Вне себя от паники, Дениз не находила себе места, пока Демьен продолжал уверять её, что с ним всё в порядке.
- Дени, мне уже лучше! – и по лицу супруга прошла гримаса, а сам он рефлекторно схватился за живот, но тут же убрал руку. – Просто я устал, отдохну, и всё пройдёт!
- Ты меня обманываешь, не хочешь расстраивать, - заплакала она. – Это проклятье, да? Оно теперь перешло на тебя?
- С чего ты взяла? Обычное переутомление, - отмахнулся супруг, пытаясь под прикрытием одеяла растирать низ живота. – Или что-то съел не то.
- Тошнит? – насторожилась миледи.
- Нет, ноет так… не очень приятно. Поноет-поноет, потом отпустит. Наверное, просто потянул мышцы.
На следующий день всё наладилось, герцог посвежел и больше не хватался за живот и поясницу. А после первой же ночи любви Демьен снова выглядел, как новенький тенье.
Дениз успокоилась.
Но спустя несколько дней супругу пришлось уехать в дальнюю деревню, оттуда он решил возвращаться не порталом, а своим ходом.
- Надо, наконец, посмотреть вживую, как там идут дела, - объяснил он жене. – Твоё время подходит, не хочу в последние месяцы оставлять тебя одну даже на час, а без инспекции новых земель не обойтись. Потерпи, хорошо? Я постараюсь не задерживаться!
И через четыре дня вернулся совершенно разбитый: к периодическим схваткообразным болям в пояснице, добавились изжога и запор. О последнем она узнала, заметив, что супруг по часу не выходит из уборной и няня носит ему какие-то отвары.
Прижатая в угол тера Виолона призналась, в чём проблема и заверила, что с её снадобьями всё скоро наладится.
И правда, уже через день самочувствие герцога улучшилось. Но Дениз подозревала, что отвар няни тут ни при чём, симптомы немедленно прошли, стоило им с мужем провести совместную, бессонную ночь.
- Демьен, ты мне ничего не хочешь рассказать? – поинтересовалась она, когда наутро муж проснулся сияющим и совершенно здоровым. – Ты заболеваешь, как только мы расстаёмся, но стоит нам провести ночь вместе, как все недуги снимаются без следа. Ты угадываешь шевеления нашего малыша за секунду до того, как их почувствую я. И твоё нездоровье весьма смахивает на то, что должна испытывать беременная женщина на пятом месяце, но вот странность – я ничего такого не испытываю. Кроме растущего животика и толчков нашей крошки никаких симптомов беременности у меня нет! Наверное, надо посоветоваться насчёт этого с мэтром Гостаром? Всё-таки он опытный целитель, кому, как не ему знать, что с нами происходит?
- Не надо Гостара, - скрипнул зубами Демьен. – Я расскажу, только ты не смейся, ладно?
Дениз кивнула и положила руку на предплечье супруга.
- Понимаешь… Звучит неправдоподобно, поэтому просто поверь! Когда я узнал, что ты беременна, то очень испугался. Из-за проклятья. Я готов был на что угодно, лишь бы тебя спасти. Метался, проклинал себя, что допустил эту беременность, и в какой-то момент взмолился Братьям. Думаю, именно тогда всё и произошло.
- Ты им что-то пообещал или о чём-то просил?
- Ничего не обещал, только молил Трёх о помощи. Говорил, что готов забрать твою боль, вместо тебя страдать, если это сможет тебя спасти. И так думаю, что Братья исполнили мою просьбу. В общем, мы вынашиваем малыша вместе. Ты – собственно вынашиваешь, а я испытываю все неприятности, которые происходят с беременной женщиной. Знаешь, после шести недель токсикоза я стал иначе смотреть на женщин, особенно беременных или тех, кто с детьми. Я теперь знаю, через что им пришлось пройти!
- Хорошо, допустим. Но что происходит сейчас?
- Все неприятные ощущения исчезли, стоило тебе простить мои ошибки и гадкое поведение. Когда ты рядом, когда я могу прикасаться к тебе, быть с тобой – я летаю в облаках. Никаких болей или токсикозов нет и в помине! Но стоит мне отдалиться и провести две-три ночи отдельно, как неприятности снова возвращаются. Я говорил с Тависом – он единственный, кроме меня и теперь вот тебя, кто знает о ситуации. Целитель заверил, что мои новые недомогания, это те же самые проблемы беременных. Только с развитием малыша, они изменяются и как бы растут.
- Демьен, - потрясённо пробормотала Дениз, - а роды? Неужели ты будешь вместо меня чувствовать всё, что происходит с рожающей женщиной? О, нет!
И замерла, пронзённая страшной догадкой.
- Ты сказал, что готов принять на себя всю боль вместо меня? Конечно, это ужасно благородно, но я не могу принять такую жертву! Вдруг Братья поймут твою просьбу слишком буквально, ведь надо мной довлеет грахово проклятье твоего рода!? Вдруг они заберут тебя вместо меня, если мы ошиблись с условием, или отъезд из замка не единственное условие для снятия наговора? Как я буду без тебя, ты подумал? Как наш сын будет без отца? Ты не можешь так с нами поступить, Братья не допустят, я против!
- Ну что ты так разволновалась? Я уверен, всё будет хорошо, только мне нужно, чтобы ты всегда была рядом, тогда я вынесу что угодно!
- Но проклятье, - всхлипнула женщина.
- Дени, сама посуди – у меня же нет женских органов, значит, я не могу погибнуть от родов. Ну а боль не имеет значения, даже если мне придётся всё прочувствовать. Женщины выносят это, значит, смогу и я. Не хочу, чтобы ты мучилась, не хочу, чтобы вы с малышом пострадали. Вот, я признался. Надеюсь, ты не расскажешь няне, по какой причине меня мучают… проблемы с пищеварением? Мне и так было неловко обращаться к ней за отваром, но Тавис сказал, что у неё простые снадобья получаются лучше, чем у него самого.
- Не скажу, - Дениз не решилась признаться, что няня уже в курсе. Правда, она в курсе прошлых проблем, а вот догадалась ли о природе нынешних – неизвестно.
Шмель выбрался из последнего соцветия и остановился. Пошевелил усиками, потёр лапку о лапку, пожужжал крыльями, стряхивая с них налипшую сладкую росу. Потом дополз до конца листка и слегка присел, отталкиваясь от зелёной поверхности, загудел, поднимая в воздух тучное тело.
Дениз проводила насекомое взглядом и засобиралась домой. Засиделась сегодня, вон уже и Око почти в зените, скоро Дем вернётся в дом.
Дем – ей нравилось так сокращать его имя… Он её – Дени, она его – Дем.
В груди разлилось тепло, ребёнок мягко толкнулся, ткань платья выпятилась, обозначив бойкую пяточку. Или острый локоток. Женщина улыбнулась и накрыла выпуклость рукой. Малыш ещё раз толкнулся прямо ей в ладонь и тут же успокоился, перевернувшись на другой бочок.
- Скоро, сынок, уже скоро я, дай Трое, возьму тебя на ручки, - прошептала герцогиня, поглаживая живот.
Ребёнок возмущённо взбрыкнул, будто бы не согласился с её словами.
- Что ты, маленький? Знаешь, как мы тебя с папой будем любить? Он и имя уже придумал, сегодня ночью сказал – Адриан. Красиво, правда?
Живот заходил ходуном, будто бы там не один малыш сидел, а, по меньшей мере, трое. И все они воевали друг с другом за место у стенки.
Дениз поморщилась, когда ребёнок ощутимо надавил ей на мочевой пузырь, и решительно двинулась к дому.
- Я поняла, тебе не нравится имя, - прошептала она. – Мы подумаем над этим, когда ты родишься. А сейчас угомонись, пожалуйста, иначе я не дотерплю до уборной!
И возня в животе тут же прекратилась.
- Дени! – герцог вылетел из-за угла дома, встрёпанный и встревоженный. – Что-то случилось? У меня…
Покосился на горничную и стражника, которые сопровождали герцогиню, и понизил тон.
- Ты в порядке? – придержав супругу за локоть, махнул сопровождающим, мол, сам провожу, можете быть свободны. – У меня полное впечатление, что я проглотил оленёнка или жеребёнка.
- В порядке. Это твой сын буянит.
- Ох! – Демьен.
- Ой! – Дениз.
- Ничего себе, как ты это терпишь? – мужчина непроизвольно потёр свой абсолютно плоский живот.
- А у меня есть выбор? – рассмеялась женщина. – Проголодался?
- Есть такое.
- Ваша светлость, отвар, - в холле супругов встретил сосредоточенно-печальный Гостар и вручил Дениз укрепляющее снадобье. Дождавшись, когда герцогиня выпила всё до капли, целитель забрал чашку и, приняв ещё более грустный вид, доложил:
