Затем она ушла.
Дакийский направился к Беттине, но сразу остановился и прищурился.
— Фантом.
Салем остался?
— Сегодня я нашел способ убить неубиваемого, — сказал вампир. — Если еще раз подсмотришь за моей королевой в ванной, я найду способ выпотрошить сильфа. Убирайся, сейчас же.
— Как скажете, Ваше Высочество, — с усмешкой сказал Салем, но все-таки исчез.
Оставив ее наедине с Дакийским.
— Чтобы почувствовать себя вещью, нет ничего лучше, чем быть обмененной на оружие, — крикнула она. — Ты не лучше Морганы.
— Я хочу тебя как мою жену, мою королеву. Но я хочу, чтобы ты отдалась добровольно.
Он начал наступать на нее с потемневшим от голода, безумным взглядом. Я вижу то, ради чего готов убивать…
Сглотнув, Беттина начала пятиться.
— Я отдал кое-что очень ценное, чтобы получить возможность убедить тебя, что ты моя.
— Я-я не могу быть с тобой. Не так.
Вампир преследовал ее вокруг кровати.
— Когда я в первый раз был с тобой в этой постели, я верил, что займусь с тобой любовью. В последний раз, когда мы были здесь вместе, ты мечтала о том, чтобы я взял тебя. Почему ты отказываешь нам?
* * *
Треан с пониманием прищурился.
— Это из-за него, да?
Ранее, вместо того, чтобы восхищаться Дакийским после его победы, Беттина скользнула взглядом по Каспиону, ее большие глаза были полны печали.
Затем она поспешно ушла с трибуны, не сказав ни слова, не оказав Треану ни толики признания.
Треан с трудом осознавал победу, и даже свои раны… пока не потерял слишком много крови. Он приказал своему оруженосцу перебинтовать грудь и заставил себя ждать достаточной регенерации, чтобы остановить кровотечение.
Треан не чувствовал боли, он ощущал непреодолимую потребность овладеть Беттиной. Теперь, когда он мог предъявить на нее свои права без последствий, ничто не встанет у него на пути.
Ничто. И уж точно не Каспион Охотник.
— Будь осторожна, женщина. Однажды лимит моего терпения будет исчерпан. В один прекрасный день ты убедишь меня, что хочешь его, как никого другого.
После прошлой ночи Треан думал, что они достигли взаимопонимания.
Может быть, ему только казалось, что Беттина переживала за него во время битвы, желая этого так сильно, что почти поверил в это. Неужели он никогда не завоюет ее?
Возможно, не ее привязанность… но после сегодняшней победы она принадлежит ему по праву. Я почти выиграл этот турнир.
— Это не так, — ответила Беттина. — Я уже объясняла тебе, почему чувствую себя так плохо. Я не могу заниматься любовью с мужчиной, который убьет моего лучшего друга.
Лучшего друга? Возможно ли?..
— Я очень переживала сегодня ночью, — сказала она с отчаянием в голосе. — Я не смогу пройти через это еще раз!
Беттина потерла лоб, задев свою маску, и в этот момент сердце Треана предательски дрогнуло.
Черт побери! Выдохнув, он спросил:
— А если я скажу, что есть способ, чтобы и Каспион, и я завтра остались живы?
Она перестала пятиться.
— Как? Разве это возможно?
— Отдашься ли ты мне сегодня ночью?
Она бросилась к нему.
— Скажи мне, как!
— Я нашел лазейку в правилах. Я все объясню позже… мое желание слишком велико, я с трудом контролирую себя. Ты доверяешь мне?
— Ты можешь поклясться, что вы оба останетесь живы?
— Клянусь.
— Вы с Касом оба уцелеете?
— Да. Сейчас ты отдашься…
Беттина бросилась в его объятия, обвиваясь вокруг Треана, целуя его лицо. Руками она стиснула его раненую шею, а грудью прижалась к перебинтованной груди; но Треан не чувствовал ничего, кроме удовольствия.
* * *
Впервые с того момента, как начался этот кошмарный турнир, у Беттины появилась надежда.
Дакийский сказал, что и он, и Каспион останутся живы. А он никогда не лжет.
— Я верю тебе, вампир. Я доверяю тебе.
Когда он переместил ее на постель, она засмеялась ему в губы.
Треан усмехнулся в ответ.
— Моя веселая чародейка. Все будет хорошо.
Он снял с нее маску и убрал в карман.
— Ты так добр ко мне, Дакийский.
— Зови меня Треан.
Она смахнула темную прядь волос с его лба, прекрасно зная, что смотрит на него мечтательно.
— Треан.
— Я буду защищать тебя, Бетт. Не будет королевы драгоценнее, чем моя. — Даже когда он говорил эти нежные обещания, от его тела исходило напряжение. — Завтра ты станешь моей женой. А сегодня я сделаю тебя своей навсегда. Навечно.
Он прижался к ее губам в яростном поцелуе.
Я действительно собираюсь заняться любовью? Первое знакомство со страстью только разожгло ее любопытство.
Ощутив этот ожесточенный поцелуй, Беттина вспомнила, как член Треана пульсировал под ее языком. Будет ли он также пульсировать внутри нее? Она вспомнила ощущение горячего семени на своей руке… и как вампир кончал себе на живот. Сейчас, когда их языки сплелись в поцелуе, она представляла, как его сперма изливается глубоко в ее теле, заполняя ее.
Беттина стала влажной от одной этой мысли.
Поцелуи Треана становились более требовательными, заставляя ее позабыть обо всем. Между чувственными атаками на ее рот, Треан начал раздевать Беттину. Она с нетерпением помогала ему.
Выгибала спину, когда он снимал с нее сорочку. Поднимала руки, когда он обнажал ее грудь. Приподнимала бедра, когда он срывал с нее трусики.
Когда Треан оторвался от нее, чтобы снять свою одежду, Беттина открыла глаза и увидела, что он снял с нее все, кроме драгоценностей.
Тем не менее, когда он вернулся в постель, она заметила раны, покрывающие его мощное тело. Его грудь была крепко перевязана бинтами.
— Тебе очень больно?
— Немного.
Его голос был хриплым, челюсти сжаты. Он был очень напряжен. Его глаза стали абсолютно черными, пока он рассматривал ее обнаженное тело.
Возбуждение Беттины начало угасать; Треан теряет над собой контроль. Он выглядит так, словно собирается наброситься на нее.
Ее смертные подружки рассказывая о потере девственности, описывали боль, которую чувствовали… а их первый раз был не с тысячелетним вампиром, достаточно сильным, чтобы победить первородного!
Затем его взгляд остановился на жилке ее пульса. В этот раз он смотрел на нее не просто с вожделением; это был взгляд хищника.
Беттина понимала, что первый секс может оказаться болезненным. Но должна ли она позволить Треану укусить себя? Слишком много опыта за столь короткий промежуток времени, после всех событий ночи… это казалось… чрезмерным.
