мог.
Он старался мечтать, не переходя хрупкие грани.
* * *
— Изменяешь мне? — неожиданно тяжелая ладонь опустилась Эстелле на плечо, и Эс испуганно вскрикнула.
Магнус усмехнулся:
— Расслабься, абсолютной верности не было в нашем договоре, только выбирай партнеров тщательнее. С этим я лично знаком.
Эстелла оправила одежду и продолжала глядеть на Магнуса в недоумении:
— Откуда? Это же не Город…
Маг довольно сощурил глаза:
— Я мог бы притвориться всезнающим, но люди иногда банально отдыхают и переезжают с места на место. С этим парнем я встретился давным-давно именно в Городе.
Эстелла попыталась оправдаться:
— Но он… меня звал… Он такой…
Магнус шутливо щелкнул Эс по носу:
— Сексуальный? Да, только по-нашему он прошел Церемонию, а его фантазии — просто фантазии. Не ведись на жажду человеческую… Глянь-ка…
И Эстелла увидела картину: тот, с кем она целовалась, голубоглазый мускулистый блондин сидел на диване в обнимку с какой-то женщиной, та доверчиво склонила голову на его крепкое плечо, оба заливисто смеялись. Внутри той женщины кто-то был, кто-то настолько непривычного вида, что Эстелла растерялась.
Магнус пояснил:
— Так выглядят человеческие дети. Их долго вынашивают, а потом рожают, и это довольно больно…
Эстелла потупилась. Боль мало интересовала ее, но нарушать покой блондина она более не решилась бы… По крайней мере, покуда они так задорно хохотали с женой.
За месяцы на юге Роберт заметно загорел, и все равно его широкие плечи явственно выделялись в темноте комнаты.
Колетт, нежно и часто-часто целуя Роберта, ворковала:
— Ты такой ласковый… А совсем недавно ты был другим, холодным, я боялась…
Роберт, оглаживая ее тело, чуть округлившееся, но все еще очень стройное, пояснил:
— Заработался. И возвращаться в Город уже скоро, а неохота.
Котена не должна была заподозрить ничего, что могло навредить ей и Антону. Ни собственную «копию», ни преступные мечты Роберта, как бы далеко те ни зашли.
Тем более, что переосмысливая свою жизнь, Роберт сменил гнев на милость и в отношении Ланы. Девушка, куда более спокойная и женственная в проявлениях, чем Тамико, страсть и нежность под льдом внешних приличий — чем она не понравилась ему тогда?
Роберт втравил Лану в жестокий план мести Кацуо ни за что и до сих пор никак не восстановил справедливость. Он обещал себе впредь быть осмотрительнее вместо того, чтобы вестись на свои разрушительные чувства.
Кроме того, необдуманность повлекла дополнительные хлопоты: Роберт не представлял пока, под каким предлогом можно сблизиться с Ланой. Чистосердечное признание о режиссуре порно с ее непосредственным участием лишь ввергло бы бедняжку в глубокий шок. Подарок или деньги от анонима Лана вряд ли стала бы брать, и пока что Роберту оставалось ждать и надеяться на озарение.
* * *
В это сложно было поверить, и все же оно происходило наяву: царевич анамаорэ Ричард, как и обещал, регулярно приходил в гости к простой студентке Юми, а поскольку стены общежития не казались Ричарду достойным обрамлением их встреч, он снял Юми квартиру.
В какой-то момент Юми оттаяла, ее страхи поутихли, и на ее самый главный вопрос «Почему я, я ведь…» Ричард отвечал:
— Потому что мне с тобой хорошо. Тепло, уютно, спокойно. Потому что я люблю тебя. Этого достаточно. А титулы и статусы у меня все равно будут выше всех, так что я имею роскошную возможность следовать велению сердца, понимаешь?
Юми понимала, но постоянно настороженная из-за опыта своих предыдущих отношений, боялась. Удушливо, липко, Ричард чувствовал вкус и запах этой хвори, но нисколько не смущаясь, нежил Юми в объятиях — близость его тела была красноречивее слов.
Рядом, вместе, и Юми забывалась. А когда из-за облаков терзаний показывалось солнце ее горячей, искренней души, ее поцелуи уносили Ричарда в небеса. Она умела целовать, эта на вид хрупкая скромница.
Иногда пара говорила о будущем, для Юми не представимом. Она оказалась невероятно шокирована, когда Ричард заявил:
— Как это ты не знаешь, твоя ж подружка Наоко из бывших наших!
Юми не находила слов, и Ричард догадался, что невольно выдал чужую тайну. В итоге они договорились, что Юми не скажет Наоко, что знает о ее прошлом.
Ричард знал, что его курносая любимая жаждет слышать, и обещал:
— Мы обязательно поженимся. Но давай пока так поживем, привыкнем друг к другу? Тебе надо будет родиться у нас, это долгая история, пока нереальная. Не то что наши встречи! Слышишь, — он брал Юми, чье личико окаменевало от ужасных предчувствий, за плечики и легонько встряхивал, — не уйду я никуда и не растворюсь! Просто пока действительно не время! А сам я весь тут! С тобой!!
Такая юная, доверчивая, настоящая — Ричард чувствовал себя чище и лучше, отражаясь в ее карих глазах.
Время стало их союзником.
С самого начала никто не чинил препятствий проживанию Лукаса и Тамико в одном владении после беспрецедентного расторжения их Церемоний, но они были вынуждены изображать производственно-дружеские отношения во избежание нехороших толков.
Течение дней приносило облегчение — формально они оба стали свободны, и лет пять, пятнадцать — никто не посмел бы осудить их пару за любовь.
С Магнусом Тамико не виделась, общалась чисто телепатически.
Упрямо склонив голову — Лукасу дико хотелось поцеловать ее в лобик, что он и делал — Тамико заявляла:
— А зачем мне к нему ходить, бередить душу? И так все прекрасно выясню.
Тамико с Магнусом говорили о настроениях, о делах, немного о планах — вели обычные бытовые беседы.
Лукас не возражал, хотя порой забывался: собственные чувства были самым важным законом для него, жизнь вместе с любимой — явлением совершенно естественным. Порой дивным и диким казалось то, что они не могут открыто появляться на публике, что приходится терпеть какого-то ее бывшего, да хоть бога. Лукас брал себя в руки и ждал. Но не пассивно, а совершенствуясь в магии. Так, чтобы никакой Эрик, да хоть и Царь с Царицей не смогли бы посмотреть, что творится на земле их некогда среднего, а теперь почти самого старшего сына.
А жизнь там дышала пониманием, утопала во взаимности и лучилась счастьем.
Желая прогуляться поутру по росе, Тамико притворно нахмурилась, завидев, что ненаглядный уже ждет ее, стоя у порога:
— Луууу!!! Я хочу побыть однааа! На муравке полежать, в небо посмотреть, подумать о необъятности бытияяяя…
Лукас обиженно выпятил губы:
— А как же я?
Тамико не ответила, улыбнувшись, она пошла прочь, по направлению
