— У нее все хорошо. Она не знала о наших планах… Просила передать тебе, если вдруг встретимся, что очень скучает и расстроена тем, что ты ей не пишешь.
— Что? — я от удивления онемела, только и могла смотреть на брата распахнутыми глазами. Он пробормотал:
— Ты писала. Вижу, что писала… А твой муж…
Но Герион перебил его, выпалив:
— Это тоже ложь! Никто не мешал переписке! Думаю, отец просто перехватывал письма, — брат презрительно скривился. — Не удивлюсь, если ее писем ты тоже не получала.
Я отрицательно покачала головой, говорить мешал комок в горле, подступившие к глазам слезы. Закусила губу, изо всех сил стараясь не расплакаться. Подлость в каждом его действии, низость, отравляющая жизни. Мамину, братьев, мою… Против воли вспомнила фальшивые письма. Эти подделки стали последней каплей в чашу моего терпения. За что он меня так ненавидит? За что?… Я не выдержала и, спрятав лицо в ладонях, дала волю слезам.
Герион сел рядом со мной, обнял за плечи, просто молча прижал к себе. Я вцепилась в брата, как в единственное утешение, и плакала у него на груди, а он гладил меня по голове и едва заметно покачивался взад-вперед, словно убаюкивал.
Вскоре мне удалось взять себя в руки, я успокоилась и выпустила Гериона.
— Простите, не стоило плакать, — теперь мне было неловко, я корила себя за то, что показывала свою слабость. Но в той ситуации, со всеми новыми знаниями не всегда получалось сохранять видимость спокойствия.
— Не извиняйся, — глухо ответил Илдирим. — У самого на душе… Впору выть в голос…
Герион, стиснув зубы, невидящим взглядом смотрел в огонь. Повисло похоронное молчание.
— Что вы теперь будете делать? — я сомневалась, что братья захотят вернуться к лорду Адинану, но, с другой стороны, куда им было податься? Для Мунира они беглые преступники, союзники-гоблины выдадут их Владыке, к людям братья не поедут, а орки их не трогают только пока кузены вместе с отцом.
— Не знаю, — вздохнул Илдирим. — Так далеко мы не думали. Нам важно было хоть как-то начать исправлять сделанное. Освободить тебя, ведару… О том, что делать потом, не задумывались, если честно, — он пожал плечами и невесело усмехнулся. В этом весь Илдирим. Просчитывать последствия он никогда не умел. Не то, что лорд Адинан, продумывавший все до вздоха, до жеста.
— Наверное, вернемся обратно в пещеры, — сказал Герион. — Конечно, скандала нам не избежать, но думаю, отец перенесет основное наказание на потом. Сейчас ему не до того… Мирэль, я боюсь, скоро будет война.
Я глянула на серьезного, задумчивого Илдирима. Судя по всему, он тоже так думал. Не стычки, не нападение, не налет… Брат сказал 'война'. Я вдруг поняла, что он прав. В сердце поселились тревога и страх.
— Почему вы так уверены, что будет война?
Герион нахмурился, глянул на меня исподлобья.
— В последние месяцы, почти год, очень многое происходило. Отец… не сидел без дела. Мы знаем немногое, только видим результаты. Орки давно устраивают набеги на людское королевство, изредка на наше, частенько нападают на гоблинские земли.
— Это не новости, к этому все привыкли. Но ты почему-то думаешь, что в этот раз все будет серьезней…
Он закусил губу, сложил руки на груди. Сердился… Ужасно, что я так хорошо знала жесты и мимику кузенов, но никогда не догадывалась о многих вещах, например, о любви Илдирима.
— С некоторых пор у орков появилась поддержка, — Герион говорил удивительно спокойно. Все-таки он сильно изменился. Научился держать себя в руках, раньше всегда был очень порывистым и нетерпеливым. — Ты же знаешь, они не могут открыть силу без книг. А без возможности открыть силу наделенные даром в племени просто не рождаются. Не знаю, как у них все это работает. Не представлял, что Великая создала для каждого народа подвластную лишь ему магию. Отец Кхорилом пользоваться не может, орки тоже… Но я не об этом, — он вздохнул. — У орков появился не только подстрекатель, натравливающий их на Келиара с семьей, но и поддержка. В том числе, магическая. У орков на весь народ четыре мага. С нами восемь. И будут еще.
— Кто? Возможно, Владыка успеет их остановить, — уже задавая вопрос, почувствовала, что хватаюсь за соломинку.
— Мы всех не знаем, — откликнулся Илдирим. — Он с нами дела обсуждает очень поверхностно. Но все маги, как и Филиор, из неблагородных. Им обещаны наделы. Оркам обещана большая часть Аверсоя и людские земли, сколько захватят.
— Почему, почему именно Аверсой? — не выдержала я.
— Орки рвутся туда, потому что там Келиар и… лорд Нэймар, — Илдирим заставил себя произнести имя моего мужа. Впервые за очень-очень долгое время. Почему-то именно этот факт заставил меня поверить в то, что брат больше не попытается навредить Нэймару. — Отец внушил союзникам надежду завоевать книги. Но на самом деле, потому что Аверсой был самым уязвимым местом людского королевства.
— Был? — не скрывая надежды, уточнила я.
— Был, — коротко подтвердил Герион. — До заключения союзного договора с Владыкой. До попытки поднятия восстания. До того, как Владыка открыл портал в Вороне и перебросил в помощь твоему мужу более тысячи воинов. И это если не считать внушительных отрядов лорда Леньора, самого Келиара и некоторых других лордов, которые тоже в ближайшее время будут в герцогстве.
— Благодарю, Великая, благодарю, — прошептала я, сложив руки на груди и закрыв глаза, вознося молитву Эрее. Первые новости о делах Аверсоя за месяц. Эта земля, эти люди много значили для меня, для Нэймара. Это был наш новый дом, и я была счастлива, что нам, похоже, удастся его отстоять. Открыв глаза, встретилась взглядом с Илдиримом. Брат так поспешно отвернулся, словно ему было больно на меня смотреть.
— К сожалению, то, что вместо людских воинов границы Аверсоя охраняют эльфы, только больше подстегивает орков, — охладил мою радость Герион.
— Почему? С большими, хорошо организованными отрядами опытных воинов сложней сражаться…
— Именно поэтому. Такое сражение принесет оркам больше чести, — объяснил брат. — У них странное понимание ценностей жизни. А отец, хоть и осознает, насколько повысились ставки, не пытается образумить Бурока и других вождей, — Герион задумчиво добавил: — И теперь я понимаю, почему. Всему виной Зуб… Отец им бредит, проклятый кинжал властвует над ним.
Герион закусил губу и надолго замолчал.
Я смотрела на грустных, потерянных братьев и не могла не предложить:
— Может, вы не будете к нему возвращаться? Поживете в Вороне. Я попрошу за вас Владыку, Нэймар тоже.
Илдирим покачал головой и ничего не ответил, не сводя глаз с огня. Герион горько усмехнулся:
