Как только за Артемидой закрылась дверь, Макария тут же поднырнула под крыло, потерлась носом об Танатово плечо и горячо зашептала, что из всех подземных чудовищ он, без сомнения, самый жуткий, душераздирающий и зловещий.
— Зачем ты отправила её к Посейдону и Амфитрите? — мрачно поинтересовался «самый зловещий», сворачивая крылья.
— Ну, а что она лезет, — зашептала царевна, оглядываясь на дверь. — Мамочка конкретно выразилась, что хочет провести время с папочкой, а не с этой лесбиянкой ненормальной. Нет, ты слышал про эти «объятия любимого человека»?! Это ещё додуматься надо! Смотри, Убивец, сейчас она пойдёт к Посейдону и Амфитрите, и там наверняка оргии в разгаре, а если она вырвется и убежит, то должна пойти к Гере, они сейчас с Гекатой, я должна их проинструктировать…
— Макария!. — Танат сложил руки на груди. Вышло не сурово, а мрачно и чуть укоризненно; а, впрочем, он знал, что тот леденящий душу звон металла в голосе, который так пугает подземных и олимпийцев, совершенно не производит на впечатления на царевну (да и с чего бы, она же не на пустом месте была дочерью Невидимки). Укоризненный взгляд вроде «я твой наставник, забыла, я же учу тебя сражаться на мечах, и я имею полное право мешать тебе развлекаться» срабатывал примерно один раз из пяти, всё остальное и того реже.
В этот раз, например, не сработало ничего.
— Что «Макария»? Тебе что, жалко эту мерзкую Артемиду? — поразилась царевна. — Ничего, я ещё помню, как она проткнула папу копьём.
— Никого мне не жалко, — хрипло возмутился Танат. — Просто подумай, что мне выскажет Невидимка, если узнает, что ты замешана в каких-то историях с оргиями.
— Папочка не узнает, — заверила его Макария. — Ладно, лежи и отдыхай, а я пойду к Гере.
Царевна ещё раз пристально осмотрела Таната, и, убедившись, что тот не собирается препятствовать в реализации её козней, выскользнула вслед за Артемидой. Убийца вздохнул и улегся на ложе. Пожалуй, ему и вправду следовало немного передохнуть, пока судьба-предназначение не потянула резать нити погибших или пока царевна не преуспела в воплощении своих планов.
Впрочем, Танат полагал, что он и без того внес достаточный вклад в дело спасения Олимпа от Афродиты с её Концепцией. Спасать его от Макарии он не подписывался.
***
АфроАрес
Неистовая Афродита и Прекрасный Арес, конечно же, не рискнули спускаться с Олимпа в совершенно недружелюбный мир смертных — да и зачем? Им хотелось мстить, мстить за сорванную Концепцию, за их поруганное тело (по правде говоря, само тело их устраивало, раздражало только отсутствие фаллоса), за гнусную улыбку подземного дядюшки, за испуганные вопли Геры и общее недовольное пренебрежение ими со стороны олимпийцев. И, конечно, за власть, долгожданную власть, которая была так близко и которая ускользнула из рук из-за:
— коварства дяди Аида (да, он всегда, всегда им мешал, он лишил мужскую составляющую их тандема такой замечательной чёрной дыры, он выпустил на волю мерзкую Макарию, он соблазнил Персефону и вдохновил её действовать, а потом, когда она, казалось, уже перешла на сторону Концепции, похитил и переманил обратно, да, это был он, он, всегда он);
— предательства Артемиды (ну кто же, в самом деле, мог предположить, что эта ненормальная не сможет вынести, когда Арес начнет насиловать Персефону у неё на глазах, ну правда; конечно, это можно было предположить, она не спроста была так повернута на правах женщин, но все равно, нормальная, адекватная богиня не будет из-за такой мелочи предавать соратниц);
— феерической тупости Афины (ну правда, если бы совоокая дура просто смешала три партии крови с ихоров и не плясала с шаманским бубном над кучей других экзотических компонентов, расклад был бы совершено другим — так нет, ей же захотелось экспериментов!);
— некоторых других обстоятельств вроде неправильно сошедшихся звезд и общей неудачности дня.
Расчесывая растущие из самых различных мест их усовершенствованного тела светлые волосы, Арес и Афродита любовались своим отражением в озере неподалёку от разрушенного дворца — попасться они не боялись, благо у них был шлем невидимости (вот ещё один повод для мести, теперь уже Персефоне, это из-за неё Арес столетиями бегал по Подземному миру как клоун), а полюбоваться на себя хотелось — и продумывали план мести всему Олимпу.
Продумывалось не очень — видимо, их стратегический гений все же немного ослабел из-за отсутствия на подхвате Афины и Артемиды — и месть получалась какой-то не страшной, трудно реализуемой и вообще маловероятной.
Чуть успокоившись, они предприняли вылазку на разведку. В первую вылазку на Олимпе было шумно — все были заняты помощью раненым, во вторую — тихо и мирно, олимпийцы и примкнувшие к ним амазонки оккупировали более-менее целые постройки и зализывали раны. Чудесный тандем не рискнул заходить в помещения, а на улице народу было немного. Периодически мимо них проходила то нимфа, то харита, то амазонка (эти дуры, конечно, были не в состоянии их заметить, ну, разве на нюх), боги же не высовывались из своих норок — ну, разве что ближе к закату откуда-то из кустов показалась встревоженная Артемида, которая тут же принялась носиться взад-вперед.
Какое-то время Афродита и Арес с удивлением смотрели за её перемещениями. Вот она выловила какую-то нимфу из прислуги, вот залезла в один милый беломраморный портик, который, как знали Арес и Афродита, сначала облюбовала для временной резиденции Гера, потом из каких-то соображений сдала Танату, вот вышла оттуда и побежала куда-то, а вот из этого портика выскользнула подозрительно довольная Макария и тоже куда-то поспешила.
Спустя пару минут Артемида вернулась, взъерошенная и беспредельно злая. Бурча под нос ругательства, она поправила почему-то разорванное и измятое одеяние и снова зашла в портик к Танату. На этот раз она выскочила оттуда ещё быстрее и снова куда-то побежала. Тем временем появившаяся на горизонте Макария предусмотрительно притаилась за каким-то пушистым деревцем. Гадко ухмыляющаяся Макария дождалась, пока Артемида не пробежит мимо, после чего поспешила в ту же сторону.
Женская половина тандема в лице Афродиты предложила сцапать Макарию и отомстить тем самым мерзким подземным, но мужская половина в лице Прекрасного Ареса отмела этот план, заявив, что не собирается приближаться к этой твари — мало ли чего она набралась от своего нового папы, когда смешала с ним кровь. К тому же, поквитавшись с Макарией, они жестоко отомстят только одной — подземной — половине обидчиков. Вторую, олимпийскую, половину, они могут этим же осчастливить (что совершенно не входит в их планы).
О нет, их месть не должна быть такой. Она впитает их ненависть и обрушит кару на головы….
— Тихо, я думаю! — рявкнул сам себе Афроарес. Испуганно подскочили две загулявшие нимфы, повернулась на звук Макария… ни Арес, ни Афродита не обращали на них внимания. Им было не до того. Им бы заставить работать двойное сознание, сосредоточить и направить их мозг…
Месть.
Головы.
Месть.
Руки, ноги и туловища. Много туловищ, ног и голов. Гекантохейры!
Гекантохейры, титаны. Тартар и Крон.
Ну как, милый дядя, успел ли ты соскучиться по папочке Крону за полторы тысячи лет? Аресу кажется, не успел. И Афродите кажется так же. Пусть мир, не доставшийся Аресу с Афродитой, летит в тартарскую бездну. Тебе, Аид, не спасти его, как тогда (когда ты не захотел спасти Афродиту и Ареса, помнишь?).
Давайте устроим встречу родных.
Невидимый двухголовый «тандем» тихо хихикнул собственным мыслям, и, не обращая никакого внимания на вздрогнувшую от этого звука Макарию, поспешил туда, где припрятал котелок с остатками варева. Не так уж и много его оставалось, варева из ихора Владык. Совсем немного, на донышке.
А, впрочем, на то, чтобы открыть запечатанный Кронидами Тартар, должно было хватить.
