Честити бросила взгляд на глубокое декольте, довольно смело выставлявшее пышные груди. Действительно, ее кожа все еще блестела. Как лунные лучи в тумане…
— Как бы ему сейчас хотелось, чтобы его рука была на месте моей! Он спрашивает себя, как ощущался бы этот нежный розовый шелк под его пальцами. Он гадает, каким оказался бы твой вкус под его языком, исследующим твое тело.
Честити начала задыхаться, ее тело томительно напряглось. Фиалковые глаза Крома потемнели, его пронзительный взгляд скользнул вниз, к коленям Честити, где она поглаживала рукой ткань юбки.
— Остановись! — взмолилась Честити, потянувшись к руке Тейна, которую могла чувствовать, но не видеть. — Остановись, он знает!
Но ласки Тейна стали еще настойчивее, он упорно вел ее к грани блаженства, нежа погруженными в самую глубину тела пальцами и кружа большим пальцем над маленьким бутончиком под пухлыми складками. Она неумолимо приближалась к финалу этой чувственной игры, когда Тейн зашептал:
— В следующий раз, когда этот благой ублюдок возьмет тебя на прогулку в парк, я задеру твои юбки и буду упиваться твоим вкусом. Только представь себе, Честити, как мой рот проникнет между твоими бедрами, в то время как ты будешь беседовать с ним о погоде и количестве проезжающих мимо карет! Представь меня там, атакующего твою плоть, смакующего тебя, посасывающего, буквально поедающего тебя, пока он будет сидеть вот так напротив тебя, мечтая о том, чего никогда не сможет получить.
Ощущение несказанного блаженства нахлынуло на Честити, кровь прилила к ее щекам. Невидящий взгляд впился в Крома — неосознанно, ведь все, о чем могла думать сейчас Честити, — это поглаживающая рука Тейна, которая неумолимо вела ее к кульминации. Как же порочно это было — осознавать, что ее осыпают столь откровенными ласками, сидя в считаных дюймах от ничего не подозревавшего благого! Как заправская развратница, Честити упивалась блаженством и рисовала в воображении сладостные картины: ее любовник, темный мужчина-фея, его голова, склонившаяся между ее бедер, его язык, ласкающий ее так, как сейчас — пальцы.
— Ты горишь в сладких муках оргазма. Я чувствую это. Ты выглядишь просто восхитительно с этими пылающими щеками. Он не может отвести от тебя глаз. Смотри на него, Честити, и думай о том, кто сейчас дарит тебе наслаждение.
Она с готовностью подчинилась, поймав себя на том, что порочно улыбается. Что же это за вид фей такой, все время заставляющий ее грешить?
— Думаю, нам лучше вернуться домой, — пробормотал Кром, когда Честити взорвалась оргазмом под пальцами Тейна. Последний раз выгнувшись на подушках, Честити обмякла и прерывисто вздохнула. В этот миг Кром потянулся за шляпой и положил ее себе на колени. — Уже довольно поздно. И я боюсь…
— Благой боится, что аромат твоего возбужденного лона заставит его перейти грань безумия. Твоей сущности достаточно, чтобы поставить любого мужчину — смертного или из фей — на колени, и я, моя милая, не исключение.
Спустя полчаса карета остановилась перед городским домом Леннокса. Тейн все еще был рядом с Честити, сжимая ее в объятиях. Она тонко улавливала присутствие любимого, словно он сидел здесь во плоти. В его ласковых руках она чувствовала себя такой безмятежной, такой обожаемой и любимой… Успокаивающее тепло разлилось по телу Честити, и она вдруг осознала, как много стал значить для нее Тейн. Сначала она боялась его, боялась своего влечения к нему, пыталась бежать от него. Видит бог, она изо всех сил старалась держать Тейна на расстоянии вытянутой руки, но он смело встретил ее неодобрение, стойко не поддался мольбам оставить ее в покое и вместо этого стал еще настойчивее добиваться ее. И в конечном счете овладел не только ее телом, но и ее сердцем.
— Тогда позволь мне взять тебя с собой, — раздались в сознании Честити произнесенные шепотом слова. — Разреши мне забрать тебя в свое королевство.
Она и колебаться не стала, ответив:
— Да, забери меня в свое темное королевство.
Кром наблюдал, как три женщины поднялись по ступеням городского дома. Он проигрывал. Впервые в своей жизни благой мужчина-фея чувствовал, как его начинает охватывать необузданный, не поддающийся никакому контролю гнев. Проклятый неблагой ублюдок! Каким-то образом этот чертов Тейн нашел способ забраться в карету! Кром по запаху уловил его присутствие. Почувствовал, как сама атмосфера внутри салона изменилась, когда тело Честити охватил томительный жар, а ее возбуждение наполнило собой воздух. Этот негодяй соблазнял ее прямо под носом Крома, и тому, черт побери, ничего не оставалось делать, кроме как молча наблюдать и ощущать, как член наливается твердостью при виде Честити, содрогающейся в муках оргазма.
Она на удивление хорошо скрывала свое состояние, но он, мужчина-фея, все понимал. Чувства благого были острее ощущений смертных, и он явственно слышал, как кровь Честити бурлит по ее венам, как учащается ее дыхание, как приоткрываются в сладкой истоме ее губы. Уловил он и аромат меда, сочившегося из ее тела.
Проклятье! Он со всей силы хватил по стене кареты крепко сжатым кулаком. Он не мог потерять Честити, уступить ее этой неблагой свинье! Но именно это и происходило. Тейн собирался забрать эту женщину к своему двору, и она готова была следовать за ним по доброй воле. Кром не мог этого допустить. Не только потому, что хотел развлекаться с ней в постели, но и потому, что должен был заполучить ее как олицетворение добродетели. Он нуждался в Честити, если собирался свергнуть свою мать с престола.
В сложившейся ситуации можно было прибегнуть лишь к одному-единственному средству — заставить Честити отвернуться от Тейна. Существовал лишь один способ сделать это — открыть ей истинную цель его намерений на этой людской земле. В этом случае Честити отказалась бы от темного мужчины-феи, а Кром одержал бы верх над неблагими.
В отличие от нечестивого противника, светлый мужчина-фея не нуждался в добровольном согласии Честити. Он мог забрать добродетель даже против ее воли. Тейн такой роскоши не имел. Темному мужчине-фее наверняка будет еще труднее убедить Честити поверить в его искренность, когда Кром разоблачит его, открыв истинную цель его настойчивых и пылких ухаживаний.
Честити была женщиной, а каждая женщина, независимо от того, к какому виду она относилась, не желала быть использованной — особенно мужчиной, которого искренне любила.
Любовь Честити к его темному неприятелю не значила для Крома ровным счетом ничего. Он не нуждался в ее любви. Только в ее теле и сыновьях, которых она подарила бы ему.
