- Трое, Дениз, сил моих больше нет! Ведь ты к нему тянешься, плавишься в руках супруга, а он с тебя голодного взгляда не сводит - чем вы ночами занимаетесь, стесняюсь спросить? Только не говори, что по отдельности греете края кровати, оставляя середину мёрзнуть…
- Няня?!
- Что – няня? Ты – взрослая женщина, а ведёшь себя, как ребёнок! Муж с неё пылинки сдувает, а она жалеет ему ласки!
- Я жалею?! Где??
- Ох, Дениз, была бы я сочинителем баллад, я бы ответила тебе так складно, как в песнях слагают, прямо в рифму! Но я обычная женщина, поэтому отвечу без стихов, по-простому – прекращай издеваться над мужем и собой! Разреши уже, наконец, вам всё, на что супруги имеют право!
- Няня??!
- Ведь и тебе самой нужна мужская ласка, это в женской природе заложено! А вы, два глупца, только вздыхаете да взглядами друг друга прожигаете. Скоро твой живот так вырастет, что не до утех будет, пользуйся, пока ещё возможно!
Герцогиня покраснела.
- Странно ты говоришь, ничего мне не нужно! – на память тут же пришла консуммация. – И ничего приятного в этом нет, по крайней мере, для женщины. Поцелуи и объятия приятны, верно, но ими меня муж не обделяет.
- Ох, Дени, что ты там видела, что успела распробовать – за один короткий час четыре месяца назад, когда твоему мужу в затылок дышали свидетели? Позволь герцогу подарить тебе наслаждение, поймёшь тогда, чего столько времени себя и его лишаешь.
- Как же я позволю? Прямо скажу? Стыдно и… страшно…
- Глупенькая, ничего говорить не нужно, просто доверься своему телу и не сопротивляйся желаниям!
Разговор запал ей в голову, и Дениз не один день думала о советах няни, не зная, последовать им или оставить, всё, как и прежде.
Демьен на самом деле с неё пылинки сдувал, лишь на короткое время отлучаясь по делам герцогства. И на эти моменты рядом всегда находились няня и один из целителей.
Дениз хихикнула, вспомнив потрясённое лицо мэтра Гостара, когда они впервые здесь встретились. И его продолжительный обморок, когда император, буквально лучась от радости, сообщил целителю, что Дениз – хозяйка поместья и до родов будет здесь жить. А он назначается хранителем её чрева, и в помощь ему прикрепляется мэтр Тавис. Странное тогда выражение было у императорского целителя, будто он долго пытался избежать какой-то беды, но она его всё равно догнала. Видимо, мэтр не рассчитывал на новую встречу с проблемной герцогиней, но ничего, через два дня был как новенький, только седины добавилось, да с лица спал. И теперь по десять раз на дню проверяет её здоровье и состояние ребёнка. Без его позволения она даже воды глотнуть не может! Вернее, пока он или Тавис ту не проверят, и плевать, что воду полчаса назад принесла тера Виолона, не выпуская кувшин из рук ни на мгновение! Да здесь и не было никого, кто пожелал бы герцогине зла – вся прислуга, все приходящие работники, стражники, торговцы, словом, каждый, кто пересекал границы их земель, в обязательном порядке давали клятву на крови. На этом настоял лично императорский целитель, переплюнувший по части паранойи о безопасности даже Его светлость, герцога Варийского.
Интересно, что такое посулил ему император, что мэтр заботится о ней больше, чем о себе? Но по лекарю и не скажешь, что он ждёт чего-то радостного, скорее, отбывает повинность…
Гостар многое поменял в её распорядке, вот и насчёт лестниц настоял – оказывается, ходить по ним ей не только можно, но и нужно. Какие-то там мышцы развиваются, необходимые для быстрого и благополучного рождения ребёнка. И запретил пользоваться порталами, заставив герцогиню передвигаться исключительно пешком. Правда, рядом с ней всегда кто-то из горничных и один из целителей. Часто ещё и стражник. Тут захочешь упасть – не успеешь.
Дениз покосилась на соседнюю скамейку – горничная тут же отложила своё шитьё и вопросительно уставилась на миледи: пить? Кушать? Подушечку под спину?
Улыбнувшись, мол, всё в порядке, ничего не нужно, просто задумалась, герцогиня снова взяла в руку пелёнку и иголку, сделала стежок, другой… И опять погрузилась в размышления.
Король с визитами не наглел, но раз в декаду-полторы неизменно намекал Демьену, что не откажется от приглашения на обед или чаепитие. Видимо, до сих пор чувствовал свою вину. В гостях вёл себя скромно, и Дениз не могла понять, для чего Его величеству эти визиты? Впрочем, император не отставал, и довольно часто навещал чету, каждый раз жадно осматривая женщину и отмечая увеличившийся с последней встречи размер её живота.
Ей пришлось пережить и не самый приятный разговор о событиях того страшного дня, когда герцог ди Торель решил, что ему позволено всё.
Император не стал ходить вокруг да около, а прямо сказал, что личность визави брата для него больше не тайна. И заметив, как напрягся герцог Варийский, поспешно добавил, что претензий к женщине не имеет.
- Я знаю, каким мерзавцем мог быть Дерье, но и вы меня поймите – он не только мой брат, но и отец следующего императора! Я должен выяснить, что случилось, чтобы впредь не допускать ничего подобного.
И она, запинаясь, рассказала. Если бы не Демьен, который поддерживал её, успокаивающе поглаживая по спине и недвусмысленно давший понять монарху, что жену в обиду не даст, неизвестно, смогла бы она выдавить из себя хоть слово.
Выслушав герцогиню, император только головой покачал.
- Да, что-то такое мы и предполагали. Приношу вам, миледи, извинения от всей нашей семьи, и требую клятву о неразглашении. Произошедшее не должно стать достоянием третьих лиц, я не могу допустить для рода такого урона репутации! Для всех останется прежняя версия событий. Я же всерьёз возьмусь за воспитание племянников, лично прослежу, чтобы ни в одном из них не проснулась дурная наклонность их родителя!
Клятву она дала.
И напряглась, когда император добавил.
- Герцог, ваша супруга полна сюрпризов, и каждый – настоящая золотая жила. Надеюсь, когда миледи разрешится от бремени, мне будет позволено изучить её феномен поближе? Разумеется, без малейшей опасности для жизни и здоровья Её светлости?
Герцог проскрипел, что категорически против любых исследований, тем более что сейчас об этом говорить более чем преждевременно. И император благоразумно не стал настаивать.
Как выяснилось, отчим более-менее справлялся с хозяйством, поместье и земли были в хорошем состоянии. И только Демьен выдохнул, убедившись, что баронство не требует от него слишком пристального присмотра, как неожиданно Его величество добавил ему хлопот.
Примерно через неделю, когда Варийские вполне обжились и Демьен уже приспособился к жизни на два государства, король явился снова, на этот раз не один. Величество притащил с собой Главного Казначея и Верховного Мага для освидетельствования приёма и передачи новых земель. Собственно, баронства Даркей больше не существовало: с дополнительными вливаниями пахотных земель, охотничьих угодий, пастбищ, старинного замка, доброго десятка деревень и многонаселённого города, баронство стало графством и сменило статус с «ри» на «де». Теперь Дениз именовалась так: Дениз ди Аламьен, герцогиня Варийская, графиня де Даркей. Устанешь титулы перечислять…
Согласно королевскому указу, второй ребёнок четы, вне зависимости от его пола, становился графом или графиней де Даркей и передавал титул и земли уже своим потомкам.
Тут король, конечно, поторопился, но каждое величество всегда старается просчитывать выгоду вперёд на несколько шагов и сразу прибирать к рукам то, что представляет ценность для его государства.
К удивлению Варийских, король и на этом не успокоился. Спустя пару дней он снова наведался в поместье, да не с пустыми руками.
- Это тебе, девочка, - произнёс король, когда двое крепких стражников внесли и поставили на пол тяжёлый сундучок, набитый золотыми монетами. – Можешь потратить, на что пожелаешь, эти деньги – твоё приданое, которое украл у тебя отчим. Что ни говори, хозяйственник он оказался неплохой, вот человек – дрянь. Трать, на что пожелаешь, я уверен, что герцог не станет лишать тебя собственных денег.
