Женщина слева подняла голову.
— Нет. Я не буду этого делать. Достаточно ужасно, что меня притащили сюда, но ты не более чем прислуга. И меня не волнует, что ты замужем за Повелителем. Нет никаких причин, почему я должна слушать твои суждения.
Такие слова произносились уже не раз в адрес Динь, но, внезапно, Кейн понял, что они станут последними.
Он шагнул вперед, но остановился, когда Динь подняла руку. Она встала, излучая элегантность, и скользнула вниз по мраморным ступеням, пока не оказалась возле кипящей от злости женщины.
Он сомневался, что кто-то кроме него мог видеть легкую дрожь в её ногах. Кейн хорошо знал Динь… каждый соблазнительный сантиметр ее тела… и наблюдал за ней сильнее, чем остальные. Она нервничала, и сердилась. Печалилась, но проявляла решительность.
Охранники украдкой приблизились, поскольку были предупреждены. Если что-то случится с Динь, когда они рядом, то умрут. Болезненно. Без лишних вопросов. Без всяких оправданий. И все же Кейн изо всех сил пытался остаться на месте. Он хотел быть там, рядом с ней, защищать ее, как того требует инстинкт.
Он — ее мужчина. Но научил ее заботиться о себе, и теперь она стала королевой целой нации. Он не мог помочь ей, не вредя ее авторитету.
В любое другое время, возможно, это не остановило бы его. Он убил бы любого, кто подвергнет сомнению доверие к ней, так и было бы. Но в этот раз, он должен знать. Сможет ли она выжить без него?
Бедствие слабел понемногу с каждым днем.
Единственный факт становился яснее с каждым днем. Конец Кейна близок.
Динь подняла руку без перчатки и прикоснулась к щеке обидчицы.
Женщина ахнула, пытаясь вырваться, но безуспешно. Ее кожа побледнела. Ее рот открывался и закрывался. Затем колени подогнулись, и она упала на землю без сознания.
— Я не прислуга, — сказала Динь громко. — Я — королева, и вы будете повиноваться.
С высоко поднятой головой она вышла из комнаты. Кейн последовал за ней, Опуленту повезло, что он не напал на нее, когда проходил мимо.
Он не сказал ни слова, когда незаметно подошел к ней. Они прошли в их комнату, и Кейн закрыл дверь.
— Я не должна была этого делать, — прошептала Динь. — Я рассердилась и слишком остро отреагировала, и могла бы серьезно ранить ее.
— Ты оставила ее в живых и преподала ценный урок в процессе. Это больше, чем она заслужила. — Больше, чем сделал бы он.
— Все, чему я её научила, так это бояться меня. Это было бы прекрасно, если бы я хотела вызвать страх. Я не хочу. Мой отец был таким. — Она выкручивала себе руки и ходила взад-вперед перед кроватью. — Я должна была сделать с ней тоже, что и с другими — отпустить без приговора. Однажды она бы стала готова вернуться и выслушать любого, кто урегулирует спор. Даже меня.
Он пожала плечами.
— Может быть ты права.
Она остановилась и взглянула на него.
— Подожди. Ты не собираешься оправдывать мои действия, независимо насколько глупо я поступила?
Невозможно не усмехнуться.
— Позволь себе слабину. Ты новичок в этом. И поступила лучше, чем сделал бы я. Если бы я был королевой, то все получили бы смертный приговор за одну минуту.
Она закатила глаза.
— В тоже время ты был бы очень сексуальной королевой, я знаю, что ты просто болтаешь, чтоб быть милым.
Ее определение "милый" было немного искажено. Очаровательно, но искажено.
— Дорогая, ты когда-нибудь видела меня милым?
Она на мгновение задумалась и кивнула.
— Это правда. Ты самый ужасный человек, которого я знаю. Я вероятно буду известна как Сумасшедшая… но замечательная — Королева во всех исторических книгах, только за то, что остаюсь с тобой.
Нельзя смеяться.
— Ну, хорошо. Кто-то умничает сегодня, — проговорил он, идя вперед. — И кто-то сегодня будет отшлёпан.
Динь взвизгнула и метнулась вокруг кровати.
— Кейн!
— Глупая Фея. Ты не сможешь убежать от меня.
— Но я могу попробовать. — Она ускорилась и началась погоня.
Она обежала комод, туалетный столик, через ванную комнату, стенной шкаф, и каждый раз он мог достать ее, и ей удавалось выкрутиться, и освободиться.
Вскоре они оба смеялись и задыхались, но он не мог сдаться… не тогда, когда она — приз.
Кейн поймал ее, и они упали, в сплетении рук и ног. Ее смех прервался, когда он прижался своими губами к ее.
— Кейн, — выдохнула она, растаяв под ним.
— Моя Динь-Динь. Я собираюсь заняться с тобой любовью.
— Да. Поспеши. Я хочу тебя.
— Нет. Я буду наслаждаться тобой. — Он, не торопясь, раздевал ее, каждую секунду открывая что-то новое в своих чувствах к ней, потому что он любил каждый дюйм её тела. Каждый изгиб. Каждую ложбинку. Каждый шрам.
Он проложил дорожку из поцелуев вниз по ее телу, дорожа ее хриплыми вздохами и горячими прикосновениями, она томно двигалась, хватаясь за него так, как если бы касаться его было всем, для чего она родилась.
Он никогда не насытится ею.
И он никогда не забудет ее, даже после смерти.
Каким-то образом, они выросли вместе. Когда они встретились, оба были в очень темном месте. Им не хватало надежды. Страхи их сокрушали. Но вместе, они поднялись из глубин ада… в прямом и переносном смысле. И нашли причины для смеха.
Они отпустили ненависть и приняли любовь. Их слабости были разрушены огнем и теперь укрепились сталью. Их не сломают. Их не разобьют.
Кейн даже представить себе не мог, что стало бы с ним, если бы он не вернулся за Динь. Бедствие пытался остановить его, и, наверное, Мойры тоже пытались его остановить, но было в нем что-то такое, что превзошло их обоих.
Любовь. А любовь нельзя остановить.
Кейн развел ей ноги, и скользнул внутрь… домой, здесь был его дом… потом начал медленно двигаться, сводя их обоих с ума.
Жозефина извивалась под ним, теряясь в удовольствии, страсти, мгновении и неумолимой связи.
Он всегда просил большего. Но не мог насытится.
Кейн начал терять контроль. Она всегда так на него действовала. Его движения стали быстрее и жестче. И когда он начал двигаться так сильно, Жозефина стукнулась головой об стену, а из её губ вырвался крик удовольствия.
Она выгнула спину, вбирая его еще глубже, и Кейн последовал за ней через край, рыча и вздрагивая от силы своего освобождения.
Кейн не знал сколько времени прошло, прежде чем он достаточно оправился, чтобы поднять Жозефину и отнести на кровать. Он знал только то, что не желает ее отпускать.
Прикасаться к ней стало необходимостью, потребностью. И не знание того, сколько еще времени они проведут вместе, делало мысль о разлуке невыносимой.
Но Кейн должен уйти. Ей нужен сон, а если он останется, то снова овладеет ею.
Жозефина уютно устроилась под одеялом и подняла на него сонный взгляд.
— Ты все еще любишь меня? — спросил Кейн.
— Всегда.
— Я тоже тебя люблю. — Он поцеловал девушку в лоб. — Так сильно. Ты моя единственная.
— Единственная, — довольно вздохнув, повторила она. — Именно то, кем я всегда хотела быть.
Ко времени, когда он поднялся, Динь практически спала. Кейн оделся и вышел в коридор. Когда он двинулся вперед, намереваясь вернуться в тронную залу, прямо перед ним появился Малькольм и остановил его.
Удивленный Кейн, нахмурил лоб.
— Не хочешь рассказать мне в чем дело и почему я продолжаю встречать тебя?
— Хочу? Нет. Расскажу? — Малькольм пожал плечами. — Через мгновение. Сперва, скажи мне, почему ты так несчастен.
— Несчастен? Когда я сделал все что хотел, дал Динь новую жизнь и смысл для существования? — Попытался он подшутить. Но ничего не получилось.
— Да, — подтвердил Посланник.
— Почему это тебя заботит?
— К этому мы еще вернемся.
Кейн сжал челюсти и признался:
— Я не хочу оставлять свою жену. Я хотел бы вернуться к тому, что было, с Бедствием, но, также, я не хочу, чтобы демон мог обидеть ее. По существу, я буду проклят, если сделаю это, и буду проклят, если не сделаю.
