хорошо, — он бросил на меня многозначительный взгляд, и я украдкой взглянул на камеру позади него, гадая, как мы будем обсуждать это, не выдав, что задумала Роза.
— Она очень сильно верит в себя, — медленно произнес я.
— Я знаю. Данте тоже в нее очень верит.
— И что думаешь ты? — спросил я. — Я имею в виду… я беспокоюсь о ней.
Он кивнул, затем пожал плечами.
— Она — Оскура, братишка. Они делают то, что хотят. И они ничего не делают без плана.
Я навострил уши. Я знал, что у Розы имеется план, не то чтобы она поделилась им со мной. Но, возможно, я не слишком высокого мнения о том, насколько она была готова к побегу отсюда.
Глаза Леона загорелись, и я усмехнулся.
— Ну, как семья?
Все его лицо засияло, а улыбка растеклась по щекам.
— У них все хорошо, чувак. Дети скучают по тебе.
Мое сердце резко сжалось, когда я кивнул. Мой младший брат нашел все, о чем мечтал, за этими стенами. И иногда было трудно не завидовать ему, несмотря на то, как сильно я был счастлив за него и его жену. Но тот факт, что моим племяннику и племяннице не разрешалось приезжать сюда, пока им не исполнится шестнадцать лет, был просто болезненным.
— Они даже ни разу не видели меня, Леонид, — сказал я, заставив себя улыбнуться, несмотря на то, что это причиняло боль моему чертову лицу.
— Ну, в принципе, видели. Я постоянно показываю им фотографии и рассказываю об их великом дяде Рори и всех его безумных ограблениях, — он засиял, и я кивнул, пытаясь найти в этом отраду.
— Эй, э… просто ради интереса, как ты понял, что твоя жена — та единственная, которая подходит тебе? — спросил я, склонившись над столом. Мы никогда особо не обсуждали это, поскольку меня увезли в Даркмор вскоре после того, как он встретил ее.
Брови Леона поднялись, он уставился на меня, как детектив.
— Почемууу? — пропел он.
— Просто интересно, — хмыкнул я.
Он тихонько хихикнул.
— Ну, думаю, я понял, когда она впервые расчесала мои волосы. Я даже не позволял своим Минди заниматься этим.
Мое сердце дрогнуло, и я старательно скрыл свое выражение лица, кивнув. Леон использовал свою Харизму, чтобы создать огромную армию помощников, которых он называл Минди. Хотя мне было интересно, использует ли он их так же часто в наши дни.
Я запустил руку в волосы и подумал о Розали. Может быть, мне все-таки не стоило позволять ей расчесывать мои волосы. Но ее прикосновения были так приятны, что я не хотел препятствовать ей делать это в будущем. Кроме того, если это что-то значило для Леона и его жены, это ничего не предрекало между мной и Розой. Я был достаточно волевым, чтобы держать свои руки подальше от нее.
— Это здорово, — сказал я с полуулыбкой.
— Я уверен, что у тебя здесь полно красоток, на которых приятно посмотреть, ты мог бы заполучить любую, кого захочешь. Даже блондинка охранница с шикарной задницей, которая меня зарегистрировала, может быть одинокой.
Он подмигнул, и я немного выпрямился. Леон проносил мне всякую мелочь через охранников, подкладывая вещи в их карманы, чтобы я мог стащить их обратно на выходе. Пока они были достаточно маленькими, чтобы их не заметили, он приносил мне маленькие бутылочки шампуня, шоколадки, конфеты. Лакомства, которые делали жизнь здесь более сносной.
— Хардинг? — догадался я.
— Ага, точно, — ухмыльнулся он.
Вскоре мы завели разговор о Питболе, пока Леон рассказывал мне о Лиге, вскакивая со своего места и воспроизводя лучшие моменты в театрализованном замедленном режиме.
К моменту окончания свидания я чувствовал себя намного лучше, но обнимать его на прощание было ужасно больно. Эти короткие мгновения, проведенные вместе, были самыми яркими моментами моего пребывания здесь, но за этими стенами у него была целая жизнь, к которой он должен был вернуться.
В Даркморе вся жизнь была поставлена на паузу. И к тому времени, когда я снова смогу нажать на воспроизведение, мне будет уже за сорок, у меня не будет детей, не будет будущего, и я вернусь в мир, который давно забыл, что когда-то являлся его частью. И я начинал думать, что если у Розы действительно есть надежный план побега, то, может быть, стоит рискнуть тем, что меня поймают и прибавят еще десять лет к моему сроку, и попытаться воспользоваться возможностью обрести свободу. Старый Роари бросил бы кости. Так что, возможно, для нового Роари настало время вернуться в игру и всем сердцем посвятить себя этому плану побега.
Глава 23
Розали
— Еще раз.
Я задыхалась, глядя через ринг на Papà, моя грудь вздымалась, пот покрывал мою кожу. Его холодный взгляд аналитически скользил по мне, и я старалась не опираться на левую ногу, так как вторая лодыжка адски болела. Если он заметит травму в середине раунда, мне конец.
— Ты бьешь, как маленькая сучка, — шипела я, сплевывая кровь изо рта. В свои одиннадцать лет я ругалась красочнее матроса и уже давно усвоила, что Papà предпочитает, когда я так делаю. Он мог быть жестоким сукиным сыном, но в его безумии был смысл.
Каждое злобное слово, каждое рычание, пощечина, удар и пинок были направлены на то, чтобы закалить меня. Чтобы преподать мне урок о жизни и выживании. Только сильные выживали в этом мире. Здесь фейри питались фейри, и такой коротышке, как я, нужно было учиться сражаться вдвое усерднее, если я рассчитывала выжить.
— Я сказал, еще раз! — рявкнул Papà, и я рванулась вперед, несмотря на боль в лодыжке.
Его серые глаза вспыхнули триумфом, когда он посмотрел на мою раненую ногу, и я чуть не заскулила, когда он набросился на меня.
Но вместо того чтобы поддаться неизбежному, я стиснула зубы и все равно рванулась вперед.
Его нога соприкоснулась с моей лодыжкой, и я вскрикнула, когда что-то треснуло в ней и боль пронзила конечность.
Но меня все равно несло вперед, и я столкнулась с его грудью, ударяя, ударяя, ударяя, ударяя, целясь в каждый мягкий участок плоти, который могла найти.
Руки Papà обхватили мою талию и отбросили меня от него, я ударилась спиной о каменный пол с такой силой, что воздух выбило из легких.
Агония пронзила меня, и болезненный вой вырвался из моих губ.
— Никогда не показывай слабость! — прорычал Papà, теряя самообладание.
Он потянулся к подолу своей майки-алкоголички и сорвал ее через голову, после чего сбросил штаны и в мгновение ока трансформировался. Его
