к нему ближе. Я коснулась не своей, а принадлежащей моему мёртвому телу ёжика его коротких волос. Они должны колоться, но я не чувствую. Не чувствую тепла его кожи, как и холода не чувствую. Ничего не чувствую. Не плачу, не кричу, не бью кулаками по его груди, словно это способно помочь вытащить его из того света. Мёртвые ничего не чувствуют. Теперь мы с Чейзом оба мертвы. Мы оба под одним покрывалом ночи.
Я не спасла его.
Не успела.
Простит ли он меня за это там, куда отправился теперь? Что это будет за место и есть ли там, после жизни что-то другое, что-то более хорошее, нежели ад на Земле?..
«Скоро ты мне это расскажешь, Чейз. Скоро мы встретимся. Обещаю.»
Опустила бесчувственными пальцами его веки, подобрала с асфальта пистолет и, виляя из стороны в сторону, зашагала по дороге в ночи.
Слёз по-прежнему не было. То, что Я теперь не умеет плакать. То, что Я теперь, не умеет чувствовать. То, что Я теперь – безликое существо, шагающее навстречу своей смерти.
«Скоро ты мне это расскажешь, Чейз. Скоро мы встретимся. Обещаю.»
«Ты в моем сердце, в моем сердце, в моей голове».
Meg Myers – «Heart Heart Head»
*Радио-апокалипсис*
*Зомби-волна *
Track # 28
Meg Myers – «Heart Heart Head»
Сообщение: «Я всё ещё верю в нас и в наш собственный Оазис, даже если он будет где-нибудь в другой вселенной. Чейз».
***
Опустошение, беспамятство, работа тела на автомате.
Меня устраивает это. Меня устраивает то, что я больше ничего не чувствую.
Не помню, как и когда добрела до городской окружной дороги. Не помню, что представляла из себя одна из мрачных картин мёртвого и покинутого людьми горного поселения. Не помню по чему ступали ноги. Не помню, жарко было или холодно. Помню лишь твёрдый металл сжатого в ладони пистолета и белеющее на горизонте небо, длинными розовыми мазками смывающее с себя остатки иссиня-чёрного покрывала.
Остановившись, ещё долго пустым взглядом провожала уродливые звёзды. Прощалась с ними. «Больше мы не увидимся.»
Боль от двух резиновых пуль ударивших в грудь продолжала спасать меня от той боли, что кромсала на рваные лоскутки остатки души, дырявила сердце, забивала гвозди в чувства, в мою память о Чейзе. Эту боль нельзя называть «болью», я придумаю ей другое название. Позже. Не сейчас.
Сейчас я забрела в один из нетронутых временем домов. По-прежнему не различая насколько тверда поверхность под ногами, поднялась на второй этаж, сбросила на пол грязную пропитанную кровью одежду и встала под ледяные струи воды.
«Твари в городе», – говорила Дженни.
И твари скоро будут здесь. Придут на запах моей крови. Слишком долго я стояла на месте. Слишком долго находилась без укрытия. Они придут. И я буду им рада.
Какие-то джинсы, какая-то футболка и кроссовки – всё это теперь на мне.
Вышла на улицу, болезненно улыбаясь ясному безоблачному небу. Провела руками по влажным волосам, упала на колени и больше не смогла их сдерживать… Рыдания судорожными всхлипами полными боли и отчаяния вырывались изо рта, возносились к небу безумным карканьем и эхом разлетались по улицам города-призрака. Я хватала себя за волосы и билась разбитым недавно лбом о колени, но это не помогало. Боль не притупит ярость. Ничто уже не поможет. Всё кончено.
Я рыдала. Не могла не рыдать. Много часов сдерживалась. Много часов беспамятства уверяла себя в том, что по-другому и быть не могло. В том, что была к этому готова. Но чёрта с два я была готова!!!
ЧЁРТА С ДВА Я БЫЛА ГОТОВА ПОТЕРЯТЬ ЧЕЙЗА!
Инвазивные нашли дорогу в город. Они пришли за мной. На запах моей крови.
«Долго же вы шли, уроды.»
На автомате помчалась вверх по тесной улице, свернула на асфальтированную покрытую трещинами дорогу… И я видела, что ждёт впереди. Через метров пятьдесят дорога обрывается, превращается в огромную щель, что образовалась здесь вследствие одного из немногочисленных землетрясений в этой части света и надо иметь на ногах пружины, чтобы перепрыгнуть это дыру. А пружин у меня нет. Ну и отлично.
Выбросила пистолет. Он мне больше ни к чему.
Оттолкнувшись от края расщелины и вытянув руки, на долю секунды почувствовала облегчение от свободного полёта, а затем ударилась о неровный выступ асфальта противоположный тому, от которого оттолкнулась. И началось падение.
Обе руки соскользнули одновременно, и я полетела в расщелину.
Секунда.
Один удар сердца.
Один короткий вдох.
И чья-то рука схватила меня за запястье.
Моё падение остановилось. Подняла вверх голову, щурясь от яркого света, и меня потянули наверх.
***
– Сдохнуть решила, значит?.. Что с твоей головой? Умом тронулась?! После всего через что прошла, просто сдохнуть решила?!
Бронко.
А вы кого ожидали?
Чейза?.. Нет. Чейз умер.
Мой Чейз больше никогда не спасёт меня.
– Зачем ты меня спас?! – Это не мой голос. Это голос маленького, но свирепого монстра, который только-только учится говорить.
Бронко выглянул в окно одного из двухэтажных шаблонных домов, в который силой затащил меня и даже съездил по щеке, наивно веря, что это приведёт меня в чувства. И вот теперь снова пялится на меня, будто я ему крупно задолжала.
– Вертушку видела?
Я сидела на полу и смотрела сквозь свои руки, сквозь гнилой ковёр, сквозь пол, сквозь фундамент, сквозь всю толщу земли.
– Вчера вечером здесь вертушка кружила. Думал, вас взяли.
Мы с Чейзом уже мертвы. Нас невозможно взять.
– Где рафки? – спросил Бронко.
А вот Вала и Брея видимо взяли. Иначе, почему альбинос ещё не здесь?
– Эй, я с тобой говорю!
– Руку убери, – прошипела, сквозь зубы. И видимо моё лицо теперь и вправду похоже на лицо свирепого монстра, раз глаза Бронко так широко открылись и он поспешил убрать свои грязные пальцы от моего лица.
– Я тебе жизнь спас, дура! – выплюнул он, вновь выглядывая в окно. – Твари ещё здесь. Рыщут. И рано или поздно найдут нас. Эй… ты теперь немая, или что?
Поднялась на ноги и потянулась к лестнице ведущей на первый этаж.
Майор преградил дорогу, ударил ладонями по моим плечами и больно сдавил их пальцами.
– Какого чёрта с тобой происходит?! – зарычал приглушенно.
– Свали, – голос тише шёпота. Смотрю сквозь Бронко, сквозь стену, сквозь весь этот проклятый мир.
Но майор не отступал. Вдруг вздохнул, опустил голову и слабо покачал ею:
– Кого?.. Кого убили?
Ну вот теперь я могу рассмотреть его лицо. Теперь я
