И Эйва разозлилась.
— Нет, ваша милость, вы не ошиблись — проговорила горничная. — Его высочество действительно любит вишнёвый пирог.
— Правда? — Ниилла обернулась на неё и вздохнула, улыбаясь. — Хорошо. А то я начала переживать.
Ланира зло хмыкнула.
— Ну, Эйве намного виднее, она кажется у нас намного больше, чем меченная маркиза с театральных подмостков, — прошипела герцогиня.
— Ты ошалела, Ланира? — Верон глянул на супругу с нескрываемой яростью.
— Оставьте, ваша светлость, — проговорила горничная. — Каждый судит по себе. Всех.
— Задаёшься, Эйва? — с вызовом уставилась на неё белокурая красавица.
— Могу сказать только одно, — и это было низко, но как же достало вот это отвратительное отношение к окружающим, — вы никогда не стали бы его супругой. Даже если бы у вас был титул, да будь вы принцессой крови, это бы не имело никакого значения. Вы слишком ограничены в понимании окружающих вас людей. Вас погубила не ваша репутация, ваша светлость, вас погубили амбиции и непомерное тщеславие. И, как ни странно, бессердечность.
— Эйва? — вдруг воскликнула Ниилла. И все уставились на неё. — Я вспомнила твоего отца.
— Что? — и она была готова услышать что угодно, но не это.
— Твой отец, — и Ниилла подошла к ней, взяла за руки. — Эсфил. Я его вспомнила. Он был на балу в пансионе Гризы Лар Тиир. И ты с ним танцевала. Он ведь был военным? Красный мундир?
И Эйва кивнула, в глазах стало щипать.
— Ты исчезла после этого бала. Нам сказали, что тебя исключили…
— Нет, — ответила ей Эйва. — В пансионе я была совсем недолго. И меня не исключили. Мой папа спросил хочу ли я там остаться, а я сказала, что нет, и он меня увёз.
— А я думала, что это из-за спора с мадам Шандэ из-за Рефэра.
И Эйва рассмеялась:
— Я бы поспорила несмотря ни на что. Она ничего не понимала в этом, — покачала головой горничная. — Она рассказывала нам о чём писал Рефэр, но он и сам не знал о чём писал. Он был пьяницей и трезвым не мог и двух слов связать. Начинал пить с утра и за ним ходил человек, которого нанял граф Рийн, хозяин театра, чтобы тот записывал за гением его мысли. И потом всё это превращалось в пьесы, которые все считали неподражаемыми. А Рефэр вообще на трезвую голову даже не знал, что это его пьесы. Помню на одной из премьер он подошёл ко мне и спросил: “скажи мне, рыжая девочка, какой идиот написал этот несусветный бред” и кивнул в сторону сцены.
— А ты что? — спросила Ниилла.
— Я ответила, что это написал один забулдыга, но все считают, что это был он, мастер Рефэр, и что ему надо пойти на сцену, потому что всем этот бред нравится. Он кивнул и пошёл. А потом вернулся после поклона и сказал — “какой позор, как можно писать такую муть и под моим именем”.
— Скажи, как он умер, — прохрипел вернувшийся из-за сада Дэнар.
— В белой горячке спутал коня с женщиной, — проговорила Эйва. — Конь не оценил и пробил гению голову копытом. А Блест на это хохотнул и сказал, что конь просто был поклонником Одейна, а Рефэра не жаловал.
Ниилла рассмеялась совсем нормальным смехом, а ведь история о подобном должна была бы её расстроить.
— Рефэр был знатным гавнюком, — прохрипел Дэнар.
— Тебе виднее, ты с ним пил, — ответила горничная. А потом посмотрела на сестру Шелранов. — А что до пансиона, то я могла творить, что хотела. Моя прабабушка была его попечителем.
— Прабабушка? Вдовствующая герцогиня Ригиин? — и это Ниилла тоже помнила. Удивительная чистота сознания нашла на женщину.
— Да, — кивнула Эйва.
— Глянула и сказала “о, богиня, ещё одна актрисулька рыжая родилась”, — бухнул Дэнар.
— Спасибо, — ответила ему Эйва, удивляясь тому, что он так давно её знает. Даже странно, но впрочем — страшные события стёрли память женщины о детстве. — Но ни я, ни моя мама, не были актрисами.
— Бабка шикарной была. На десять поколений вперёд, — заявил он.
— Всё-то ты знаешь, — проговорила Эйва и кивнула в сторону, куда гвардеец утащил дворецкого. — Что ему сделал?
— Шею свернул. А надо было четвертовать, — сказал он.
— Дэнар, — покачала головой горничная.
— Пошли, маркиза моя, — и он кивнул в сторону. — Его высочество.
Эйва в панике глянула на Рэндана. Сцепилась с ним взглядами кажется намертво. Дэнар взял её под руку.
— Вещи заберёшь? — спросил он.
— У меня ничего нет, — проговорила горничная и это было правдой. — Документы и папины награды у поверенного в столице, а другие вещи нам взять из театра не разрешили. Ни мои записи, ни рисунки. А больше у меня ничего нет и не было никогда. Украшения бабушки театр присвоил.
Дэнар кивнул:
— Разберёмся, — прохрипел он.
И они, встречаясь со вторым наследником в дверях, зашли в дом.
— Сходи, капралу отдай, тому который смертник, — проговорил Гаян, когда они шли по холлу к выходу, протягивая Дэнару значок отличия своего отряда. Эйва знала, что это значит — Гаян предложил Рэндану вступить в отряд его охраны.
Она с вопросом уставилась на второго наследника.
— Переведу его к себе. Он же ещё на службе. Грешно таких молодцов в повинные отряды отправлять. Я ценю дельных людей — разве ты удивлена?
— Нет…
Она обернулась на стоящую в дверях в сад Шэйли. По щекам девушки текли слёзы, она глянула куда-то в сторону, потом посмотрела на Ланиру, которая вцепилась в Верона с самым надменным из своих видов.
Они вышли из дома, после тени сада солнце ослепило Эйву.
Сев верхом на лошадь, она ещё раз глянула в сторону дома. Изнутри её заполняла пустота — вот она и потеряла себя.
Глава 38 Шэйли
Шэйли стояла и смотрела вслед уходящей Эйве. Девушка, чувствовала себя потерянной, пыталась осознать происходящее, но не получалось.
Горничная шла рядом со вторым наследником, за ними шёл это совершенно жуткий, невероятно огромный дядька, от вида которого леденела кровь. Будто он выбрался из обители низших богов.
Вдруг второй наследник что-то ему протянул, дядька взял это, кивнул и развернулся к ним. Он шёл на Шэйли, а ей казалось, что она не может двинуться с места, её заполнило чувство беспомощности — если она не найдёт силы пошевелиться, то он сметёт её со своего пути.
Палач…
Это слово всплыло в голове и она встретилась с ним взглядами.
Ава палач…
Шэйли окаменела.
— Шэй, — и Иан, вернувшийся из сада, может со вторым наследником, она не видела, ругнувшись, дёрнул супругу на себя, давая этому чудовищных размеров военному пройти. — Ты чего? — нахмурился младший Шелран.
Жуткий дядька вышел, не обращая на них всех никакого внимания, и направился к Рэндану. Отдал ему что-то.
— Решать тебе. Повинный отряд или при втором наследнике. А девчонку ты иначе и не увидишь больше, — прохрипел он, словно задыхался на каждом слове.
Конюх нахмурился, уставился в ладонь. Лицо его было таким… Шейли не могла бы найти слов… словно он умер.
И внутри Шэйли было столько непонимания — что случилось?
Гвардеец развернулся.
— За вещами его высочество скорее всего всё же пришлёт, — проговорил он, обращаясь к герцогу, словно знал его. — Подготовьтесь, ваша светлость.
— На каком основании его высочество вообще нашу горничную забрал? — вдруг возмутилась Ланира и Шэйли почувствовала негодование Верона.
— Потому что может, — мужик этот расплылся в кривой улыбке и из-за шрама лицо стало таким зловещим, до крика.
— Это не ответ, — не унималась герцогиня, кажется тоже знала этого головореза.
— Ланира, — рыкнул на неё Верон, одёргивая.
— Завистью не подавитесь, милочка, это вас прополоскали и выплюнули, а здесь предложение есть, согласие тоже, — прохрипел Дэнар. — На свадьбе, смотрите, винишком не поперхнитесь.
И он рассмеялся так страшно, что Шейли сотряслась, вцепившись в Иана.
— И помните, что за своим ртом надо следить, — он сделал движение корпусом вперёд, навис над ней, словно гора. — Займите его, чем привыкли, а то не глянут, что вы вся из себя герцогиня нынче — разделите участь дворецкого своего. Мне так вообще плевать, кому обратно в глотку слова запихивать.
