по Бухте Сэйона, в голове у меня царила неразбериха, связанная с предстоящей встречей с родителями Кастила.
– Спасибо.
Он поцеловал меня в щеку, а Киеран наградил его ироничным взглядом.
– Не позволяй ему убедить тебя, что его мотивы полностью альтруистичны. Он тоже не хочет, чтобы его приветствовали криками и долгими восхищенными взглядами.
Вчера их было более чем достаточно.
– Я такой стеснительный, – произнес Кастил.
– Правда?
Когда Кастил кивнул, я обратилась к Киерану за подтверждением.
– Он мне врет?
– Немного.
– Он понятия не имеет, о чем говорит, – заявил Кастил.
Его рука, покоящаяся на моем бедре, опустилась на живот, и он начал лениво выводить круги вокруг моего пупка.
– Думаю, я поверю Киерану, – решила я.
– Как ты смеешь? – поддразнил он, и моей шеи коснулись его острые зубы. Меня затопило жаром, и я дернулась. – Я очень застенчивый.
– И такой обманщик, – парировала я, глядя на высокие деревья.
Ткань туники была такой тонкой, что казалось, будто между его рукой и моей кожей ничего нет.
Очень трудно было не показывать никакой реакции на его прикосновения. Чем дальше мы ехали, тем ниже опускался его мизинец. Между деревьями, окружающими дорогу, показались здания из песчаника. Я начала различать за деревьями людей, которые грузили мешки и корзины в телеги и фургоны. Палец начал танцевать еще ниже, и я немного извернулась, чтобы взглянуть на Кастила через плечо.
На его лице застыло выражение абсолютной невинности.
– Да?
Я прищурилась.
Он поднял уголок губ, и на его правой щеке появилась ямочка. На дороге показался фургон. Лицо возницы закрывала широкополая шляпа, но я ощутила холодный толчок удивления и от него, и от юноши помоложе, практически подростка, идущего рядом с большой серой лошадью.
Возница помахал, а юноша быстро опустился на колено и тоже помахал.
Я начала закрываться, но заставила себя расслабиться, держаться как ни в чем ни бывало и ответить на приветствие вместе с Кастилом и Киераном.
Гордясь собой, я улыбнулась вольвенам, которые миновали этих двоих на дороге. Пока я гадала, которая из них Лира, в нескольких ярдах впереди из-за деревьев появилась женщина в ярко-оранжевой тунике, подчеркивающей ее совершенно черную кожу. Она не спускала глаз с малышки, которая гналась за птицей с золотыми крыльями, прыгающей на низких ветвях. При виде нас женщина широко улыбнулась, положила руки на плечи девочки и что-то прошептала ей. Та огляделась, восторженно взвизгнула и стала подпрыгивать на одной ножке, а потом на другой.
Кастил усмехнулся себе под нос, а женщина покачала головой и поклонилась в пояс, терпеливо уговаривая ребенка сделать то же самое. Они тоже помахали, и на этот раз я не застыла, а ответила так же, как и Кастил с Киераном. Я почувствовала себя… менее неловко. Как будто моя рука перестала быть такой негнущейся, как прежде. Но я быстро забыла о том, как выглядит и ощущается моя рука, когда девочка убежала от матери и практически налетела на черно-белого вольвена. Она обхватила вольвена маленькими руками, и у Киерана вырвался сдавленный смешок.
– О боги, Талия! – воскликнула женщина. – Я же тебе говорила, что нельзя обнимать первого встречного?
Я улыбнулась, а она осторожно оторвала девочку от вольвена, который игриво куснул ее за руку. Девочка залилась смехом, а в следующий миг уже вернулась к преследованию птички. Вольвен потрусил дальше, и, клянусь, он улыбался.
Как только мы оставили их позади, я обернулась к Кастилу. Не успела я произнести вопрос, который собиралась задать вчера всякий раз, как мы кого-нибудь встречали, а я не могла определить, атлантианцы это или представители других кровных линий, как Кастил опередил меня.
– Они обе атлантианки, – сказал он, а его большой палец опять начал выводить медленные и здорово отвлекающие меня круги. – Первые – оба потомки атлантианцев, смертные. Две последние – первичные.
– О, – прошептала я, глядя перед собой.
Атлантианцы всегда держались со мной более холодно, за немногими исключениями вроде Эмиля, Нейлла и Элайджи. Мое сердце болезненно сжалось, когда я подумала об Элайдже и Магде – о всех атлантианцах, Последователях и вольвенах, бессмысленно убитых Вознесшимися. Даже теперь я словно слышала раскатистый хохот Элайджи.
Но вчера большинство встречных держались тепло и приветливо, как и те, кого мы миновали сейчас. Может ли быть, что единомышленники Незримых составляют лишь небольшую часть населения? В моей груди зародилось крохотное зернышко надежды. Кастил крепче сжал мою талию.
Порой я гадала, может ли он знать, о чем я думаю. Сейчас это навело меня на новую мысль.
– Кас, в твоем роду были перевертыши?
– Не уверен, но могу тебе сказать, что сейчас кое-что переворачивается у меня в штанах, – прошептал он.
– О боги. – Я издала громкий смешок, а ближайшие вольвены фыркнули. – Это так…
– Остроумно? – предположил он, и Киеран усмехнулся.
– Глупо, – сказала я и, хихикнув, прикусила губу. – Поверить не могу, что ты это сказал.
– И я тоже, – согласился Киеран, качая головой. – Но род Да’Ниров чище, чем его мысли.
Я усмехнулась. Мы оставили позади группы людей, следующих в обоих направлениях по узким дорогам.
– Я не виноват, что мои мысли далеки от невинных, – возразил Кастил, помахав поклонившемуся прохожему. – Я не приобщался к миру мисс Уиллы.
– О боги, – проворчала я, отвлеченная попытками прочесть эмоции людей, мимо которых мы ехали.
– Если честно, – продолжал он, – из всего, что говорил отец Киерана, меня больше поразило то, что я оказался прав и она в самом деле атлантианка.
– Почему меня это не удивляет? – пробормотала я.
Кастил рассмеялся. Мы ехали дальше, и моя нервозность вернулась. Но затем он подал мне поводья Сетти и позволил направлять коня самой. В конце концов деревья кончились, уступив место пышной зеленой траве, которая простиралась до самых утесов у моря. Впереди показалась живая изгородь, окружающая большой круглый храм на высоком постаменте. Его белые колонны возносились в темно-голубое небо. Позади него росли ряды жакаранды, покрытой трубочками лиловых цветов. Их вид задел во мне знакомую струну. Я любила жакаранду, в изобилии росшую в саду замка Тирман. Она навеяла воспоминания о Рилане, моем гвардейце, которого убил Джерико – вольвен, работавший на Кастила. В груди поселилась тяжесть. Рилан не заслужил такой смерти.
И Кастил не заслужил всего, что с ним делали.
Две несправедливости никогда не породят справедливость и не погасят одна другую. Они просто есть.
Все мысли о том, что я сделала по пути сюда, отошли на задний план, когда по сторонам от нас появились вольвены и мы проскакали мимо храма в тень жакаранды, источающей мягкий медовый аромат. Я увидела сквозь изгородь сад, должно быть, принадлежащий храму. Дорога вела к изящному строению из мрамора и известняка. Вокруг открытых окон с прозрачными белыми занавесками, трепещущими на соленом морском бризе, были нарисованы золотые завитки. Центр сооружения занимало большое здание высотой в несколько этажей с множеством окон и дверей, куполообразной стеклянной крышей и шпилями. Я видела его, когда мы только приехали. По обе стороны раскинулись обширные двухэтажные пристройки, соединяющиеся с основным зданием крытыми переходами, которые опутывали вьющиеся растения. На втором этаже выступали балконы,
