Нужно сражаться.
— Рен! — слышу я своё имя посреди боя, но не могу понять, откуда именно. Я замечаю тень за своей спиной. Разворачиваюсь как раз вовремя, чтобы увернуться от меча солдата, который рассёк воздух.
Без раздумий, я бросаюсь на него и сжимаю горло. Моя магия пробуждается, и его крик пронзает мои уши. Платина похожа на волну, несущуюся на меня. Я не бегу от неё, не пытаюсь бороться, а позволяю ей снести меня, погружаясь в воду. Я забрала немного, достаточно, чтобы погрузить солдата в лёгкий сон. Его воспоминания в моей голове запечатлелись отчётливо.
Мальчик учится держать меч.
Девушка ждёт его возвращения на причале.
Они протекают через мои пальцы, как вода. А потом я вижу кромешную тьму и слышу вой одиночества.
Запыхавшись, я хватаю его меч, когда он собирается упасть на землю, и бегу к лестницам, ведущим в зал совета.
Даже после смерти Мендес сдержал обещание. Кого он сломал под пытками?
Солдат выскакивает из-за колонны. Она вскрикивает от страха, когда наши мечи скрещиваются. Кровь во мне кипит, как лава, и я сражаюсь с яростью, накопленной за десятилетие. Я так близко к цели. Всё не может закончиться здесь.
Я разрезаю мечом её горло. Тёплая кровь брызгает на моё лицо, чувствую её резкий вкус у себя во рту. Поворачиваюсь и сплёвываю на пол.
Я бегу по коридору и открываю двойные двери зала заседаний.
Падаю на колени.
Трое из них мертвы, но сумели забрать с собой жизни двух солдат. Я пытаюсь пошевелиться, но меня выбивает из равновесия стон.
В углу зала находится Эстебан.
У него в руках бутылка агуадульсе, которую он прижимает к ране на животе.
— Прости, — говорит он мне.
— Рано извиняться, — я задвигаю страх подальше и пытаюсь сосредоточиться. — С тобой всё будет хорошо. Ты нам нужен, слышишь меня?
Я выдёргиваю из его рук бутылку, Эстебан издаёт душераздирающий крик. Я отпиваю глоток, а потом лью на длинный порез на его груди. Его потребуется зашить, но он не так глубок, как я боялась. Я вспоминаю, как началось наше путешествие. Он сказал мне, что мы много не знаем друг о друге. Временами я его ненавидела, но никогда не желала, чтобы он так пострадал. Я читаю молитву Госпоже теней и беру самую чистую ткань, которую удалось найти, — кусок старой испачканной скатерти — и разрезаю её на полосы. После всех этих недель то с одной раной, то с другой, я почти в совершенстве овладела искусством перевязки.
— Оставайся здесь. Я пришлю выживших и лекаря, — говорю ему.
Он крепко сжимает мою ладонь, словно боится отпустить.
— Рен, Рен, это был я.
Я смотрю на него сейчас, и воспоминание раскрывается полностью. Это Эстебан кричал, когда его поймали. Их с Саидой разделили. Мендес резал его нежную кожу вокруг глаз и губ. «Парень сломался слишком быстро», — сказал Мендес, прежде чем выбрать Саиду.
— Прости, я не хотел, — всхлипывает он.
— Я знаю, — говорю ему, сжимая руку в ответ.
Его целый глаз блестит от слёз.
— Почему ты ничего не сказала?
Я качаю головой. Потому что мы уже потеряли слишком много. Потому что никто не смог бы вытерпеть пытки и не выдать самые страшные секреты. Если секретов нет, то уже придумали бы. Люди готовы сказать что угодно, лишь бы прекратить боль. Но я не говорю ему этого. Мне нужно, чтобы он не падал духом.
— Потому что ты нужен нам живым. И мы оба знаем, что Марго надрала бы тебе задницу.
Мы оба смеёмся и плачем. Я должна его смешить, потому что если я не дам ему причину жить дальше, он умрёт.
— Спасибо, — говорит он.
Я разжимаю его пальцы и выбегаю из зала. Несколько юных шепчущих бегут по коридору, и я направляю их внутрь.
— Забаррикадируйте дверь!
Крики доносятся снизу, с внутреннего двора. Бежать до лестницы слишком долго, поэтому я забираюсь на подоконник, делаю глубокий вдох и прыгаю. Хватаюсь за ближайшую ветку дерева. Меч падает на пол, но я раскачиваюсь и падаю с кувырком. Я не рассчитала своё приземление и оказываюсь лицом-к-лицу с солдатом. Его тёмные глаза сужаются при виде меня, меч готов убивать.
Кровь вытекает из его рта, когда Марго расправляется с ним одним ударом сзади.
Я выдыхаю. Говорю ей «спасибо» и хватаюсь за руку, которую она протягивает.
Пот стекает по её лбу, порез пересекает скулу.
— Не благодари. Их здесь слишком много.
— Могу себе представить. А где Саида?
— Она не может сражаться из-за рук.
— Ей и не нужны руки, чтобы сражаться.
Глаза Марго загораются пониманием. Впервые наши мысли сходятся. Вместе мы пересекаем поляну, направляясь по ту сторону монастыря. Дюжина вооружённых солдат преследует нас. Там есть маленькая часовня, и когда мы приближаемся, её двери распахиваются, впуская нас, и захлопываются сразу за нами.
Здесь Саида и десятки других мориа оказывают помощь раненным и забирают оружие и металлы у мёртвых.
— Нам нужно заставить как можно больше солдат отступить. Саида, собери всех персуари, — говорю я. — Организуем отвлекающий манёвр.
— Их слишком много.
— Ненадолго. Металлы от леди Нурии всё ещё при тебе? Марго…
— Я знаю, что делать. Янес, Грегорио, Амина! — Марго созывает иллюзьонари. Снимает с рук кольца, кроме одного, и Янес, Грего и Амина надевают их. Для юных мориа иметь драгоценные металлы — роскошь. Я вижу, как они призывают свои силы, и радужные оболочки их глаз становятся ярче, пронзительнее.
С коварной усмешкой Марго ведёт свою малую группу обратно на поляну и подносит пальцы ко рту, чтобы засвистеть. Иллюзьонари разбегаются, повторяя жесты Марго, выводя пасы в воздухе, который рябит вокруг них, как вода, в которую бросают гальку.
Шесть солдат в фиолетовом наступают, и Марго постукивает ногой в нетерпении, выжидая, когда они сомкнут ряды. Как гром среди ясного неба, раздаётся вой вокруг нас. Четыре пятнистые рыси размером с волков обнажают клыки и роют когтями воздух. Их шерсть блестит на солнце, и они загоняют оставшихся солдат в центр поляны.
Мой желудок сжимается от действия мощной магии иллюзьонари, но трюк срабатывает. Они отделяют солдат короля от остальных.
— Отступайте, — говорю я.
Половина из них обнажают мечи.
Саида и три её персуари выходя на траву. Она закрывает глаза, поднимает ладони, остальные делают так же. Находясь так близко друг к другу, они создают поток с цветными волнами. Они заплетаются в воздухе, как ленты, устремляясь к солдатам короля, в их глаза, уши, носы. Саида всегда пыталась вытащить хорошее в людях, и те, кто не обнажал меч, падают на колени. Я вспоминаю стражника из Эсмеральдас, которого Дез заставил бросить оружие. Часть солдат отступает. Некоторые бегут.
— Отступайте! — опять кричу оставшимся солдатам.
Но они не слушаются.
— Будем сражаться, — говорит Марго, вынимая свой короткий меч. За ней повторяет её отряд.
Свирепость металла, кулаки в крови, костяшки торчат из-под кожи, кожа на губах трескается. Меня трясёт от жестокости, засевшей внутри. Вливаюсь в этот поток ярости, как моя магия врывается в чужой разум. Я встаю над упавшей солдаткой — её ресницы дрожат от страха, когда мои пальцы тянутся к её вискам — и понимаю, что эта злость, рано или поздно, меня погубит.
В моей голове какофония голосов — Мендес, Лозар, Дез и бесчисленное множество других, чьих имён я даже не знаю.
Меня не оставляет тревога, когда я отпускаю солдатку.
Она моргает, осматривается вокруг. Она выжила.
Но победа за нами.
***
Мы собираем тела мёртвых — своих и чужих — на внутреннем дворе. Выжившие шепчущие орут в агонии. Женщина-мориа рыдает — в её руках маленький мальчик, которого она кладёт к остальным.
— Ждём ваших указаний, командир, — обращается к Марго персуарси по имени Виктор.
На мгновение голубые глаза Марго смотрят на меня. Я вижу, как она выпрямляется, убирает руки за спину, как делал Дез, когда сталкивался с невыполнимой задачей, словно пытаясь взять своё тело под контроль, чтобы оставаться неподвижным.
