. Прошлогодняя трава выгорела на нём дотла, выпадающий ночами иней быстро превращался в россыпь сверкающих капель. Ринарет подумала было, что давно не упражнялась с теневыми слугами, но тут же одёрнула себя: это просто прогулка, она ведь решила отдохнуть!
— Ой, — только и смогла вымолвить она, встретившись взглядом с огромным волком, стоящим в самом центре круга.
Зверь потянул чёрными ноздрями воздух и оскалил зубы. Девушка замерла на месте, оценивая противника и прислушиваясь к окружению. Дикие лесные эльфы, живущие в Ничейных землях, приручали зверей и охотились вместе с ними, и Рин хотела понять, кого она повстречала. Густая лохматая шкура волка и его крепкое телосложение говорили об одном из двух: или он «домашний» и живёт вместе с эльфийской общиной, или он очень удачливый охотник. В первом случае призывательница легко могла бы договориться со спутником зверя, во втором — ей предстояло сражение.
Сконцентрировавшись, Ринарет призвала в левую руку длинный призрачный клинок на случай, если зверь решит броситься на неё. Пальцы правой руки, по счастью, спрятанной в карман, незаметно сплетали теневой щит. Магия сумрака придала эльфийке уверенности. Тем временем волчище, не спуская с девушки пронизывающего взгляда, отступил на пару шагов назад и завыл. За спиной тут же послышался хруст снежного наста и сухих ветвей, и Рин вздрогнула и на миг обернулась: на поляну, по колено увязая в снегу, ломился Первый рыцарь.
— Стой на месте! — скомандовал он, заряжая лук.
Почувствовав угрозу, зверь прекратил вой, прижал уши к голове и двинулся полукругом, стремясь к тому, чтобы эльфийка оказалась точно между ним и нежданным охотником. Он зарычал от негодования и ловко увернулся от первой стрелы, отскочив вбок. Следующая стрела задела теневой барьер призывательницы и отлетела далеко в сторону. Рин сплела парализующую сеть и набросила на волка. Она знала, что у неё есть лишь несколько секунд, чтобы расправиться со зверем, и кинулась к завалившейся на бок туше с клинком, сияющим фиолетовым светом, наизготове.
— Рин! — крикнул рыцарь, выбегая на поляну с луком наперевес.
К этому моменту волк был уже мёртв.
— Я бы справилась! — зло огрызнулась эльфийка. — Если бы ты не выстрелил, он, может быть, и не стал бы нападать на меня.
— Думаешь, он выл от страха перед теневой ведьмой? — нервно усмехнулся воин. — Ты ошибаешься, он звал сородичей!
— Незачем следить за мной, когда я иду гулять! Убирайся, или тоже получишь заклинанием в лоб!
Ринарет пнула обмякшую волчью тушу, а рыцарь вдруг обхватил девушку за плечи, крепко удерживая сильными руками.
— Посмотри вон туда, — прошептал он ей в ухо и повернул вредную эльфийку в нужном направлении.
Из-за покрытых льдом и прошлогодними листьями кустов на поляну выбежали ещё три готовых к нападению волка. Они были мельче своего вожака, но ярости им было не занимать. Увидев над трупом сородича двух эльфов, они не раздумывая кинулись в бой. Талемар выхватил длинный кинжал, Рин едва успевала читать отражающие и боевые заклинания, уворачиваясь от оскаленных пастей зверей. Расчищенная Келлардом площадка пришлась как нельзя кстати, двигаться и сражаться в талом снегу было бы непросто, но сейчас, спиной к спине, призывательница и эльфийский воин быстро расправились с обезумевшими от злости волками.
— Тебя бы съели, — заявил рыцарь, осматривая прокушенный сапог. К счастью, нога не была задета острыми клыками.
Рин с силой толкнула его в бок, и стоящий на одной ноге воин не удержался и упал.
— Да пусть бы и съели, тебе-то какая разница! — крикнула она.
— Думаю, проклятая кровь призывателей и их сочное мясо ничуть не хуже, чем у всех остальных!
— Ненавижу тебя, — бросила девушка, сгребая рукой снег и отирая с рукава волчью кровь.
На каждого пришлось по два волка. Рыцарь убил своих кинжалом, Рин — теневыми заклинаниями и призванным оружием.
— Это не новость, Рин, все знают, что ты полна ненависти. — Эльф сидел на земле, не торопясь подниматься. — И я понимаю твою ненависть к искателям или королевскому двору, к людям или оркам, или лесным дикарям. Даже ненависть к другим девушкам и мужчинам понимаю. Но чем тебе так не угодил младенец?
Ринарет схватила губами воздух: слова рыцаря ударили её в самое сердце. С тех пор, как дочь Келларда и Доннии появилась на свет, Рин ни разу не взглянула на неё и не приблизилась к колыбели. Когда малышка плакала, эльфийка поспешно уходила из дома или пряталась в своей комнате, зарывшись головой в подушку.
— А вот это не твоё дело, — побледнев, ответила она.
— Насколько я знаю, ты не отрекалась от материнства, как Лиза. — Талемар приблизился к ней, рассматривая её растерянное лицо. — Я спрашивал Кела. У тебя не было детей, и ты их не теряла.
— Кто дал тебе право влезать в мою жизнь? — прошептала она.
— Никто не давал. Но мы живём как одна семья и должны хорошо знать и понимать друг друга.
— Ты не должен, ведь ты не приносил клятвы нашей Гильдии, а я… я делаю это только из-за того, что не могу предать своих. Будь моя воля, меня давно бы здесь не было. И я не видела бы каждый день, как другие…
— Как другие любят друг друга? — чуть улыбнулся Талемар, заключая её в кольцо рук.
Она дёрнулась, но из объятий сильного воина ей было не вырваться.
— Тебе этого не понять! — фыркнула она ему в лицо. — У тебя всегда было всё, мальчик, родившийся в Фэите. Семья, деньги, игрушки… потом поединки и девушки. Моя мать не нашла ничего лучшего, как выбросить меня в сточную канаву, а призыватели вытащили меня оттуда и дали вторую жизнь. Только поэтому я верна им. А ты… Ты здесь лишь потому, что тебе захотелось новых приключений, вот и всё.
— Я здесь по трём причинам, — уточнил рыцарь.
— Ну? — Рин перестала вырываться и вскинула подбородок. Любопытство пересилило её вредность.
