так донельзя скандализированы тем, что отец меня узаконил. Скандалом больше – скандалом меньше. Если ты хочешь сватов, свадьбу и чтобы гуляли неделю – можно и подождать. Но я не хочу ждать. – он улыбнулся, и меня обдало жаром от этой улыбки. – Хочу, чтобы ты была моей. Сегодня. Сейчас.
– Да я и так твоя безо всякой свадьбы, – выдохнула я.
Кажется, мне нужно сесть. Просто голова кругом идет.
– А я хочу, чтобы ты была моей перед богом и людьми. Привести тебя в свой дом. – Он ухмыльнулся. – И чтобы леди Голданне, наконец, кто-нибудь показал, как надо распоряжаться на кухне.
Я опустилась на скамью, растерянно на него глядя.
– Но…
Альбин склонил голову набок.
– Ты против?
– Я не знаю, – выпалила я. Что на уме, то и на языке, право слово. – Слишком много сюрпризов для одного дня. Я люблю тебя, очень люблю…
– Скажи это еще раз, – улыбнулся он, прежде чем вздернуть меня со скамейки и накрыть мои губы своими. И снова оторваться друг от друга получилось не сразу.
– Я не умею говорить о любви. – Он прижал меня к себе, гладя по голове. – Надеюсь, мои дела окажутся красноречивей слов. Но если нужны серенады под окном – будут тебе серенады, только не жалуйся потом, что орал, будто марал по весне.
– Не нужны мне серенады. – Я вздохнула. – Но не буду врать. Ты как-то сказал, что можешь без меня жить, но не хочешь. Я тоже могу. Не хочу, и мне будет очень больно выбирать между…
Альбин опять заткнул меня поцелуем.
– Я знаю, как тебе дорог твой трактир и семья, – сказал он, оторвавшись. – Никто не заставит тебя порвать с ними. Управлять трактиром из замка не получится, это правда, но мне почему-то кажется, что Фил и твои сестры справятся. – Он ухмыльнулся. – В конце концов, ты обещала мне две штуки картофеля, так что в моих интересах, чтобы все было хорошо. И уверяю тебя, вести дела в замке интересней, чем в трактире.
– У твоего замка есть хозяйка.
– Он отцовский, не мой. Леди Голданна тяготится хозяйством. Она добра и набожна, преисполнена всяческих достоинств, но…
– Она тяготится хозяйством, или твой отец тяготится ей?
Я сознавала, что слишком бесцеремонна, и вообще должна бы завизжать от восторга и повиснуть у Альбина на шее, а потом потащить его к алтарю, пока не передумал, но… Даже в наше время, выходя за мужчину, получаешь в довесок всю его родню, а здесь и подавно. Сколько семей распалось из-за того, что родители слишком активно лезли в жизнь детей?
– И что он скажет? – продолжила я.
– Он знает о тебе. И он не против. Иначе как бы я мог обещать графу Лайгону, что мой отец попросит кузена не гневаться на Лютера, который действительно не замешан в делах Гильема? Он даже рад в какой-то степени. Графиня Лайгон, пусть и по праву удочерения – хороший вариант. Потому что…
– Потому что девицу из хорошей семьи за тебя не отдадут, несмотря на то, насколько знатен твой род? – догадалась я.
Альбин широко улыбнулся.
– Именно так. И ты не представляешь, как я счастлив по этому поводу. Что до леди Голданны – она дорога отцу, несмотря на десять лет брака и неспособность больше родить. Но она действительно тяготится хозяйством, так что ты никого не оскорбишь, если возьмешь его в свои руки. Разве что экономку, которая привыкла чувствовать себя главной. Но экономку всегда можно уволить.
Он помолчал, давая мне время переварить информацию. Я тоже замолчала, оглушенная происходящим.
– Погоди, так ты в самом деле? – Кажется, сегодня я побила все рекорды тупости. – В самом деле намерен на мне жениться? Вот прямо сейчас?
– Кажется, я уже сказал, что совершенно серьезен. Но могу повторить. Выходи за меня. Сейчас. Уж двух свидетелей-то в деревне мы найдем.
Мы обвенчались через месяц, в замковой часовне. С моей стороны были Фил и девочки. Еще Лайгоны, которые теперь считались моими родителями, хотя у нас по-прежнему не нашлось общих тем для беседы. И мой, получается, еще один брат —Лютер, приехавший поблагодарить тех, кто добился для него королевской милости. Со стороны Альбина – его отец, мачеха и четыре незамужние сестры, а еще Эгберд со своими парнями. Не знаю, насколько скромной считалась подобная свадьба – по мне, так в самый раз.
В первую брачную ночь Альбин полоснул ножом по своей ладони.
– Простыню вывешивать не будут, – пояснил он в ответ на мой ошарашенный взгляд, – но прислуга болтлива, а леди Голданна чересчур набожна. Незачем давать повод разгуляться злым языкам.
Что ж, если сплетни и были, до меня они не дошли.
Герцог оказался очень похож на сына. То есть, наоборот, конечно, Альбин на отца, разве что тот был сероглазым блондином. Но горячую кровь мой муж унаследовал не от матери. Правда, старший герцог за свою жизнь научился сдерживать нрав. Меня он принял холодно, но ничего другого я и не ждала. В конце концов, родня Альбина вовсе не обязана меня возлюбить. Да, я оказалась не самой плохой партией для молодого герцога – Лайгоны, чьей дочерью я теперь считалась, были не последними людьми в Англии, и теперь, после опалы сэра Роберта, брачный союз с ними стал в том числе и сигналом свету, что они склонились перед теми, кто оказался сильнее их бывшего покровителя. Граф даже дал за мной приданое – клочок земли с деревенькой на границе владений его и моего свекра. И все же это жалкое с точки зрения герцога приданое не могло перевесить моего главного недостатка.
По представлениям семьи моего мужа я была чудовищно невежественна и невоспитанна: не знала даже катехизиса и элементарного этикета. Прямо как пушкинская старуха – «ни ступить, ни молвить не умеет». Пришлось учиться – не хватало еще по незнанию кого-нибудь оскорбить или спровоцировать поединок! Не скажу, что новые привычки давались мне легко, но в конце концов меня можно было выпускать в общество.
О герцоге отзывались как о гневливом и подозрительном типе, и во многом были правы. Впрочем, не довелось мне и видеть, чтобы его гнев обрушился на неповинного. Но каков бы он ни был, я помнила, что именно он воспитал мужчину, которого я люблю, и была за это благодарна. Пару раз только эта мысль помогла мне сохранить самообладание. Ну, и еще понимание, что я, наверное, тоже злилась бы, если бы в моем доме появилась девица, которая сморкается в шторы и
